Мир чеченцев. XIX век - Зарема Хасановна Ибрагимова

можно утверждать, что включение в состав Московского государства Казани и других «татарских» ханств – это не завоевание ради расширения территории государства, а начало процесса «восстановления» его единства (в границах Золотой Орды). Обращает на себя внимание, что первые цари смотрели на себя как на наследников монгольских ханов. Уже во второй половине XV века великие князья московские начинают мало-помалу величать себя царским титулом. Иван III был первым русским правителем, изредка называвшим себя царем301.

В 1885 году претендентов на получение титула российских дворян в Терской области было приблизительно 4,1 тыс. человек. Налицо было явное игнорирование действительно существующих высших сословий горских обществ. Что касается чеченцев, то в отношении их кавказская администрация высказалась весьма категорично: среди них есть представители высших горских сословий, но их, во – первых, очень мало (всего 9 семей, в количестве 29 человек) и, во – вторых, они все без исключения, пришлые302.

Первая всеобщая перепись 1897 года показала, что процент дворян и чиновников к населению Терской области составлял 1,22 %303. В 1913 году снова был поднят вопрос о количестве чеченцев, в законном порядке утверждённых в российском потомственном дворянстве. Кавказский наместник приказал начальнику Терской области сообщить в его канцелярию о наличии и числе его подчинённых потомственных дворян – горцев, законно утверждённых в этом звании и владеющих земельным имуществом в пределах области. 2 января 1914 года начальник Веденского округа доложил руководству, что таких лиц у него нет. Начальник Грозненского округа представил список двух чеченских семей, члены которых законным порядком утверждены в российском потомственном дворянстве, также эти фамилии были занесены в Ставропольскую дворянскую книгу. Представим этих людей: Арсемик Арцуевич, Абдул Муслим Арцуевич, Абдул Меджид Арцуевич, Абубакар Данисултанович, Туган Данисултанович – Чермоевы. Семья Курумовых: Яльяс Касимович, Даут Касимович, Муса Усманович, Зубаир Магоматович, Абдурахман Магоматович, Ахмат Магоматович, Махмуд Магоматович, Хамит Даутович, Джунаид Гизириевич, Зияудин Гизириевич304. На тот период в Терской области больше всего законно утверждённых потомственных российских дворян было у чеченцев, благодаря двум многочисленным семьям Чермоевых и Курумовых. В настоящее время потомки этих людей могут считать себя дворянами на вполне законных основаниях. Три сына генерал – майора К. Курумова были офицерами. В армии служил и его брат – прапорщик Пейзулла Курумов, являвшийся полным Георгиевским кавалером и награждённый также несколькими царскими медалями. Сам К.Курумов имел немало высших российских военных орденов: Св. Станислава, Св. Анны (3-й и 2-й степени), Св. Владимира, золотые медали «За храбрость», «За усердие» и золотое оружие. Он также известен как талантливый администратор.

Представитель другой дворянской семьи, генерал Арцу Чермоев, отличившийся ещё в Крымской войне, командовал Чеченским Конно-иррегулярным полком во время русско – турецкой войны 1877–1878 годов. Самый известный чеченский нефтепромышленник Абдул Меджид Чермоев, не только происходил из офицерской семьи, но и сам был офицером, получившим ранение в бою305.

Анализ источников, освещающих социальные отношения на Кавказе в докапиталистическую эпоху, приводит к выводу, сделанному ещё академиком Г.А. Меликишвили и А.П. Новосельцевым, отрицающему наличие рабовладельческой формации в XIX веке на территории Кавказа. Обнаружено, что в так называемых вольных обществах в ряде случаев были ликвидированы отдельные стороны феодальных отношений и осуществилась реставрация пройденных ранее ступеней общественного развития, что в свою очередь приводило к редкой исторической ситуации, когда относительно развитые надстроечные явления не соответствовали более низкому базису. Выясняется, что ряд вольных обществ сначала подчинялись феодалам, а затем при разных обстоятельствах освобождались от их влияния и учреждали у себя демократические порядки объединения. В XVIII – начале XIX вв. Чечня представляла собой сумму независимых вольных обществ 306.

Военно-демократический уклад занимал важное место в структуре общественных отношений в союзе сельских общин Северного Кавказа. Истоки этого следует искать в характере наследия вольными обществами социальных институтов своих исторических предшественников – средневековых государств раннефеодального типа и племенных объединений той поры, а с другой – в условиях складывания и функционирования самих обществ, когда защита от внешней угрозы являлась постоянной и настоятельной потребностью. Военные набеги на соседние территории не представляли собой главного вида деятельности населения союза сельских общин Северного Кавказа. На базе института пленничества ни рабство, ни крепостничество не получили сколько – ни будь значительного развития. Характер набегов, как и военной организации в целом, с одной стороны, способствовал имущественной и социальной дифференсации общинников и формированию привилегированной военной общинной аристократии, но с другой – сам же тормозил в известной мере этот процесс, т. к. в лице организованной и политически активной массы общинников встречал противодействие своему феодализирующемуся потенциалу307. У Лаудаев пишет: «Начали совершаться невиданные до того преступления, перенятые от адыгов. Стали похищать или силою уводить беззащитных людей – своих собратьев в неволю и продавать их в рабство в далёкие страны»308. В горных чеченских обществах находился немногочисленный класс личных рабов, образовавшийся из военнопленных. Класс этот ежегодно увеличивался благодаря вновь захваченным в набегах или в ходе защиты своих территорий. Хозяин мог выделить участок земли худшего качества, за что получивший его пленник обязан был постоянно выплачивать или отрабатывать повинности. Это был путь насильственного «сажания» на землю и одновременно закрепощения вновь образуемой категории крестьянства309. При этом в хозяйстве мелких рабовладельцев почти всегда владелец и холоп работали вместе. Не заинтересованность раба в результатах своего труда преодолевалась в некоторой степени посредством наделения его домом, имуществом, скотом, землёй и т. п. Это условное владение давало рабу необходимую свободу для ведения хозяйства и возможности посредством «самостоятельного» хозяйствования делать накопления для приобретения свободы.

Формы эксплуатации рабов в XVIII – перв. пол. XIX вв. всё более приобретают черты феодальной эксплуатации. Юридические права чеченских владельцев представляли собой переплетение рабовладельческого и феодального права. Отпуск раба на свободу оформлялся следующим порядком: рабу вручали письменную отпускную, составленную кадием при 2-х свидетелях; кадий получал с раба отпускные деньги и передавал их рабовладельцу310. Значительно было распространено в Чечне в ходе войны домашнее рабство, в виде покупных женщин, которые нередко становились жёнами владельца. Хотя в горных районах рабы и находили своё применение на полевых работах, в уходе за скотом, но широкое их распространение в горах было не возможно, ибо не было крупных землевладений, обеспечивающих высокую прибыльность эксплуатации рабов. Те, кто, оторвавшись от своей этнической общности, нанимались к чеченцам на общественную и частную работу, также назывались «лай» (раб). Их положение в обществе в корне отличалось от положения раба в рабовладельческом обществе; в основном они были равны со всеми, только их не допускали к общественным делам, мероприятиям, и они не имели в этой среде голоса311.

По нашим