Песец библиотечный, подвид кровожадный - Елена Кароль

– Лэри Микаэла? Какая неожиданная встреча!

Вздрогнув всем телом и не веря своим ушам, я медленно обернулась и широко распахнула глаза.

Милорд ректор собственной персоной стоял буквально в полуметре и, странно улыбаясь, не сводил с меня потемневшего взгляда своих сапфировых глаз.

Как всегда, безупречен, идеален и безумно красив.

Сглотнув и больше всего боясь, что уже злобно скрипнувшая зубами Снежанна вмешается и все испортит, я натянуто улыбнулась и едва слышно прошептала:

– Привет…

А демон, словно насмехаясь над моим замешательством и робостью, шагнул ближе, собственнически расположил руку на талии, затем резко прижал к себе и поцеловал так страстно, что из головы не только пропали мои мысли, но и Снежанна захлебнулась возмущением и лишь что-то невнятно булькнула, явно растерявшись от наглости инкуба.

Рывок, секундная темнота и невесомость, а затем яркий свет, и ко мне приходит осознание, что мы только что куда-то переместились. Паника, неприятие, желание сбежать, наказать и поставить на место, но я чувствую, что это не мои мысли и желания, а праматери.

Я же больше всего на свете желаю, чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался, а эти руки никогда меня не отпускали. Я чувствую. Я невероятно остро чувствую, что…

Люблю. Я люблю его! Люблю по-настоящему! И Дхар побери, это мои истинные чувства и никому у меня их не отнять! Даже Древней!

Стоило этой мысли оформиться в моем мозгу окончательно, как Азарин отстранился и, не позволяя опомниться, торопливо произнес:

– Микаэла ди’Шенай, согласна ли ты стать моей женой?

– Я… – На меня напал не только ступор, но и паника.

Что происходит? Это шутка? Сейчас? Здесь? А где мы? Но…

– Микаэла! – Окрик демона был нервным, заворожившие меня глаза пугающе огромными, а пальцы, сжимающие мою талию и плечи, – жесткими и неумолимыми. – Быстрее!

– Да.

«Нет!»

Мы произнесли это одновременно, но если Снежанна завопила мысленно, буквально на секунду не успев лишить меня дара речи, то я произнесла долгожданное согласие вслух.

Окаменела, послушная воле богини, впавшей в ярость, но все равно улыбнулась одними глазами, уже в полной мере осознав задумку своего любимого Азарина, который непостижимым образом сумел договориться со Светлой богиней, в храме которой мы сейчас находились.

И одного лишь коротенького «да» было достаточно, чтобы совершилось то, чего я желала всей душой, – мы стали супругами.

Вокруг нашей пары, окутанной божественным сиянием, кружил рой магических светляков, мое запястье, на котором проявлялась брачная татуировка, кололо миллионом иголочек, а в моей голове бесновалась обведенная вокруг пальца Древняя.

«Ты пожалеешь! Ты заплатишь за это!»

Я не могла толком ни вдохнуть ни выдохнуть, не имела воли даже моргать, и в какой-то момент перед глазами начало темнеть… Я чувствовала, что не просто теряю сознание, а умираю. Колени подогнулись, но меня подхватил Азарин, крепко прижал к себе и буквально на грани слышимости прошептал, как сильно он меня любит.

Стало обидно.

Неужели я сейчас умру? Умру только потому, что вышла замуж за того, кого люблю?

Какая же ты тварь, Снежанна…

Эпилог

Тело Микаэлы обмякло, Азарин глухо ругнулся, понимая, что дело приняло самый нежелательный оборот, и, соблюдая максимум предосторожности, положил свою уже супругу прямо на пол в заранее очерченный круг силы. Отошел, при этом не сводя глаз с хрупкого девичьего тела, которое начало мелко подрагивать, нашел взглядом стоящего в дальнем темном углу Плетельщика, одними глазами поинтересовался: «Что дальше?» – и получил такой же беззвучный ответ: «Ждать».

Теперь они могли лишь ждать.

Как и предрекал мудрый орк, Снежанна оказалась чересчур импульсивна и не потерпела срыва своих планов, решив нарушить один из основных пунктов древнего договора. А именно взять под контроль тело в иной день. Вот только, видимо, забыла взбалмошная и эгоистичная Древняя, что это означает моментальную смерть хранителя, а вместе с ней прекращение договора и призыв нарушившего на суд богов.

Суд, который состоится прямо здесь и сейчас.

По девичьему телу прошла последняя дрожь, и уже не Микаэла, а Снежанна нервно поднялась с пола. Моментально нашла взглядом Азарина, презрительно сплюнула на пол храма, высокомерно подбоченилась и язвительно процедила:

– Доволен?

Сохраняющий невозмутимую отстраненность внешне, хотя внутри все разрывалось от боли и буквально клокотало от ярости, Азарин отрицательно качнул головой.

Из тени выступил Плетельщик и, сделав несколько шагов, остановился в метре от Древней. Дождался, когда та обернется, оценит диспозицию, поймет, что не в силах открыть портал, чтобы уйти прочь, и увидит силовой кокон, в котором находится. Переждал поток отборной брани, снисходительно усмехнулся и гулко пророкотал:

– За неоднократное нарушение древнего договора, небрежное обращение с хранителем, ее убийство и полноценное божественное воплощение в неурочный срок ты, Снежанна ди’Шенай, признана виновной. У тебя есть что сказать в свое оправдание?

Успокоившаяся женщина смерила Плетельщика презрительным взглядом и тихо процедила:

– Подстава, голубчик. Чистой воды подстава. Сколько это стоило?

– Ты знаешь, Снежинка, я не продаюсь, – снисходительно ответил тот, кто в свое время выбрал служение новым богам. – Но я готов обсудить с тобой новые условия договора, если ты, конечно, этого желаешь. У меня в последнее время острая нехватка кадров…

– Никогда.

Ответ был яростным и категоричным, взгляд на хмурого Азарина высокомерным и язвительным, а последующие слова злыми.

– Знаешь, я рада, что она тебе не достанется. Она достойна лучшего. Все равно она была последней истинной Северной Лисой, и теперь меня здесь больше ничто не держит.

Отвернулась, посмотрела на деловитого Плетельщика, цепко отслеживающего каждый взгляд и жест, высокомерно вздернула подбородок и с едва уловимой горечью произнесла:

– Закончим этот фарс.

Всего один жест, и душа Древней извлечена из чужого тела. Еще один жест, и она лишена силы и памяти. Третий жест, и абсолютно чистая душа уходит на перерождение, а вся ее сила и память переходят во владение Светлой.

Такова цена сделки за жизнь и будущее одной маленькой и немного глупенькой Северной Лисички.

Сначала было больно. Затем темно. А потом все пропало, и мне стало безразлично. Абсолютно все безразлично.

Хотя нет, не все.

Было все еще немного больно, но уже не телу, а душе. Я осознавала, что умерла. Не было больше нужды дышать, не ощущалось захваченное богиней тело, я висела в сумрачном нигде и пока слабо понимала, что будет дальше.