Секрет Жермены - Луи Буссенар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Прямо душка!.. Ручки… ножки… ротик… такие… Кого хочешь разожгут…
– Ты видела ее раньше?
– Не могу сказать… У меня их столько перебывало… Мне показалось, что девчонке было не больше восемнадцати.
– Слышала когда-нибудь прежде ее голос?
– А кто ж знает… Может быть…
Дядюшка продолжал, как будто рассуждая сам с собой:
– Это она!.. Это может быть только она!.. Жермене известна ужасная тайна!.. Она в последнее время принимала меня дружески… Заманивала в сети… Если это правда, горе ей! Я могу быть слабым, как дитя… Но такая тайна в руках женщины… Хочет отомстить за себя… Невозможно… Жермена, я ее обожал… Надо пожертвовать… Она должна исчезнуть!
– В добрый час! – насмешливо прервал Бамбош. – Вы говорите наконец как мужчина. Этой бабенции давно место в яме. Сколько глупостей вы из-за нее уже сделали!
Дядюшка судорожно провел рукой по лбу, стирая капли пота, и подошел к трупу. Обмыл ранку, осушил с помощью платка, влил в отверстие несколько капель со свечи. Стеарин быстро застыл и на поверхности слился по цвету с окраской кожи, так что след пули стал совершенно незаметным.
«Черт побери! – думал Бамбош. – Этого человека ничто не застанет врасплох! Одно несчастье, что так гоняется за юбкой, уверен, он из-за этого еще понаделает глупостей!»
Чтобы совершенно скрыть отверстие в голове мертвеца, дядюшка сдвинул на него маленькую прядь волос с виска и прилепил опять же стеарином.
Теперь можно было быть уверенным, что врач, вызванный для удостоверения факта смерти, даст заключение: умер от апоплексического удара.
Оставив тело барона на попечение мамаши Башю, дядюшка вместе с Бамбошем отправился в Эрбле заявить о несчастном случае, вследствие которого компания «лакированных бычков» лишилась президента.
Хладнокровие вернулось к Мондье. Он известил мэра о несчастье, произошедшем на территории, находящейся под его началом, сказав, что едет хлопотать о перевозке тела и погребении несчастного друга.
Граф вернулся к себе и подсказками Бамбоша составил за пятнадцать минут сообщение для прессы о скоропостижной кончине барона де Мальтаверна. Затем послал отнести это сочинение к /Кану Лера в собственные руки, чтобы дать тому возможность первому воспользоваться сенсационной новостью: с крысоподобным репортером следовало на всякий случай поддерживать хорошие отношения.
Месье Тьери, банкир, дядюшка, как звали его дамочки из полусвета, вошел в дом на улице Виктуар, а из особнячка на улице Жобер, соединенного потайным ходом с предыдущим, появился вскоре граф де Мондье.
Сев в наемный экипаж, он поехал к себе и подоспел точно к завтраку.
Сюзанна подбежала к отцу, горя нетерпением поговорить о Морисе и о их близкой свадьбе.
Граф рассеянно слушал, поглощенный мыслями о произошедшем утром, и торопливо ел.
Наконец, не выдержав милой болтовни дочери, которую обычно с удовольствием слушал, он резким тоном попросил не вести разговоров об этом.
– Отец! От вас ли я слышу такие слова? – воскликнула Сюзанна, глубоко огорченная холодной суровостью в ответ на ее сердечные излияния.
– Чего ты хочешь? Мне неприятен ваш союз, я согласился против своего желания. Поговорим лучше о чем-нибудь другом.
Мондье совершенно не думал о том, как огорчил дочь. Он второпях завтракал, поглощенный мыслью: «Моя тайна в руках женщины… Она не может быть никем иным, кроме Жермены… Но я должен знать точно… Если она… смогу ли я ею пожертвовать?»
ГЛАВА 7
Несмотря на испытанную храбрость и хладнокровие, Морис панически бежал вслед за незнакомой женщиной. Он почти бессознательно последовал за этой странной особой трагического вида, твердившей хриплым прерывистым голосом:
– Идите, ну идите же!
Молодой человек пытался протестовать, говоря:
– Что обо мне подумают!.. Человек мертв… Я буду считаться соучастником убийства…
И слышал в ответ:
– Считаете, что надо было стать его жертвой?.. Скорее… бежим… время не ждет…
Он повиновался, не веря тому, что его спасительница – Жермена, не узнавал ни ее лица, ни манер, ни голоса.
Уже когда лошади несли их галопом к Парижу, спутница сняла вуаль и темные очки и, все еще волнуясь, спросила:
– Морис! Мой друг! Узнаете ли вы меня наконец?
– Жермена! Сестра моя! Скажите, что произошло… Я совсем потерял голову! Мой противник убит вами…
– Да! Иначе было нельзя. Я подслушивала и подглядывала… Ваш пистолет не был заряжен… Вашим секундантам помешали приехать вовремя… Вас должны были попросту убить. Все было очень хитро подстроено. Только чудо, ниспосланное свыше, могло вас спасти. Я не могла полагаться на случай, когда оставалась минута до вашей гибели.
– Но каким образом вы очутились там?
– Скажу позднее… Сейчас не расспрашивайте… Надо еще кое-что разузнать…
– Но почему все-таки этим людям требовалось меня уничтожить?
– Почему негодяй, что спровоцировал вас на дуэль, чуть не прикончил в свое время моего бедного Мишеля? Этот ваш дуэльный противник действовал всего лишь как наемный убийца, я в этом уверена.
– Но ради чего было лишать жизни меня, незаметного художника, далекого от каких бы то ни было интриг, коммерческих операций, любовных историй?
– Вы любите Сюзанну де Мондье, и она любит вас.
– Но ведь ее отец согласился на наш брак, и я не вижу причины… Какое отношение к этому имеет дуэль?
– Ее спровоцировали по приказу графа Мондье, лицемера и негодяя… Не удивились ли вы, почему мне удалось так быстро получить его благословение? Почему, отказав самой дочери, он не отверг моей просьбы насчет вашей женитьбы?
– Нет, не пришло в голову.
– Эгоизм счастливого человека не позволил вам удивиться тому, как странно это неожиданное решение. Не вызвало у вас никаких сомнений и то, почему граф Мондье вдруг разрешил брак своей дочери с человеком, которого он терпеть не может, и сделал это всего лишь после двух часов пребывания в театре по просьбе неизвестной ему, чужой женщины?!
– Вы правы, Жермена, доводы, что вы ему приводили, действительно должны были быть неоспоримыми для такой перемены его позиции.
– Да, неоспоримыми, – сказала Жермена, грустно улыбнувшись. – Только с вами, Морис, я могу говорить о страшных днях, воспоминания о которых то и дело всплывают перед моей памятью, как грязная вода в болоте. Вам я так многим обязана!
– Прошу вас! Не говорите! Не надо! Помолчите! – воскликнул Морис, испуганный взволнованностью женщины и боясь услышать о чем-нибудь ужасном.
– Все равно, немногим раньше, немногим позже вы должны об этом узнать. Мерзавец, что обесчестил меня в этом доме преступлений, бандит, от кого я бежала, преследуемая собаками, и бросилась топиться, ища в смерти избавления от позора, этот мерзавец был граф де Мондье, отец вашей Сюзанны! Теперь вам все понятно?
