Король медвежатников - Евгений Сухов

Поимку душителя комиссар Лазар воспринял как закономерность. Как-никак он выслеживал его уже не один месяц. Полицейские, под видом праздных гуляк, подсаживались в шальные пролетки и терпеливо ожидали нападения. Повезло Готье, молодому сотруднику, еще год назад выступавшему на арене цирка с силовыми упражнениями. Разорвав руками шелковый шнур, наброшенный ему на шею, он его обрывками связал извозчика по рукам и ногам, после чего крепко наподдал ему за пережитые страхи.

Теперь Батист затравленным зверьком смотрел на комиссара заплывшими глазами.

Жан Лазар сунул руку в карман и положил на стол золотое кольцо, украшенное мелкими бриллиантиками. На внутренней стороне кольца была выгравирована надпись на русском языке: «Любимому Савелию, на День Ангела, от Елизаветы».

— При обыске вашей квартиры нашли вот это кольцо. Что вы можете мне сказать по этому поводу?

Батист ссутулился, спрятав голову. Теперь над столом возвышался один горб.

— Это кольцо… я взял у одного мсье.

— Вы не до конца со мной откровенны. Вы взяли его у шестого убитого?

— Господин комиссар, это произошло совершенно случайно… Он был пьян… Дьявол попутал! Он просто уснул у меня в пролетке… Я решил обшарить его карманы, а он проснулся… Мне более ничего не оставалось делать…

— Вы закололи его, — констатировал Лазар.

— Он слишком громко кричал! — с негодованием воскликнул Батист.

Шестым убитым был полотер «Национального банка». Один из немногих, имевших доступ в хранилище. Он подобрал кольцо во время уборки хранилища. А следовательно, господин Родионов в банке был, несмотря на его категорическое отрицание. Интересно, что он скажет, увидев потерянное кольцо?

— Посмотрите в окно, — сказал Жан Лазар. И когда Батист вытянул шею, комиссар спросил: — Что вы там видите?

— Двор тюрьмы, господин комиссар, — уныло отвечал серийный душитель.

— Вы не заметили главного — там стоит гильотина, и она дожидается вас… С нетерпением!

— Ты все дуешься? — спросила Елизавета, не выдержав гнетущего молчания.

Савелий посмотрел на нее. Вот она, — прекрасная и опасная, как мифическая горгона. Достаточно встретиться с ее взглядом, чтобы превратиться в камень.

— А что я, по-твоему, должен делать? Ты бы хоть обмолвилась о своем втором… призвании.

Елизавета сдержанно пожала плечами:

— Так случилось. Не хотелось загружать тебя своими проблемами. Ты же знаешь, мы долго жили за границей. Для этого у нас были причины: мой папа работал во внешней разведке. Так что это у меня наследственное… А потом, все это я делала отчасти и для тебя, ты ведь хотел вернуться в Москву? А я могу представить все произошедшее в лучшем виде. Поверь, тебя не только простят, но еще и наградят! Слишком в этой игре высокие ставки.

— Ты меня удивляешь. У тебя есть какие-то чрезвычайные полномочия?

— А ты не подумал, милый, почему тебе так легко удалось бежать из тюрьмы? — хитро улыбнулась Елизавета. — Или ты посчитал, что это простое везение? Все не так просто. Мы помогаем французскому правительству, они помогают нам в кое-каких вопросах. Франция сейчас интересует многих, в том числе и Россию. Кого только здесь не встретишь — и революционеров, и шпионов! На нынешнем этапе Франция наш стратегический партнер. Германия наращивает военную мощь, и Англию с Францией это очень настораживает. Так что речь о твоем освобождении решалась на самом верху.

— Значит, эти люди, что проживают напротив нашего дома и постоянно следят за нами, твоя охрана? — поинтересовался Родионов.

— Скажем так, они наши друзья и сумели уберечь нас от очень больших неприятностей.

— Жаль, что ты не сказала мне всего этого раньше! — посетовал Савелий.

— Извини, милый, не могла!

Оказывается, он совсем ее не знал. Кто бы мог подумать!

Помолчав, он спросил:

— Ты не шутила, когда говорила, что хочешь переправить Янычара дипломатической почтой?

— Разве ты еще не понял, что я очень серьезная барышня? — отвечала Елизавета. Глаза ее при этом смеялись.

Невероятно, но страшная горгона может быть еще и смешливой.

Как оказалось, круг общения Елизаветы был чрезвычайно широк, — доверенных лиц она имела не только среди эмигрантов, но и среди французских журналистов. Через три дня Савелий держал в руках российский паспорт. Совсем новенький, пахнущий типографской краской, клеем и, конечно же, долгожданной родиной.

Перед отъездом к ним заходил все тот же молчаливый подобранный Виталий. Уже не таясь от Савелия, она спросила его:

— Куда вы поместили нашего друга?

— В ящик.

— Он, случаем, там не задохнется? — не высказала удивления Елизавета.

— Мы просверлили несколько дырочек, так что он может дышать.

— Какой кошмар! Все это время он находился там? — ужаснулась Лиза.

По губам Виталия скользнула снисходительная улыбка.

— Что вы, мадам! За кого вы нас принимаете? Мы прячем его туда только на ночь. Сейчас он находится в посольстве… в подвале. Но уже через два часа, — щелкнув крышкой часов, франт поправился, — точнее, через полтора часа он будет доставлен на вокзал. Ему сделают пару успокаивающих укольчиков, и он будет спать беспробудным сном.

— Это не опасно?

— Уверяю вас, Елизавета Юрьевна, это совершенно безвредно. Над ним поработали наши лекари в посольстве. Они клялись, что все будет в полном порядке. А потом, сами понимаете, какая неприятность будет, если он скончается! Мало того, что от трупа нужно избавиться… ведь как-никак портится, жара, осмелюсь заметить! А с этим делом предвидятся определенные трудности… Очень неудобно будет смотреть в глаза министру. Не уберегли-с!

— Да-да, конечно, — согласилась Елизавета. — Я полностью на вас полагаюсь.

— Вам пора выходить, Елизавета Юрьевна, экипаж вас ждет, — напомнил Виталий, направляясь к двери.

Парижский вокзал оказался не суетлив и в меру тих. Надрывались только носильщики, предлагавшие свои услуги. А уголок таможни и вовсе безмолвствовал. Лишь жиденький прерывистый ручеек струился через широко распахнутые двери. Два таможенника проверяли багаж, не очень утруждая себя досмотром больших грузов.

— А если все-таки надумают? — обеспокоенно спросил Мамай.

— Не должны, у нас дипломатический иммунитет, — покачала головой Елизавета, — таков порядок.

Мамай, пригнувшись, нес два больших чемодана. Чуть позади, толкая тележку с массивным ящиком, шел носильщик, жизнерадостно поглядывая вокруг. Не нужно быть мудрецом, чтобы понять, — он надеялся на крупные чаевые. А следом, никуда не торопясь, шли Елизавета с Аристовым.

— Ваши паспорта, господа, — вежливо попросил офицер, когда они подошли к дипломатическому коридору. Забрав документы, он старательно разглядывал каждый лист, вдумчиво изучая печати. Насмотревшись, учтиво вернул. — Это ваш багаж? — спросил он, указав на ящик и чемоданы.

— Да, мсье, — мило улыбнулась Елизавета.

Заметив, как двое носильщиков, надрывая спины, сгрузили длинный ящик, скупо заметил:

— Что-то он у вас тяжеловат.

— Да… Там дипломатическая почта, а еще… кирпичи, — располагающе улыбнулась Елизавета. — Дело в том, что наш атташе большой оригинал, он коллекционирует кирпичи со всего света. У него уже собралась весьма большая коллекция.

Офицер расхохотался:

— А вы, мадемуазель, оказывается, большая шутница. По вас этого не скажешь.

В холл пушечным ядром, рассекая пространство, вкатился комиссар Лазар. Размахивая над головой бумагой, он закричал:

— Стойте, мсье, задержите багаж! У меня имеется предписание проверить его!

— Вы спятили! Это дипломатический багаж! — предупредил комиссара таможенник.

— Это распоряжение министра! — Комиссар Лазар тряхнул бумагой, обернувшись. За его спиной молчаливо стояли двое агентов — невозмутимые гранитные статуи. — В этом ящике должен находиться гражданин Франции, наш агент!

Офицер с интересом посмотрел на Лазара, но спорить больше не посмел. Взяв бумагу, он внимательно принялся изучать ее.

— Я несу ответственность, — угрюмо протянул он. — Знаете ли… Может случиться дипломатический скандал… Все-таки такое дело. — И, возвращая бумагу, добавил: — Очень сожалею, мадам, но ничего не могу поделать. В предписании сказано все в точности. Здесь написано, что разрешается вскрыть ваш багаж…

— Это произвол!

— …У вас свое начальство, а у меня свое.

— Я буду жаловаться! — холодно предупредила Елизавета.

— Откройте, пожалуйста, ящик, — вежливым, но непреклонным голосом попросил офицер.

— И вы думаете, что после всего того, что произошло, я буду стараться? Потрудитесь сами!

Елизавета достала из сумочки ключ. В тот момент, когда офицер хотел взять его, ее ладонь неожиданно разжалась, и связка, выскользнув, стукнулась о край ящика и, мелко позвякивая, отскочила в сторону.