Остров вчерашнего дня - Антон Валерьевич Леонтьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нина поняла, что среди этой невероятной кутерьмы она – лишняя. И не потому что это не ее мир и не ее роман (хотя очень даже ее!), а потому что Тони завладела и малышом, и его отцом, и даже викарием, который восторгался ребенком и давал наставления его до слез счастливому отцу, чье сходство с сыном бросалось в глаза любому и каждому.
– Нина, я не знаю, что и сказать… – произнес наконец Хьюго, на руках которого покоился мирно посапывающий сын.
– Тогда и не говори! – заявила Тони, развивая бешеную деятельность. – Итак, у него будут свои детские апартаменты, да что там, отведем этаж! Джордж, сходи к викарию и забери у него одежду его младшего сына, которую мистер Баббингтон столь любезно предложил нам, а мы с Хьюго-большим и с Хьюго-маленьким пока…
Да, Нина была тут лишняя, но проблемой это для нее не стало. Конечно, она была рада тому, что сын Хьюго нашелся, да еще именно здесь и сейчас, что типично для сентиментального романа, но они-то были в детективе.
Даже в триллере.
А у того были свои законы жанра. Итак, Вичвуд, родина матери судьи Уоргрейва, находилась всего в паре милей отсюда. И там же покончил с собой сэр Мэтью, большой любитель птичек и детишек.
Нина не сомневалась, что он был убит. Ей требовалось наведаться на место преступления – прямо сейчас.
Оставив Тони и обоих Хьюго, она вышла вслед за викарием и шофером Джорджем.
– А в какую сторону Вичвуд? – спросила она Баббингтона, и тот указал на дорогу, ведущую к лесу.
Интересно, а ведьмы там живут? Не исключено, что мамаша судьи была одной из них, раз породила такое чудовище.
Нина подумала о малыше Хьюго. Ведь и судья тоже был когда-то подобным созданием. А превратился в монстра, намного хуже книжных.
– Может, вас отвезти? – спросил взмыленный Джордж, а Нина его успокоила:
– Нет, нет, не требуется, Джордж, лучше принесите детские вещи, это сейчас важнее.
А викарию напоследок дала совет:
– Вам лучше не ходить на чужие вечеринки и в особенности не пить там коктейли!
Ну да, а не то его отравят!
Тот изумленно посмотрел на нее:
– Меня, собственно, никто и не приглашает…
– А если и пригласят, то не ходите, поняли?
И еще до того как викарий обрушил на нее град ненужных вопросов, быстро направилась по тропинке к лесу.
По пути в Вичвуд (солнце постепенно садилось, воздух был прозрачен и полон насекомых) Нина сумела рассортировать известные ей факты. Да, сэра Мэтью, дядю Майкла Сетона, убили, выдав это за самоубийство и наверняка распустив слухи о том, что тот был уверен, будто у него неоперабельный рак.
Но какое отношение это имело к бойне на острове Альбатросов?
Лес, не такой уж черный и совсем не страшный, внезапно закончился, и она вышла к городишку, вернее, большой деревне, над которой нависала, словно волна, кривая гора.
Нина не знала, что именно ищет, но была уверена: все равно найдет!
Она помнила, что сэр Мэтью умер то ли в пансионе, то ли на постоялом дворе. По общему мнению – покончил с собой.
По ее версии – был убит.
Она нашла то, что искала, Нина поняла это, когда, миновав кукольную центральную улицу, свернула на соседнюю и увидела вывеску гостиницы с падающими звездами.
Так и есть – «Семь звезд». Вот и всплыло из литературного Мальстрёма название гостиницы, которое вообще-то было позаимствовано в деревушке Стилкхэвен.
Нина зашла в гостиницу и, заметив, что средних лет дама за стойкой читает роман Ариадны Оливер «Убийства в алфавитном порядке», поняла, что да, ей именно сюда.
– Добрый вечер, – произнесла она как можно весомее и, скосив глаза, увидела пачку газет на столике. – Я – внештатный корреспондент «Бизи Би» и хотела бы побеседовать с вами о кончине сэра Мэтью Сетона…
Дама, отложив детективный роман, поставила у нее перед носом табличку с надписью «Закрыто».
Нина протянула ей целых две бумажки по пять фунтов, и дама немедля переменила свое решение.
– Ах, мисс, конечно же, я вам все в подробностях расскажу! – затараторила она. – А то приходят всякие, хотят получить информацию бесплатно, а мы надрываемся, работаем…
Ну, или читаем день-деньской романы Ариадны Оливер!
И дама поведала Нине следующее.
– Богатый джентльмен прибыл к нам, чтобы за птичками наблюдать. Говорят, что альбатросов, которые у нас тут обосновались, приехал смотреть.
Альбатросов!
– Но мы же не на побережье, откуда они у нас?
Ну да, ниоткуда. Но если увлеченному птицами сэру Мэтью подбросить идею, что в Вичвуде, вопреки всему, видели альбатроса, то он наверняка покинет свое огромное шотландское поместье, больше похожее на крепость, в котором жил безвылазно, развращая детей, и поедет смотреть птичек.
Чтобы найти свою смерть. Кто-то знал, как его выманить из своего добровольного заточения.
– Поздно вечером прибыл в своем авто, я его только мельком видела, со мной общалась его секретарша, которая раньше него прибыла, а потом снова в Лондон уехала…
Какая такая секретарша? Не было у сэра Мэтью секретарши – он ненавидел женщин. И очень, просто очень обожал детей.
– Приятная дама средних лет, с замысловатым двойным именем, я его, увы, не запомнила, щедрая…
– Случайно не в пенсне? – спросила Нина, и ее собеседница ответила:
– Нет, но в очках.
Ага, помощница Eu. R. Dudd обладала далеко не лучшим зрением.
– Джентльмену был заранее забронирован один из наших коттеджей, расположенных там, в саду, у пруда, где никто не мешает. Самый лучший и самый дорогой – Хорс-хаус!
– Как-как? – опешила Нина, а дама повторила:
– Хорс-хаус, там давным-давно была когда-то конюшня, поэтому такое название, но мы его отремонтировали и…
«Опасность Хорс-хауса» в этом мире вместо агатокристовской «Опасности Энд-хауса».
Ну вот она этот опасный домик и нашла.
– А на следующий день наш гость, вместо того чтобы птичек смотреть, захворал. И потребовал нашего адвоката мистера Джереми Фуллертона.
Ну да, провинциального адвоката прямо как из агатокристовской «Вечеринки в Хеллоуин».
– Видимо, завещание составить хотел. Врача же категорически видеть отказался. Ну, мы не вмешивались, мало ли у богачей причуд.
Или у тех, кто этих богачей намерен убить.
– Мы-то считали, что ему полегчает, а на следующее утро, когда Глэдис пошла к нему в коттедж, то нашла его мертвым! Принял смертельную дозу снотворного и записку оставил, что, мол, он неизлечимо болен и предпочтет лучше такой конец, чем
