Песец библиотечный, подвид кровожадный - Елена Кароль

То, что уже ненавидела…

Хранить даже ценой жизни. Не перечить. Не жаловаться. Почитать и преклоняться. Любить, уважать и слушаться. Беспрекословно и в ту же секунду исполнять озвученную волю богини, а если сие невозможно, то сделать все ради достижения поставленной цели.

И все бы ничего, но я не понимала одного. Цели. Смысл этой цели?!

Когда показалось, что еще мгновение и я просто умру от боли, все прекратилось. Разом. В один миг. Болело все, включая душу. Да так, что я была готова проклясть тот день и тот час, когда Светлая и Темный разрешили остаться в этом мире Древней эгоистке с замашками садистки, которой на самом деле было плевать на потомков и их благополучие (иначе мы бы вернулись на север к клану, а не остались покорять столицу иного государства), и она осталась лишь ради возможности тешить свое самолюбие. Пускай даже не каждое поколение из-за невыполнения достаточно жестких условий, но теперь она брала все и сразу. Сейчас Снежанна ди’Шенай желала стать если не самой богатой и влиятельной дамой столицы, то точно одной из них.

«Умная девочка… – цинично согласилась с моими вялотекущими и откровенно бунтарскими мыслями богиня, а затем неторопливо добавила: – И раз уж это до тебя наконец дошло, то, будь любезна, подними свою задницу и для начала переложи ее на кровать. Не желаю валяться на полу».

Мерзавка… Какая же ты мерзавка. А как же род? Как же благополучие клана?

«Какого клана, детка? От которого остались лишь воспоминания? Сколько чистокровных Северных Лис ты знаешь? – Богиня завелась с полоборота и продолжила шипеть, пока я, стискивая зубы от боли, пыталась подняться и добрести до кровати, чтобы рухнуть на нее, окончательно обессилев. – Так спешу тебя уведомить! Ты последняя чистокровная Лиса! Ты! Последняя!!! И теперь весь мой клан – это ты и твои будущие дочери!»

Выкрикнув последние слова так громко, что у меня моментально разболелась голова, Снежанна притихла и через некоторое время уже спокойнее резюмировала: «Так что делай выводы, дорогуша. Не нравится мое присутствие в твоем теле и методы – выходи замуж, рожай дочь и передавай кулон ей. По-другому ты от меня в ближайшие пятнадцать лет не избавишься. И пускай я кажусь тебе циничной тварью, но я намерена эти пятнадцать лет прожить так, как желаю сама. А теперь спи. Но запомни сегодняшний урок…»

Запомню. Хорошо запомню.

Не позволяя окончательно сформироваться ни одной мятежной мысли, чтобы богиня не прознала, как я ее уже ненавижу, я просто закрыла глаза и приказала себе уснуть. Урок очень ценен, в этом она права.

Она ошиблась лишь в одном. В том, что его провела.

Ни одна связь хранитель – богиня не является односторонней, уж это я знаю точно, спасибо книгам. И если хранитель обязан всеми силами создавать комфортные условия для своей праматери, то и праматерь обязана заботиться о своем хранителе. Обязана, именно обязана.

А раз договор нарушен, то…

Не знаю как, но я это сделаю.

Спала я с тонкой ухмылкой на губах.

Утром от боли не осталось и следа. Я была выспавшейся и полной сил. В зеркале отражалась юная прелестная девушка с легким румянцем абсолютного здоровья на щеках. И если бы не цинично кривящиеся уголки губ, можно было бы подумать, что ничего не было и мне всего лишь приснился чересчур достоверный кошмар, но я не привыкла себя обманывать.

Это было.

Я вновь изменилась. Вновь повзрослела. С глаз окончательно и бесповоротно спала розовая пелена, и я увидела свою судьбу, расписанную богиней по часам. Мне в ней места не было. И будь ее воля, она бы без раздумий заняла мое тело насовсем, но, на мое счастье (или на беду?), условия сделки с богами прописывали четкие рамки сроков воплощения. Не более недели в месяц.

Да уж…

Еще бы остальные три недели она впадала в анабиоз – цены бы этому договору не было!

«Опять?»

Не став ничего отвечать на раздраженный вопрос Снежанны, я усилием воли переключилась с мыслей о поиске методов изгнания забывшейся и окончательно зарвавшейся Древней на текущие дела. До приема во дворце остается три дня, и необходимо завершить приготовления.

Например, забрать платье…

Сознание то и дело норовило разделиться, чтобы продуктивно решить возникшую проблему, но я ему запрещала. Не сейчас, позже. Сначала быт.

Платье, украшения, туфли…

Литературные вечера, посиделки за чаем, сплетни…

Новые знакомые, заслуженные комплименты и снова сплетни…

Поклонники, цветы, признания… и снова сплетни.

За неполную неделю я узнала о столице и ее жителях больше, чем за всю предыдущую жизнь. Я даже мысленно призналась самой себе, что Снежанна была, безусловно, права, когда настаивала на глубоком погружении в среду высшего общества ради скорейшего получения разнообразной информации. Естественно, большая часть сплетен была откровенной чушью, но при должном старании можно было выловить и весьма интересные сведения, чем я и предпочитала заниматься, анализируя и сортируя полученные данные и хоть как-то нагружая свой мозг, периодически плавившийся от нескончаемых потоков лести окружающих.

В итоге, когда настал день приема, я знала все и обо всех, даже не будучи с этими пресловутыми всеми знакома.

«А я говорила! – не поленилась самодовольно отметить Снежанна. – Тысячелетний опыт, детка…»

Лишь отстраненно кивнув на бахвальство своей сожительницы, я продолжила собираться на прием, не только тщательно одеваясь, но и сооружая из волос элегантную прическу и нанося на лицо неброский, но в то же время подчеркивающий все мои достоинства макияж.

Я ведь не просто княжна ди’Шенай, я леди безупречных манер и изысканного вкуса, как любила повторять Снежанна и как предпочитала соглашаться с ней я.

Пока предпочитала соглашаться…

Ну вот и все. Последний оценивающий взгляд в зеркало, и я милостиво кивнула своему отражению. Хороша. Неизменно хороша. Мила до умопомрачения, я бы даже сказала!

Фыркнув, когда самолюбование перешло в самоиронию, а праматерь начала недовольно ворчать, я расправила несуществующую складочку на пышном серебристом платье с открытыми плечами, в котором моя фигура обрела особую утонченность и женственную хрупкость, провела подушечками пальцев по жемчужному колье, словно поглаживая, перекинула один туго завитый локон на грудь, накинула на плечи норковое манто и, тем самым завершив приготовления к приему, направилась к дверям.

Если лэр Изенгард, как всегда, пунктуален, то он ждет меня внизу уже девять минут. Не стоит томить кавалера слишком долго.

Так и оказалось – стоило мне спуститься, как инкуб, одетый в официальный бордовый посольский камзол с крупной золотой цепью на груди, просиял словно новенький золотой и едва не снес с дороги замешкавшегося посетителя. Подскочил ко мне, поцеловал все без исключения пальчики на руках, засыпал комплиментами, причем явно нервничая и даже слегка заикаясь, а затем, благоговейно подхватив меня под руку, повел на улицу к карете.