Чужая осень (сборник) - Валерий Смирнов

— Ну, Котя, сегодня металлом торгуют все, кому ни лень. И у каждой мало-мальски серьезной фирмы — свое окно на границе.

— Но только не у «Козерога», — намекнул о кристальной честности моей фирмы Котя, откровенно растягивая в улыбке рот до своих огромных ушей.

— А чем «Аргус» не столь знаменит, как известной многим торговлей по таблице Менделеева? — возвращаю разговор на деловой тон.

— Тем, что как раз по твоей части. От «Аргуса» отпочковалась одна небольшая фирмочка с таким себе нежным названием «Ромашка». И занимается она накалыванием лохов. Берет у них товар, а оплату нарочно затягивает на несколько месяцев. С учетом инфляции, считай, «Ромашка» практически все получает даром… Да, а если фирма слабенькая или товар левый, так платить за него для этого цветочка — вообще ниже достоинства. Бригада там очень серьезная, в Южноморске их уже раскусил кое-кто, но даже рекламу делать боится. Они грабят фирмы и из других городов. «Аргус» всего лишь учредитель «Ромашки», у нее свой офис, печать, счет в банке, так что внешне они отношений не поддерживают. Но если «Ромашка» завянет, «Аргусу» станет непросто. Даже несмотря на кое-какую поддержку. Сейчас в ГБ началась реорганизация. Сам понимаешь, время перестановок, сведения старых счетов, но все равно тебе нужно учитывать все детали. Скажи по правде, ты занялся чем-то серьезным, чтобы «Аргус» проявлял такую активность, из-за которой ты прискакал сюда ночью?

— Я всегда говорю с тобой предельно откровенно. Без твоих советов мне было бы непросто.

— Старые дела, — устало протянул Котя, — да… Твое комсомольское предприятие «Солнышко». Если не ошибаюсь, тогда впервые был налажен чуть ли не легальный сбыт произведений искусства за только-только поднимающийся «железный занавес». А какой громкий процесс по наркотикам… Тебе менты хоть медаль за работу дали?

— Ага, медаль… До сих пор держу грудь расправленной, но награда никак не найдет героя. Просто сложилось впечатление — «Аргус» специально послали воевать со мной, чтобы я не имел времени разбомбить очень интересную коллекцию. Кстати, Котя, ты поддерживаешь Пенчука в его нелегкой борьбе за кресло мэра или мне это кажется?

— Ну, как поддерживаю, — неопределенно протянул Котя, — так, по мелочам. Бумага для этих, чтобы они сгорели, независимых газет, которые его хвалят, немножко благотворительности. Официально концерн остается нейтральным, о моем интересе только догадываются противники Пенчука.

— А по телевизору его постоянно хвалят, — намекнул я Коте, что изредка врубаю ящик, хотя на самом деле всего лишь внимательно выслушал заключение своей пресс-группы.

— Хвалит телекомпания «Вита», зато телекомпания «Стиль» ругает.

— А наша замечательная независимая пресса с твоей бумагой?

— Команду Пенчука поддерживают, как ты знаешь, «Южное обозрение» и «Южноморский гудок». Против нее играют «Независимость» и «Ваша газета». У тебя уже есть соображения?

— Кое-какие. Скажи, а к кому примыкает этот замечательный «Аргус»?

— Ой, к кому он примыкает? Да ни к кому. «Аргус» ставит на свою замечательную «Ромашку» — это тоже источник доходов, и прекрасно понимает: кто бы ни стал мэром — поддержка конторы чего-нибудь стоит при любой власти. Я себе понимаю, что ты уже решил ставить на Карпина. Так что мы вроде бы по разным сторонам пресловутой баррикады, — еще раз усмехнулся Котя.

— Котя, мы всегда прекрасно ладили. И скажи честно: разве нам не все равно, кто станет мэром?

— Мне не все равно. Затраты должны окупаться. Так что даже не надейся — Карпин никогда не станет мэром. Скажу больше — вовсе не потому, что у Пенчука позиции в городе куда серьезнее. У него поддержка в Верховном Совете.

— И тем не менее, Котя, ты все правильно понял. Скажи, после того, как Пенчук заделается мэром, у меня могут возникнуть дополнительные проблемы в связи с поддержкой Карпина?

— У тебя есть старый приятель, который, в крайнем случае, выставит «Козерог» таким себе бойцом нашего невидимого фронта, — сказал после короткой паузы Котя, — а случись невероятное, победит Карпин…

— У тебя тоже есть старый приятель, Котя.

13

Я вышел на относительно свежий ночной воздух и не сильно удивился, увидев за рулем своей машины Рябова. Это уже вошло у него в привычку.

— Ворошиловский стрелок, — недовольно прокомментировал мое появление Рябов.

— Слушай, Сережа, — вызверился я, — за каким чертом ты регулярно дрессируешь меня в тире? Должна же быть и какая-то практика…

Рябов не обратил внимания на мой взвинченный тон и заметил:

— Зачем эти фокусы? Мои ребята отсекли бы их машину. Или мент остановил их, начал бы документы проверять…

— Характер человека — это его судьба, Сережа, — я не признаю своих ошибок дословно, лишь намекаю, не больше. — У тебя прибавилось работы. «Ромашка» — дочернее предприятие «Аргуса», выясни: кого из иногородних фирм наколол этот цветочек в последнее время? Дальше, завтра мне нужно встретиться с Карпиным. Так, чтоб об этом действительно никто не узнал…

— Ты какой-то взвинченный, — чуть ли не обижается Сережа, ведя машину с положенной правилами дорожного движения скоростью.

— Точки надежно прикрыты? — не обращаю внимания на эту нотацию и Рябов обижается чуть ли не по-настоящему:

— Я что, идиот, по-твоему?..

— Извини, Сережа, я действительно немного устал. Хотя мы так хорошо отдохнули на этой охоте.

— Теперь зато за нами охотятся, — перестал дуться Рябов.

— Вот поэтому, последнее: мне нужна поддержка, исходящая от конторы.

— Кое-какие связи есть, — неопределенно протянул Рябов, как всегда предпочитающий действия подробным ответам. — Ты отдохни немного.

— Жаль, что тебе это пока не грозит, — проявляю сочувствие по поводу предстоящей бессонницы своего коммерческого директора.

— Отоспимся на том свете, — мрачно пошутил Рябов.

Первым, кого я увидел, войдя в дом, так дорогих квартирантов, мгновенно нырнувших в свою комнату. У камина дожидалась любимого супруга его верная жена, вытянув ноги поближе к решетке, за которой тлели угли, вот здорово было, если б пришел я сюда, а моя единственная и, главное, неповторимая протянула свои конечности совсем в другую сторону.

При звуке моих шагов Сабина подскочила с такой силой, что нарезанные дольки огурцов ссыпались с её прекрасного лица на ковер.

— Явился, — начала заводить свою долгоиграющую пластинку супруга, — сейчас начнет рассказывать, как у него много работы. Опять у своей стервы, секретутки этой, проститарши, полночи торчал…

Понеслась душа в рай. Сабина продолжает вести себя так, будто Вышегородский все еще жив и примет он к сведению ее вопли для того, чтобы в очень деликатной форме намекнуть зятю: семье нужно уделять чуть больше внимания. Но Вышегородского, к сожалению, уже нет, я бы с большим удовольствием спихнул на него часть забот, в том числе и по утихомириванию драгоценной доченьки. В конце концов я ведь сделал самое основное, с его точки зрения: породил главного наследника, это маленькое исчадие ада с противным именем Гарик, так какие претензии могут быть ко мне от покойного?

Я даже коротко хохотнул от такой мысли и Сабина приняла это на свой счет.

— Он еще смеется, — задохнулась она в ярости, — хороший муж. Супник поганый. Хороший отец — ребенок уже не помнит его лица. Ты папу загнал на тот свет, подсовывал ему порнографию, а теперь меня хочешь?

Я бы мог достойно ответить, но до начала рабочего дня оставалось всего несколько часов и не было времени, лишних сил, чтобы втягиваться в очередную, никому не нужную перепалку. Поэтому я очень спокойно и ласково ответил:

— Сабина, дорогая, я очень люблю тебя, но ведь это невыносимо. Может быть нам все-таки следует развестись?

Боже, как любит меня эта женщина, почти так же сильно, как я ее не перевариваю. Сабина тут же закрыла рот и беззвучно заплакала. Я посмотрел на нее с жалостью, подумал, до чего странно устроен этот мир и молча ушел в свою спальню. Эта ночь, как и многие другие, давала не отдых, а короткую передышку, не более.

Я открыл глаза от легкого прикосновения к плечу. У моего изголовья сидела Сабина, радуя перемирием и изумительно наложенным макияжем. В руке дорогой жены был хрустальный бокал с только что изготовленным морковным соком.

— Яду не насыпала? — продолжал я вчерашнюю линию поведения, принимая напиток.

Сабина улыбнулась, коснулась губами моей щеки и заметила:

— Водитель ждет уже полчаса.

— А что Гарик? — продолжаю изображать из себя примерного семьянина.

— Ты уходишь — он спит, ты приходишь — он спит. Ребенок, можно сказать, растет без отца, — грустно заметила Сабина. — У тебя действительно слишком много работы. Завтракать будешь?