Секретная миссия Рудольфа Гесса - Питер Пэдфилд

Во второй поездке в замок Бьюкенен Киркпатрика сопровождал Гамильтон; на другой день, в четверг 15 мая, допрашивать Гесса в третий раз Киркпатрик отправился один. Как оказалось, этот раз стал последним. Он получил инструкции прозондировать Гесса на предмет намерений Германии относительно Америки. Это было сделано с подачи Рузвельта, надеявшегося, что заместитель фюрера мог случайно обмолвиться о чем-то, что позволило бы открыть американцам глаза на нацистскую опасность: "внедрение в тыл, военное превосходство, окружение Соединенных Штатов и т. п.". Гесс не поддался. "У Германии не было планов насчет Америки. Так называемая германская угроза была нелепой игрой воображения". Гитлер, однако, не исключал возможности американского вмешательства, но не боялся его, так как по количеству истребителей Германия превосходила воздушные силы Америки и Великобритании вместе взятые. Америка, продолжил он, будет вне себя от ярости, если Британия заключит сейчас мир, так как рассчитывает унаследовать Британскую империю, и он [Гесс] прилетел, чтобы такие переговоры могли начаться. Если Британия отвергнет предоставляемый ей шанс, будет ясно, что взаимопонимания с Германией она не хочет. В таком случае Гитлер будет обязан (действительно, это будет его обязанностью) разрушить Британию до основания и сделать из нее вечного раба. В завершение Гесс назвал двух военнопленных, кого он хотел бы получить в помощники в том случае, если начнутся переговоры.

Тем временем Гамильтон, передав командование в Тернхаусе своему второму командиру, вернулся в Лондон. Несмотря на то, что упоминать его имя в прессе и по радио было запрещено, в Шотландии распространился слух, связавший его с визитом Гесса. Кроме того, высказывалось предположение, что заместителю фюрера позволили беспрепятственно проникнуть в глубь страны. Вероятно, неспроста на Тернхаусской авиабазе в тот день развесили необычные предупреждения с заголовком "За разглашение информации — наказание": "Персоналу запрещается передавать любую служебную информацию, которая прямо или косвенно может пойти на пользу врагу…"

В Лондоне свой первый визит Гамильтон нанес в министерство иностранных дел, где он вручил Кадогану "полные письменные отчеты" о первых двух допросах Гесса Киркпатриком (ныне в открытых для ознакомления делах отсутствующие) и сказал, что хочет получить личную аудиенцию у короля. Кадоган посоветовал ему сначала встретиться с премьер-министром. Вероятно, он так и сделал, и тот предложил ему увидеться с Даффом Купером, потому что в тот вечер Гамильтон посетил его. Дафф Купер, уважаемый человек, как министр информации был некомпетентен. Эти два качества особенно проявились с прибытием Гесса. Отсутствие руководства и внешнего доверия к министерству едва не довели его генерального директора, сэра Уолтера Монктона, до отставки. Много проблем возникло в связи с незнанием Черчилля, как вести дело, что привело к переходу инициативы в руки Геббельса. Положение усугубило неумение Даффа Купера предложить четкую линию поведения. Он даже не показал Монктону первые отчеты о том, что говорил Гесс. Тем временем радиотрансляции Геббельса о мирных предложениях Гесса и герцоге Гамильтоне, наряду с абсолютным молчанием со стороны министерства информации Англии, вызвали у американского и британского пресс-корпуса "такую бурю негодования, которую не видели ни до, ни во время войны". Вследствии чего Монктону пришлось взять на себя труд и распространить сведения о том, что в прошлом сентябре Гесс пытался через посредника связаться с герцогом Гамильтоном. Это он сказал Даффу Куперу 27 мая, когда все же вручил ему прошение об отставке, что успокоило прессу, реабилитировало герцога, а также сохранило интерес к делу Гесса.

Возникает вопрос: как Уолтер Монктон узнал о письме Альбрехта Хаусхофера герцогу Гамильтону, и почему связал он это с прибытием Гесса? В опубликованных отчетах Киркпатрика ни о нем, ни о каком другом письме не упоминается, как нет этих сведений в отчете Кадогана Черчиллю и в подготовленном Черчиллем выступлении перед палатой общин, нет в записках и протоколах, связанных с этими материалами, в открытых для ознакомления делах, не было упоминаний об этом и в германских радиокоммюнике. Возможно, ему об этом сказал Дж. К. Мастерман, глава "Комитета двойного креста". Мастерман, Гай Лидделл и Дик Батлер из МИ-5 (секции Би19, занимавшейся слухами) были частыми гостями его офиса; другим человеком, имя которого фигурировало в его ежедневнике в первые месяцы 1941 года, был лорд Суинтон, возглавлявший координационный комитет безопасности, основанный, как подсказывает его название, для того, чтобы координировать деятельность СИС, МИ-5 и агентств службы. Несомненно, в пределах нескольких дней Суинтон был посвящен в историю с письмом Альбрехта Хаусхофера, но любопытно отметить, что 9 мая (за день до прибытия Гесса) Монктон обедал с ним. После обеда в тот день Монктон первым делом встретился с Мастерманом. Как следует из сокращенных записей его дневника, он виделся с Мастерманом во вторник 13 мая в 6.30 вечера после разговора о Гессе с кем-то, чье имя похоже на «Ване», возможно, речь идет о сэре Роберте Ванситтарте; позже в тот же вечер он встретился с Алеком Хардингом, личным секретарем короля Георга VI. Неудивительно, что, имея такие контакты, Монктон знал о существовании письма Альбрехта к герцогу Гамильтону.

Первые сообщения о том, что Гамильтон получил от Гесса (не от Хаусхофер-:) письмо, просочились в прессу в четверг 15 мая. Судя по дневнику Сесила Кинга из "Дейли Миррор", толчок истории дал сам Дафф Купер, когда в тот день присутствовал на обеде у Бивербрука в Клеридже, устроенном для редакторов и корреспондентов лобби. После еды Бивербрук объяснил, что хотел помочь Даффу Куперу создать непрерывный поток новостей, и появление Гесса дало такую возможность. Кинг записал:

"Бивербрук тогда высказал предложение создать на настоящий момент вокруг Гесса столько домыслов, слухов и пересудов, сколько возможно. И премьерминистру не нужно будет выступать с заявленим, поскольку это положит конец дискуссии. Не стоит ли нам проявить инициативу и использовать ситуацию с наибольшей пользой для себя и наибольшим вредом для Германии?"

Редакторы были недовольны отсутствием четкой линии, поскольку последнее правительственное заявление могло выставить их в смешном свете. Более того, самые неприятные для противника утверждения о том, что Гесс был предателем, что внутри нацистской иерархии произошел раскол и что он бежал из страны, спасая свою жизнь, были опровергнуты сообщениями германского радио о его миротворческой цели и признанием британской стороной того факта, что он состоял в переписке с герцогом Гамильтоном. Конференция, на взгляд Кинга, была "патетической демонстрацией веры Даффа Купера в то, что правда наилучшее средство пропаганды, но желательно также присутствие еще какого-нибудь ингредиента", и стремления Бивербрука помочь, но "в своих поступках оба они были ограничены премьер-министром".