Мой спаситель - Глиннис Кемпбелл

Не успел он подумать об этом, как один из ножей сломался пополам от сильного удара меча Сомбры. Ругаясь, Дункан отшвырнул его в сторону и обеими руками выставил перед собой свое единственное оружие.

Сомбра хищно оскалился и пошел на него, нанося колющие и рубящие удары. Дункану не оставалось ничего другого, как уклоняться. Один раз, когда испанец размахнулся слишком широко, Дункан устремился вперед и выбил кинжал у него из руки, но подобрать его не успел.

С ужасающим лязгом меч Сомбры скрестился со слабой сталью второго ножа Дункана, отсекая ровно наполовину его лезвие.

Глаза Сомбры торжествующе блеснули.

— Эль Галло отомщен, — сказал он.

Потом он воздел свой меч высоко над головой, намереваясь раскроить Дункану череп.

Глава 21

Тоненький вскрик Лине пронзил ночь, но ярость, бушевавшая в крови Дункана, не оставляла места для страха. Разъяренный жестокостью Сомбры, приведенный в смятение разрушениями, причиненными огнем, взбешенный злобными замыслами, которые должны были лишить его любимой женщины, Дункан черпал силы в собственном гневе.

— Нет! — взревел он.

Не обращая внимания на занесенный над его головой меч, он рванулся вперед. Столкнувшись с Сомброй, он прижал его к себе, словно желая проститься с дорогим другом.

— Я закончу то, что начал мой брат, — прошипел он.

Глаза Сомбры расширились от ужаса — он понял, с кем имеет дело.

И тут, отведя назад обрубок ножа, Дункан изо всех сил резко выбросил руку вперед. Половинка лезвия вошла Сомбре между ребер.

Мгновение испанец стоял ошеломленный. Потом покачнулся, по-прежнему оставаясь в медвежьих объятиях Дункана. Его рука в черной перчатке поползла по груди Дункана, словно он намеревался голыми руками выдавить из него жизнь по капле. Но вот глаза его остекленели. Рука бессильно повисла. Меч выпал из безжизненных пальцев, жалобно зазвенев по галечнику. И Сомбра испустил последний вздох.

Дункан медленно опустил тело на землю, дрожа от только что совершенного им насилия. Постепенно он возвращался к реальности, окружающей его суете. Мимо него с трудом шли женщины, неся ведра с водой, а мужчины длинными баграми старались растащить горящий каркас склада, чтобы не допустить распространения огня. И повсюду носились хлопья пепла, как грязно-серые снежинки.

Среди этой суматохи в запорошенной сажей и пеплом траве на коленях стояла Лине. Она смотрела на него с почти священным ужасом. Он тихо выругался себе под нос и вытер окровавленные ладони о свои штаны. Он испытывал неловкость, чувствуя себя недостойным ее благоговейного трепета и устыдившись того гротескного действа, которое ему пришлось совершить на ее глазах.

Но тут Лине подошла к нему — халат женщины развевался на теплом ветру, ее фигура темным силуэтом резко контрастировала на фоне оранжевого инферно. И чувство вины у Дункана исчезло.

Лине с изумлением рассматривала цыгана. Ее рыцарь — а теперь она считала, что никто другой не был более достоин этого титула, — рисковал ради нее своей жизнью. Господи Иисусе, он рисковал своей жизнью даже ради ее слуги.

Он уничтожил врага. Он покончил с кошмаром.

Она отчаянно бросилась в объятия цыгана. Больше нигде она не чувствовала себя в такой безопасности, нигде ей не было так спокойно и радостно. Перед ней стоял ее спаситель, ее благородный рыцарь. Перед ней стояла ее судьба.

Прижимаясь к его груди, она удивлялась, как могла раньше сомневаться в этом. Она сделала глубокий вдох, ощущая дымный, горячий запах мужчины, в объятиях которого она чувствовала себя так хорошо. Ее глаза наполнились слезами счастья, когда он крепко прижал ее к себе.

Лине все еще цеплялась за Дункана, когда из дома выскочила Маргарет с мечом лорда Окассина в руках. Служанка замерла на месте, увидев их. Лине откашлялась и нежно оттолкнула цыгана. Пришло время, решила она, расставить все по своим местам.

— Маргарет, — начала она.

— Вы гасите огонь или разводите новый? — спросила Маргарет. Лине взяла обеими руками огромную ладонь цыгана и сжала ее.

— Не суй свой нос куда не следует, Маргарет. Это мужчина, которого я люблю, — заявила она, а вокруг нее бушевало пламя. — Он благороден, и честен, и храбр, и… — Она вздернула подбородок. — И он — простолюдин. Но меня это не волнует. Не имеет значения, во что верил мой отец. Я намерена выйти за него замуж… если он согласится, — поспешно добавила она.

Маргарет переводила взгляд с мужчины на женщину, потом недоуменно моргнула.

— Простолюдин…

— Это так. Он — простолюдин, — подтвердила Лине, упрямо мотнув копной волос. — Но он достоин доверия, Маргарет, это — самый достойный мужчина, которого я когда-либо встречала. Он спас Гарольда из огня и заколол того испанца, который похитил меня. Он последовал за мной на корабле во Фландрию, и спас меня от морских пиратов, и… сбросил меня в море, но все это оказалось только к лучшему, и… — Лине чувствовала, что тараторит, как сорока, и по озадаченному выражению лица Маргарет поняла, что та ничего не понимает. — Ты можешь говорить, что хочешь, Маргарет. Можешь проклинать меня за то, что я предала своего отца, но я последую зову своего сердца. Я люблю его. — Она взглянула в сапфировые глаза своего возлюбленного. — Я люблю его.

Маргарет все еще хмурилась.

Лине вздохнула.

— Мы обсудим все предстоящие в хозяйстве изменения позже, Маргарет. А пока что нам нужно потушить пожар. Но я тебя предупреждаю: как бы ты ни возражала, я не изменю своего решения.

Она запечатлела быстрый поцелуй на щеке цыгана.

Прежде чем Дункан нашелся что ответить. Лине исчезла, спеша организовать тушение пожара.

— М-да, — задумчиво протянула Маргарет после ухода своей хозяйки. — Полагаю, вам это больше не понадобится, а?

Она протянула ему меч. Он был тяжелым, но хорошо сбалансированным — настоящее оружие благородного рыцаря.

— Понимаете, я была наверху, — сказала Маргарет, — пытаясь заснуть при том бедламе, который вы устроили внизу, как вдруг до меня дошло. — Она постучала себя пальцем по виску. — Дункан де Ваэр. Вы — родственник лорда Джеймса, его старший сын, я полагаю.

— Да.

— Так я и думала. — Она одобрительно сморщила нос. — Как вы думаете, наверное, нам следует помочь тушить пожар, а?

Дункан кивнул и поднял ведро, валявшееся у его ног.

— Разумеется, ее отец не одобрил бы, — сказала Маргарет.

— Нет?

— Он всегда хотел представить ее при дворе, — Маргарет подхватила второе ведро и заковыляла к колодцу, — чтобы она выбрала себе мужа из тамошней знати, вошла в известное, древнее, славное семейство.