Грань человечности - Лев Бизелёв

за собой широкую кровавую дорожку. Лиза понимала, что он пытался выиграть для нее хотя бы пару лишних секунд и сейчас нужно бежать, но не могла отвести взгляд от приближающегося к Марку убийцы. Тот вплотную подошел к парню и навел на его голову пистолет.

— Ты был хорош. Правда. Боролся до конца. Но в итоге оказался слишком слаб.

— Я тебя в землю вобью, урод! — раздался за спиной у Лизы дикий крик.

Через мгновение буквально из ниоткуда появился разъяренный Говард и сокрушительными ударами искусственной руки оттеснил от сына опасность. Одновременно с этим воздух пронзили яркие лучи лазерных винтовок. С Аленом прибыла пара бойцов, которые окончательно отодвинули схватку подальше от Марка. Лиза снова подняла своего умирающего друга и побежала прочь так быстро, как только могла. Сам же он в этот момент отключился. Последним, что увидел Марк, была спина отца, закрывающая его от смерти.

XXXVI

Возвращаясь на Омегу, Серафим считал себя готовым ко всему. К тому же внешне корабль выглядел невредимым, что вселяло определенный оптимизм. Но стоило только сойти с трапа Люрика, как стали появляться неприятные мысли. Почти все космолеты во внутреннем ангаре были в той или иной степени повреждены. Едва ли не больше всех досталось кораблю Симона, который сильно обгорел и лишился обшивки в носовой части. Под стать технике, люди вокруг выглядели уставшими и опустошенными, хоть и старались держать лицо перед Искателем. Еще больше Серафима насторожило то, что их встречала Селестина, а не Говард или Стивен. Всегда лучезарная, сейчас она казалась лишь блеклой тенью самой себя.

— Привет, ребята.

— Сознание? — Серафим сходу задал мучавший вопрос, даже забыв о приветствии.

Селестине осталось лишь вздохнуть и приступить к неприятной части разговора.

— Их наемники пришли за нашими головами. Мы смогли отбиться, но раненых очень много, медицинский блок полон. Я как раз оттуда.

— Удивительно. Мне кажется, нет того, чего бы ты не умела делать

В ответ Селестина лишь скупо улыбнулась и продолжила рассказ.

— Из хороших новостей: Омега не пострадал. И ряды наемников Сознания тоже удалось значительно сократить.

— Лучше расскажи, как себя чувствует команда?

— Ну, в эмоциональном плане ты и так видишь. А что же до раненых, то лучше сам сходи к ним.

— Ладно, пойдем тогда в медблок.

По дороге Селестина более развернуто рассказала, что же произошло на борту Омеги и какой урон был нанесен кораблю и экипажу. При этом ей регулярно приходилось отвлекаться на звонки и раздавать указания. Девушка оказалась буквально нарасхват.

У самого входа в лазарет им вяло помахал Эрик. Он развалился на каком-то хлипеньком стуле, держась одной рукой за перебинтованную голову. Селестина сразу направилась к нему и принялась поправлять повязку. Из всех прилетевших на Люрике проведать раненных вместе с Серафимом пошел только Айзек, но Квада сразу же куда-то утащили местные медики. В итоге Стрельцов остался в одиночестве стоять между рядами коек. Он долго вращал головой, но так и не нашел никого, с кем бы хотел сейчас поговорить, поэтому направился в отделение для тяжелораненых, по пути стараясь сказать слова поддержки всем, кого встречал.

Здесь пациенты лежали в небольших, но отдельных палатах. Чтобы не беспокоить всех и каждого, Серафим самостоятельно загрузил в память список поступивших и стал заходить только в нужные двери. Первым оказался лежавший почти у самого входа Симон. Он выглядел каким-то необычайно умиротворенным и весело общался с врачом, который, правда, при виде Искателя сразу удалился.

— Ну что, вам удалось? — опустив приветствия, поинтересовался Белл.

— Все прошло по плану. Нет у Сознания больше производственной базы.

— Это хорошо. Недостаточное снабжение замедлит их распространение

— Ты сам-то как? А то ни «привет», ни «рад тебя видеть». Хотя я тоже не лучше, — Серафим вдруг вспомнил встречу с Селестиной.

— Я все еще жив, и это самое главное. Просто теперь буду звенеть в два раза больше.

Симон скинул одеяло, закрывавшее тело ниже пояса. Теперь у него отсутствовала и левая нога ниже колена, а вместо протеза на остатке правой был сильный ожог, края которого выглядывали из-под повязки.

— Красный тебя не обманул. Мы раньше никогда не пересекались, но я уверен, что здесь был Мухолов на своей Матильде.

— И зачем ты тогда полез в драку?

— Он атаковал Омегу. Пушки, ракетные установки и прочее. Казалось, что Мухолов специально пытается снизить боеспособность нашего корабля. Я подумал, что Сознание готовит удар основными силами. Все равно от меня на мостике проку не было. Атака то шла изнутри, а не снаружи.

— Ты так спокойно об этом говоришь, учитывая потерю второй ноги.

— Я свое уже отволновался. Этот Мухолов, он просто на ином уровне, даже по моим меркам. Никогда не встречал такого тесного взаимодействия машины и пилота.

— Его раньше описывали словами «монстр» или «чудовище».

— Тогда уж «стихийное бедствие», — рассмеялся Симон. — Мне удалось пережить настоящую бурю. До сих пор никак не переварю произошедшее, но все равно готов ко второму раунду.

— Я рад, что ты не теряешь боевого духа. Отдыхай, самое сложное у нас еще впереди. Видимо, спрашивать тебя о произошедшем на борту Омеги бесполезно?

— Это точно. Я вылетел почти в самом начале, а назад вернулся уже на горящем корабле и сразу был отправлен к медикам. Придется тебе поискать в другом месте.

— Да уж, придется.

Покинув Белла, Серафим направился в палату, где находился Банжеров. Внутри оказалось очень тихо и темно. Работал только небольшой светильник, направленный на голову неподвижно лежащего Стивена. Она была полностью забинтована, и только в районе рта из-под повязок выходила толстая коса из трубок и кабелей. Рядом стоял большой аппарат, к которому они и подсоединялись. Серафим не знал, в сознании ли раненный, но все равно решил подойти и дотронуться до его плеча. Стивен сразу отреагировал и положил ладонь на нарушившую его покой руку. Банжеров какое-то время ощупывал незнакомца, после чего усилил хватку и промычал нечто нечленораздельное. Из всего набора звуков Стрельцов смог различить только два слова: «командир» и «прости».

— Тебе не за что извиняться, Стивен. Я верю, — Серафим остановился и, подумав, продолжил. — Нет, я точно знаю, что ты сделал все возможное. Не стоит ни о чем сожалеть, тратя на это пустое дело силы. Тебе нужен покой и отдых, поэтому мне сейчас лучше уйти. Но я