Остров вчерашнего дня - Антон Валерьевич Леонтьев

вон там. Миссис Баббингтон вам приготовит чаю или куриного бульона…

– Миссис Баббингтон? – переспросила Нина, и викарий кивнул серебристой шевелюрой.

– Моя добрая супруга, мисс. Я ведь Стивен Баббингтон. Ах, ну да, как неучтиво, я даже не представился вам…

Стивен Баббингтон был викарий из романа «Трагедия в трех актах», который был отравлен на вечеринке коктейлем.

Причем в качестве абсолютно случайной жертвы.

Еще до того, как Нина переварила обрушившиеся на нее открытия, на дорожке показалась молодая служанка, запричитавшая:

– Она снова буянит! Заявила, что ребенок ей не нужен. И что лучше укокошит его, чем будет заботиться о нем.

Викарий извинился перед Ниной:

– Мне пора, мисс. Тут одна приезжая дама, мисс Эмма Джейн, которой сводная сестра доверила свое дитя, не справляется с ним и закатывает истерики, грозясь причинить вред этому ангелочку. Он и так мать потерял и оказался под присмотром дурной тетки, так что я не имею права не помочь!

Он бегом бросился прочь, а Нина, поглядев ему вслед, вдруг ринулась вдогонку.

Случайности, если уж начались, то, похоже, не заканчивались. Как будто автор торопился завершить роман, сводя воедино все то, что, явно довольный самим собой, нагородил до этого в припадке литературного ухарства.

И имя этой приезжей: Эмма Джейн. Так звался рыболовный траулер, в романе Кристи выудивший из вод бутылку с признанием судьи.

– Мистер Баббингтон, – спросила Нина, едва поспевая за длинноногим и широкошагим викарием. – А что случилось с матерью малыша? Это ведь мальчик, да? Года полтора?

– Чуть меньше. Прелестный ангелочек, поверьте. А его мать, увы, кончила плохо – ее убили! В газетах недавно писали: в пансионе в Сент-Олбанс горничная видела, как ее какая-то прыткая особа, наверняка грабительница, в петлю засовывала.

Нина уже знала: этой особой была она сама. Что бы сказал викарий Баббингтон, сообщи она ему об этом? Наверняка элементарно не поверил бы.

В особенности в то, что она не засовывала Веру Клейторн (а речь шла о ней!) в петлю, а вытаскивала ее оттуда.

Они оказались у дома викария, где на втором этаже им встретилась снимавшая там комнату особа лет сорока, сильно похожая на Веру Клейторн, правда, порядком потрепанную и постаревшую.

Из комнаты доносился плач ребенка, и особа раздраженно заявила:

– Я оставляю ребенка вам и уезжаю! Мне его моя сводная сестрица, которая теперь окочуриться соизволила, доверила. Якобы папаша мальчишки их терроризировал. Хотя наверняка врала. Как всегда! Вера была на редкость лживой и нацеленной на собственную выгоду особой. Велела мне уехать куда-нибудь в неприметное местечко. Сначала деньги высылала, а потом прекратила. А затем вообще в газетах написали, что ее убила какая-то мошенница!

Сводная сестра Веры Клейторн изрядно удивилась бы, узнав, что эта мошенница только что вошла к ней в комнату следом за викарием.

Тот с большой нежностью взял на руки темноволосого синеглазого мальчугана, который сидел на кровати и громогласно рыдал. Ребенок сразу успокоился, прильнув к Баббингтону, явно умевшему управляться с детьми.

– У меня своих семеро, так что меня этим не испугаешь, – заметил он.

Да, малыш был очень похож на своего отца – синеглазого нахала, но не Филиппа Ломбарда, а Хьюго Хэмилтона.

Именно вещи этого малыша Вера хранила в своем чемодане. Интересно, она сына, которого родила от Хьюго, ставшего жертвой ее шантажа, хоть немного любила?

Теперь это было неважно.

Оставив викария Баббингтона возиться с малышом, сыном Хьюго, Нина обратила свое внимание на сводную сестру Веры, особу не менее подозрительную и, вероятно, не самых прочных моральных устоев.

– Мисс Джейн, на кого работала Вера? – спросила она сухо, и особа дернулась, как будто ее огрели хлыстом. Таращась на Нину, она прошептала:

– Вы деньги на маленького уродца привезли? Вера обещала…

– На кого работала Вера? – повторила Нина и заметила панику в глазах своей собеседницы. – Я же вижу, что вы в курсе. Вы вместе с ней проворачивали аферы? Ну еще бы, решили шантажировать богатого аристократа его ребенком.

Особа, едва не плача, запричитала:

– Если и так все знаете, чего спрашиваете, мисс? Мы ничего плохого не делали! Только полицию не привлекайте.

Наверняка за этой особой, как и за самой Верой, тянулась целая вереница грешков и грехов.

– Если немедленно сообщите, на кого она работала, а также отдадите ребенка и смоетесь прямо сейчас, то не скажу.

Особа схватила с гардеробной стойки пальто и шляпку и, натягивая их, ответила:

– Она называла его всегда только по имени – Роджер. Говорила, что он очень страшный человек. Что убивал и будет убивать еще. Фамилию не знаю, Вера никогда ее не упоминала. А, и еще у него есть перстень с перевернутой восьмеркой. Забыла, что это означает!

Символ математической бесконечности – бесконечности зла.

Особа бесшумно выскользнула прочь, а когда викарий минут через десять спохватился, где мисс Эмма Джейн, Нина сообщила, что тетка мальчика ушла.

– И уже не вернется.

Викарий, прижимая к себе заснувшего у него на руках сына Хьюго, в растерянности спросил:

– А как же ангелочек? Тетка сбежала, мать мертва. Кто о нем будет заботиться?

Нина, зная простой ответ на этот сложный вопрос, ответила:

– Отец.

Наверное, даже отец на пару с мачехой, самой богатой мачехой Британии: это Нина поняла, когда, отыскав Тони, Хьюго и шофера Джорджа в единственном пабе Сент-Мэри-Мид под названием – ну конечно, как могло быть иначе! – «Веселый Роджер», прямо как отель в романе «Зло под солнцем», сообщила, что им надо наведаться к викарию, причем безотлагательно.

– К этому старому зануде? – скривилась Тони. – Ни за что! И вообще. Почему?

– Потому что, – сказала Нина, смотря на ничего не понимающего Хьюго, – я нашла его.

– Кого? – спросил он. – Мистера Ю.Ар. Дадда?

Ну, и его тоже – почти, во всяком случае.

– Твоего сына.

Вот тут-то и проявился весь талант Тони Марстенс, которая, как оказывается, вовсе не была детоненавистницей, хоть и задавила двоих малышей: она превратилась в самую восторженную и добрую няньку, которую только можно было найти во всей Британский империи.

В няньку, которая взяла в оборот не только новообретенного сына Хьюго, но и отца новообретенного сына, то есть самого Хьюго.

Последующие события, которые разыгрались в квартире сбежавшей сводной сестры Веры Клейторн, были полны слез, стенаний, радостных воплей и благодарственных молитв.

За последние был ответственен викарий Баббингтон, который иначе, как перстом судьбы, вернее, чудом Господним, не мог счесть появление отца малыша из ниоткуда в тот момент, когда сам викарий уже серьезно раздумывал, не станет ли брошенный на произвол мальчишка его с женой восьмым, приемным сыном.

Ну, не говорить же ему, что это очень похоже