Что делать, если ребенок сводит вас с ума - Эда Ле Шан

полный расцвет в три или четыре года, и только чистой трусостью и рационализацией можно объяснить ситуацию, когда родители занимают позицию «надо отвечать, только когда дети спрашивают». Мы все время учим детей тому, что такое мир, в котором они живут, и что из себя представляют они сами. В чем же логика, если оставлять на потом этот жизненно важный вопрос?

Важный момент в сексуальном воспитании маленьких детей состоит в том, что мы имеем возможность – ответственность – учить не только фактам, но также передавать свое отношение и те ценности, которые мы разделяем. Смысл того, что моя мать рассказала мне о мастурбации, был вполне четким: это нормально, это приятно – и это личное дело. Мы имеем возможность, общаясь с малышами, рассказывать им о социальных нормах и добрых человеческих отношениях. Я помню тот день, когда я была в гостях у подруги и мы обнаружили ее пятилетнюю дочку, которая уединилась в гараже с соседским мальчиком: они рассматривали друг у друга половые органы. Моя подруга сказала: «Я знаю, вы оба хотите узнать, как устроено ваше тело, но вы знаете, когда взрослые приходят в гости друг к другу, они не снимают одежду. Это делается, только если мужчина и женщина очень любят друг друга и если они уже взрослые. Теперь же мы можем пойти в библиотеку и взять кое-какие книжки, а потом поговорить о мальчиках, девочках и о младенцах».

Отношение взрослых к сексуальности ребенка может существенно повлиять на девочку-подростка, которая чувствует себя очень неуверенно и, вероятно, хочет отложить секс на какое-то время, когда ее друг настаивает на том, чтобы вступить в половой контакт. Если она не знакома с фактами, она может не понять, что сможет забеременеть и от одного полового акта. Если ее родители боялись того, что она взрослеет, и заняли позицию, «чисто теоретически» допускающую ей быть «дурной девочкой», она, вероятнее всего, решит, что это ее собственные «похотливые желания» привели к этой ситуациии и что она не имеет права отказать. Если же, напротив, она полностью осознает, что, когда она станет старше, ее мать объяснит ей, как нужно пользоваться противозачаточными средствами, и уже знает, что сексуальные чувства, возникающие у нее, нормальны, она будет намного лучше подготовлена не только к уговорам своих сверстников, но к знакам внимания со стороны старших мужчин, незнакомцев и родственников.

С этим связана моя идея о том, что для того чтобы защитить детей, их следует в самом раннем возрасте ознакомить с тем, что такое эмоциональное расстройство и психическое заболевание. Когда моей дочери было всего три или четыре года и какой-либо знакомый нам взрослый или ребенок вел себя странно или агрессивно или наносил вред себе, мы просто говорили: «Он в расстроенных чувствах» или «Она не может удержаться от того, что она делает, потому что у нее такое расстройство чувств». Даже маленьким детям это понятно. Они очень хорошо знают, что бывают моменты, когда они теряют контроль и ведут себя странно «из-за расстроенных чувств». Мы можем привести в качестве примера сотни случаев из их повседневной жизни: «Помнишь, когда у тебя был тот жуткий кошмар, и ты боялся, что у тебя в комнате что-то страшное? Вот это один из видов расстроенных чувств». Или: «Мне очень жаль, что я накричала и ударила тебя – у меня был очень плохой день. Я была усталой и расстроенной. Ты в этом не виноват, и мне сейчас лучше».

Это конкретные уроки психического здоровья, а причина, по которой они столь важны в нашем обсуждении защиты детей от сексуальных посягательств, состоит в том, что чаще всего в подобных эпизодах участвуют родственники, друзья и соседи. Если ребенка научили, что мы никогда не осуждаем морально тех людей, которые страдают от эмоциональных нарушений, – мы заботимся о том, чтобы им помогли, – ребенку будет гораздо проще рассказать о том, как к нему приставали с сексуальными намерениями, без того, чтобы чувствовать себя чудовищем.

Одна подруга рассказывала мне, как она была потрясена, когда начала осознавать, что дедушка, которого она обожала, не только трогал ее в «неприличных» местах, но и испытывал при этом половое возбуждение. Она была шокирована, испытывая отвращение и боль, – но самое главное, она чувствовала, что не может никому об этом сказать. «Я была уверена, что мой дедушка совершал что-то запретное и что если я скажу кому-нибудь об этом, его посадят в тюрьму. Я всегда так его любила, что предпочла бы умереть, чем сделать ему такое».

Если бы эту внучку научили понимать, что никто не может быть хорошим или плохим, скорее, больным или здоровым, что нет ничего, что думает или чувствует человек, чего бы не чувствовали или не думали и другие люди, она была бы способна рассказать обо всем кому-нибудь, зная, что никто не захочет обидеть дедушку.

Если сексуальные отклонения представляются как болезнь, это значительно уменьшает опасность ситуации. Больной человек не столь опасен, как злой человек. Больной человек – это тот, кому требуется помощь, а не наказание, поэтому вполне можно рассказать о нем. И тот, кого вы любите и уважаете, не будет для вас потерян.

Конечно, существуют ситуации столь патологические, что ни ребенок, ни родители не могут с ними справиться. В некоторых случаях оба родителя могут фактически быть вовлечены в сексуальные отношения с ребенком, один из них активно, другой – своим молчаливым согласием. В некоторых действительно патологических семьях ребенок может превратиться в эротичесую забаву для взрослых. В подобных ситуациях остается только надеяться, что ребенок найдет защиту у кого-нибудь из родственников или учителей. Нам нужно подать детям факты таким образом, чтобы при необходимости они могли свободно прийти к нам с тем, что «дядюшка Джо делает странные вещи» или няня «заставляет меня принимать ванну каждый раз, когда она приходит, и хочет играть с моим членом».

Мы только сейчас начинаем открывать для себя, насколько распространены случаи сексуального развращения детей и как часто это может происходить очень близко к дому (или в нем) среди людей, которые во всем остальном выглядят нормальными. Когда в начале века Зигмунд Фрейд первым начал анализировать пациентов, он был настолько шокирован теми историями, которые они ему рассказывали, что создал теорию «мнимой памяти». Когда пациент начинал описывать сексуальные посягательства со стороны родителей, Фрейд предполагал, что поскольку это казалось ему настолько невероятным, значит, это должно было бы быть сексуальными фантазиями самого ребенка. У современных психотерапевтов подобные иллюзии отсутствуют. Истории, которые они слышат, представляются непридуманными, а мы теперь знаем, что подобные инциденты являются