Пропавший чиновник. Загубленная весна. Мёртвый человек - Ханс Шерфиг

обедают и спят, что у них есть семьи и своя личная жизнь. Учитель всегда был для него лишь абстрактным понятием. Злым роком, который определяет не только твою годовую оценку, но и все твое будущее. Теперь Эдвард уже не тревожится о том, какой средний балл выведут ему в будущем году. По вечерам он прогуливается с матерью на молу. Он уже перерос ее; она опирается на его руку, гордясь взрослым сыном. Они всегда будут вместе, всю жизнь.

Всякий раз, когда кончаются каникулы, в младшие классы приходят новые ученики. Их изводят все, кому не лень, но больше всех — прошлогодние «сосунки».

На место лектора Бломме назначен новый учитель, сравнительно молодой человек. Его поведение поражает питомцев школы, гордящейся незыблемостью своих традиций. Он принес с собой аромат того большого мира, где господствуют иные законы и иные правы, чем в маленьком школьном мирке. Он говорит гимназистам «вы» и не бьет учеников по лицу. Новый учитель — это истинное чудо, настоящий феномен.

Но Оремарк не унимается. После летних каникул он пришел в школу полный сил, готовый вновь продемонстрировать бесчисленные варианты учительской ярости.

Макакус также наставляет отроков. Сердясь, он по обыкновению царапает доску ногтями. Стеффенсен также на посту. На уроках он прочищает уши и ковыряет в носу чернильным карандашом. От этого на усах остаются фиолетовые пятна. На перемене дежурному по классу приходится удалять козявки, которые учитель оставляет под крышкой кафедры. А до этого Стеффенсен разъясняет ученикам величайшую красоту и эстетическую ценность античного искусства.

Старый Магнус пространно излагает содержание Библии и малого лютеровского катехизиса. А ученики по-прежнему передразнивают его голос, не обращая никакого внимания на упреки старика:

— Я старый человек, — жалобно говорит Магнус. — Что я вам сделал? Боже мой, неужели вам не стыдно, шалопаи вы эдакие!

Наверху в зоологическом кабинете царствует Лассен. Он занят составлением школьных коллекций. Ученики приносят адъюнкту угря, предварительно отрезав ему плавники, и с невинным видом осведомляются, что это такое — гадюка или уж.

— Пожалуй, можно с уверенностью сказать, что перед нами редкостный экземпляр гладкого ужа, — говорит учитель. — Это ценная и в высшей степени любопытная находка.

Маленький Водяной торопливо семенит ногами, переходя из класса в класс с неизменным рулоном карт и указкой. Он знает, что в классе возникнет невообразимый шум, как только он появится на пороге. Бедняга печально моргает глазами и тяжко вздыхает.

Ректор тоже время от времени наведывается в школу, отрываясь от своих многочисленных общественных обязанностей. На его плечи возложено огромное бремя. Однако он не хиреет и не сгибается под этой сверхчеловеческой ношей. Ректор — грузный цветущий мужчина. Когда он награждает ученика затрещиной, у того потом долго горит лицо. А в шкафу он держит бутылку портвейна, чтобы подкрепляться после трудов праведных.

Голуби воркуют на крыше, садятся на карниз и беззастенчиво пачкают строго классический фасад школьного здания. А в самом здании «искусное воспитание развивает природные дарования».

Глава 44

У большинства учеников оформились голоса. Школьный хор, пополнившийся новыми тенорами и басами, разучивает все ту же ораторию про заход солнца. С тех пор как мальчики в последний раз пели в хоре на правах сопрано и альтов, репертуар ничуть не изменился. «Садится солнце в тихий час за горные вершины» — высшее достижение школьного хора. Матеус ставит голоса, дирижирует и время от времени награждает подзатыльниками тех, кто не способен серьезно отнестись к происходящему. Матеус преисполнен величия. Важно сверкает лысина, бодро топорщатся черная бородка и усы. Сладковатый запах помады щекочет нос.

«Черная рука» исчезла. Правда, Могенсен был бы не прочь продолжать игру, но остальные, повзрослев, совсем охладели к ней. У них появились новые интересы. Например, «Новое литературное объединение», созданное недавно в классе под председательством Гаральда Горна. Члены объединения встречаются за чашкой чая и читают друг другу собственные стихи.

Гаральд Горн не на шутку увлекся литературой. Он упивается книгами, ничего общего не имеющими со школьной программой. А это неизбежно отразится на том, какое место Гаральд займет в конце года. Недопустимо заниматься чем бы то ни было, кроме школы.

Знакомство с литературой осуществляется на уроках датского языка под руководством господина Ольсена. Полгода ушло на разбор «Сберегательной кассы» Хенриха Херца29.

Ассоциация преподавателей датского языка подготовила специальное издание пьесы. Нет такой строки, которую бы многократно не декламировали вслух. Истолковано каждое выражение. Разъяснено каждое слово. Ассоциация преподавателей датского языка снабдила пьесу пространными комментариями и примечаниями: каждая запятая художественного произведения должна быть воспринята в верном аспекте.

Та же Ассоциация преподавателей датского языка издала «Любовь без чулок» Весселя30. Пьесу Весселя толкуют и комментируют с такой доскональностью, что каждое слово вызывает зевоту. Всю свою жизнь гимназисты будут убеждены, что Вессель — скучнейший писатель.

—      В чем комизм этой фразы? — вопрошает господин Ольсен.

—      Ничего комичного в ней нет.

—      Нет, есть, — настаивает учитель. — Она поразительно остроумна. Извольте пояснить, в чем заключается это остроумие? На чем основан комический эффект?

Все это берется объяснить Аксель Нильсен. Ему ничего не стоит выложить все, что напечатано на последних страницах издания Ассоциации преподавателей датского языка. Ему известны законы и условия достижения комического эффекта. Он знает, что Вессель пародирует драму Вольтера «Заира», а пародийность пьесы одна из предпосылок комичности сюжета. Единственное, что не удается Акселю, — самому ощутить этот комизм. Но и остальные ученики также не чувствуют его.

Затем класс приступает к изучению оды Эвальда31 «К любезному Мольтке».

Из уст пламенеющих песня струится

Соком бурлящим и сладким, как мед.

—      В чем прелесть этих строк? — снова допытывается господин Ольсен.

Но ученики не видят в них особенной прелести.

—      Что вы, эти строки бесподобны, — упорствует господин Ольсен. — Какими же средствами достигается это