Вольные повести и рассказы - Юрий Тупикин

– Почему не съедят? Жиру в нас пудов пять… – возражал Андропов, нажав ударением «в нас».

– Сухожилия старые… – пояснил помощник. Брежнев аж взбеленился от услышанного маразматика, пяти пудов жира и старых сухожилий.

– Жаль, нет связи, я бы им дал прикурить! – ворчливо сказал Брежнев.

– Почему нет, есть. Нажмите вот эту кнопочку и говорите с ними, – пояснил Внук.

Брежнев осторожно подул на кнопку, потом нажал её и подключился к голосам своих подчинённых. Тут он и высказался:

– Не ожидал от тебя, Юра, столь лестных отзывов обо мне.

– Как! – вскричал Андропов, вскакивая со стула. – Где вы, дорогой Леонид Ильич? – рассыпался друг по партии своему генеральному секретарю. – Всё ли с вами в порядке? – он искал глазами источник голоса, пока не сообразил, что голос исходит из радиоприёмника, стоящего на столе. Он и обращался теперь к радиоприемнику.

– Со мной всё в порядке, а ты позоришься перед местным населением. Советую снять с позиции батальон внутренних войск и подобрать за собой все гильзы и все окурки. Заставь своего жировара собирать окурки вместе с солдатами. А потом я посмотрю, сколько в нём останется сухожилий. Доложи, как понял! – приказал Секретарь.

– Да понял я, понял я, я рад, что слышу вас здоровым и невредимым… Сейчас уберём. Уберём, разумеется, обстановка прояснилась, жировар уже побежал подбирать окурки… уберём конечно… – лопотал простой секретарь ЦК перед непростым Секретарём ЦК КПСС. Значит, у них там строго с видимой субординацией. А в невидимой субординации «жир», «старые сухожилия» и «маразматик»…

– Где же побежал, когда он лупит глаза на тебя? Кто с кем в куклы играет?! Вот так-то лучше, оторвал, наконец, ноги от пола… – И после выключения экрана дополнил: – Ишь, умник нашёлся! У самого половина органов не работает, а туда же… – остывал Брежнев после разгона. Не ясно было, о какой половине органов намекнул Брежнев? И почки органы, и госбезопасность тоже органы.

Как не покажется мелочным, деталь о том, что «жировар» еще не убежал, а продолжает лупить глаза, а потом оторвал ноги от пола, сыграла роль сокрытого плана. Она мучила Андропова до тех пор, пока он не понял простой истины: Брежнев всё видел своими глазами. Но как? Значит, владеет ноу-хау. Следовательно? Следовательно, мы под колпаком… Как всякий еврей у власти, он был труслив и вероломен. С той поры и почти до момента, когда он решился убить больного генсека, он боялся его «колпака» страшнее смерти. А в конце он стал бояться своей естественной смерти раньше, чем насильственной смерти генсека. Тут он подвергся вторичному озарению, что колпака в действительности не существует. И тогда уже смело он умерщвляет «друга». После этого он нашёл затёртую папку с экраном и кнопками. Сколько он ни вертел папкой, сколько ни нажимал на кнопки, экран безмолвствовал. Разозлившись, он стал топтать папку, но образумился, сообразив отдать её на исследование специалистам. Ни одного специалиста по папке не оказалось, и тогда её выбросили в мусорный контейнер. Таким образом, она умерла вместе с Брежневым. Однако пока папка ещё жива, поскольку мы забежали вперёд.

– Не берите в голову. Отдыхайте хоть раз на свободе, – советовал Внук.

– Но эта штучка хорошая. В Кремле у нас таких нет. Где купил? – спрашивал Брежнев о папке с экраном. Он не мог даже предположить своими извилинами, ибо всё же старые сухожилия, что эта штучка и есть ТТ. Но о ТТ ему никто ничего не рассказывал.

– Это мы сами пробуем. Образец экспериментальный, одни недоделки… – лукавил Малай Миронович.

– Задари гостю, в долгу не останусь! – загорелся Брежнев.

– Задарю на прощание. А сейчас нельзя, вы так и будете отслеживать свой аппарат… – правду говорил Малай.

– Согласен. Ну их подальше. Налей-ка своей сурицы.

Однако Брежнев заболел этой штучкой. Не проходило дня, чтобы он не спрашивал о ней, чтобы навести её на кого-нибудь из членов Политбюро. И наблюдал за их работой, хитро помалкивая. По всей вероятности, он решил, что в его руках появилось оружие контроля лояльности близких к власти людей. Внук немного жалел, что посвятил того в тайну. Но он сделал это сознательно. Он не хотел, чтобы отселенца Горыней свергли подобно Хрущёву, хотя того сверг сам отселенец…

Девушка Русина Брежнева, которая купала важного гостя, делала ему и массаж, вошла в полное доверие генсека. У него была общечеловеческая слабость доверять красивым и юным женщинам. Однако сказывалась и специфика самого генсека. Нежась под сильными и неясными руками девушки, он сам выведывал у неё секреты. Видимо, это в крови заговорщиков и коронованных историей лиц.

– Скажи мне, Русина, а что такое внук? Всё слышу – аллея внуков, внук, внук. А в ум не возьму, о ком говорят… – простовато спрашивал он у девушки.

– Внук – это наш идеал руководителя, наша история, наш царь, вождь и бог. Ныне – это Малай Миронович Горынин, Герой Советского Союза, – серьёзно отвечала девушка.

– В чём его сила? – выспрашивал гость.

– Сила Внуков в богах и в предках. Они делегируют им свою силу на Земле. Они скромные, но, в случае чего, они могут покарать целое государство, – так отвечала девушка из древнего рода Брежневых. Гость долго молчал, словно уснул. Русина присела на краюшек кушетки и ожидала, когда гость очнётся. Но тот не спал. Он соотносил себя, самого могущественного человека самого могущественного государства с неким Внуком, «царём, вождём и богом» ничтожно малых Горыней. Мысленно он отважно замещался с Горыней, ставил себя на его место, а того, на место Генерального секретаря… Его кидало в дрожь, и он зачёркивал замещение.

– Какая же сила в богах, если они всего-то скульптуры? – спросил он неожиданно.

Русина вздрогнула, она подумала, что он очнулся от сна.

– Скульптуры – их символ, а сами боги живут в Храме Богов, среди духов предков горыничей. От них и вся сила, – отвечала девушка Руся. – Вы лишь один раз побывали в Храме, а боги даровали вам здоровья на целый год. Вы сейчас как молодой. Но это от Внука. Не пожелай он, боги остались бы равнодушными. Теперь понимаете силу Горыни? – спросила Русина Брежнева.

– Опасный человек, ваш Горыня, – сделал вывод гость.

– Нет. Наш Горыня добрый. Только доброму боги доверяют свою власть на Земле. Злым доверять нельзя. Они всё перевернут вверх дном и всех уничтожат, – так понимала девушка Руся.

Брежнев стал выведывать причину того, что его близкие родственники оказались вне Горыней. Русина подробно рассказала гостю о существующей практике отселения избыточного количества людей из Горыней. Так заповедовали первопредки, и так продолжается.

– Но почему именно мои прадеды отселены, а ваши прадеды остались, – глубоко копал непростой гость. И тут Русина, непривычная к хитростям, допустила простодушную ошибку. Она искренне поведала, что в число отселенцев, как правило, попадали менее сильные люди по интеллекту или по физической конституции… Это кровно задело царя СССР. Он мягко потребовал объяснить ему критерии «менее сильных»… Русина опять не догадалась прибегнуть к лукавству. Она рассказала о биоэнергетическом потенциале каждого человека, который, так или иначе, сказывается на его практической деятельности. Стали подсчитывать его потенциал. Он оказался равным 19 единицам. А у Русины он оказался за 30. А у её родичей? Тоже за 30… А у вашего Внука? У того 42… «А у Андропова?» – осенило его, – и он пояснил, о ком речь. Вместе перемножили родоначальные даты – получилась цифра 18… Это было хоть какое-то утешение. На единицу да меньше. «А туда же, „маразматик“, у самого-то», – мстительно думал обидчивый генсек. Но всё равно, у Брежнева испортилось настроение.

– Как же так? – думал он вслух. – Меня славят как мудрого и многоумного человека, а тут оказывается, что моих пращуров прогнали из этого, прости господи, селения, как скудоумных… – Но тут Русина спохватилась и стала говорить о том, что эти критерии всегда субъективные. Об этом говорят хотя бы те факты, что все до единого отселенца сделали стремительную карьеру. Они и генералы, они и секретари обкомов, они и академики, а один, догадалась Русина, даже Генеральный секретарь ЦК КПСС самого сильного в мире государства… Она, было, хотела привести примеры из своего селения, в котором люди с потенциалом всего в 10 пунктов совершили открытия. Но прикусила язык. У Брежнева и без этого отлегло от сердца. В чувствах нежной признательности он привлёк юную девушку к своей могучей груди…

Все разговоры Брежнева были записаны в Книгах Памяти. Даже интимные. Не хуже, чем в КГБ… Из них, в частности, выяснилось, что Русе Брежневой было благословение самого Внука и её родителей, поэтому она безропотно родила наследника Брежнева, не страдая совестью или осудом. Женихов за этот подвиг у неё не убавилось, так что она благополучно вышла замуж и вырастила вместе с мужем очень плотного широкобрового юношу, коэффициент которого по БЭПу был равен материнскому интеллекту. То есть отселение по этому признаку ему не грозило, и он бы принял участие в Выборах Горыней, когда бы не перерос к этому времени. Сам он был посвящён в тонкости этой истории и очень гордился мамой… Другие дети Русины Брежневой, которых не сосчитать, завидовали старшему брату и тоже гордились мамой. Но тут та же странность. Им можно было и не завидовать старшему брату. Все дети Русины, а это были одни сыновья, были вылитые… Леониды Брежневы. Почему, наука? Вот так она, История, и пишет сама себя. Если бы её не извращали, было бы проще и интереснее жить. Потомки Леонида Брежнева в Горынях – это не меньше потомков Аттилы здесь же, при всём различии между ними. В данном месте история Горыней делает некий изгиб. Изгиб нравственности или нрава. При высокой степени нравов, царящих в Горынях, Руся Брежнева должна быть испепелена охулом или осудом. Но этого не произошло. Русине Брежневой стали завидовать даже те, кто на словах ещё цеплялся за пьедестал безупречной девственности. Стало быть, к гордости сыновей своей мамой примкнула гордость большинства дев и жён. Почему? Объяснить вопрос только отблеском славы и власти, павшей с Брежнева на павшую Русю, нам недостаточно. В блеске своей вечности здесь открылся вопрос о бессмертии Руси и её сыновей. О ней и о них сразу написали в Книгах Памяти рода и Горыней, а это уже никогда не вычеркнешь из истории селения Горыни. И произошло это одноактно, тогда как другим нужно ещё упираться и упираться в этот же пьедестал, чтобы о тебе написали… Думается, что это так. Но возможны какие-то другие изыски. Один из изысков таков, что младший из сыновей подрастал под период, когда было нужно заявить о себе перед Выборами всем набором своих извилин. Но это в будущем.