Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России - Геннадий Невельской

Весной 1856 года на пароходе «Надежда» спустился в Николаевский пост капитан 1-го ранга Козакевич, назначенный вместо В. С. Завойко камчатским губернатором. Вскоре после того прибыли в Николаевское из Америки пароход «Америка», заказанный там Казакевичем в 1854 году, и два коммерческих судна — «Беринг» с грузом различных товаров и «Европа» с механической мастерской и двумя маленькими речными пароходами: «Амур» и «Лена». Осенью того же года между Николаевским и Мариинским были построены почтовые станции; на каждой из них было по четыре казацкие и по четыре крестьянские лошади.

В конце 1856 года была утверждена Приморская область Восточной Сибири, в состав которой вошли прежняя Камчатская область, Удский и Приамурский края; местопребыванием военного губернатора этой области был назначен Николаевский пост, переименованный в город Николаевск-на-Амуре. Вместо прежней камчатской флотилии была высочайше утверждена сибирская флотилия на Восточном океане. Исправляющий должность камчатского губернатора капитан 1-го ранга Козакевич был переименован в военные губернаторы Приморской области Восточной Сибири и в командиры сибирской флотилии и портов Восточного океана. Таким образом, учреждением этой области официально признавалась зависимость устья реки Амур от России, и Нижнеамурский край официально присоединился к русским владениям в Азии.

Порт и рейд Николаевска-на-Амуре в третьей четверти XIX в.

Рисунок 70—80-х гг. XIX в.

то же время, то есть в конце 1856 года, после отъезда Н. Н. Муравьева из С.-Петербурга в Сибирь, посланником в Китай был назначен адмирал граф Е. В. Путятин[79] (по случаю, как было сказано в извещении об этом Пекинскому трибуналу, особенных обстоятельств, возникших между Россией и Китаем). Граф Путятин в начале 1857 года прибыл в Кяхту, откуда послал ноту китайскому правительству, требуя пропуска в Пекин. Китайцы медлили с ответом до мая и после отъезда графа Путятина из Кяхты прислали ему в Селенгинск уведомление, в котором сообщалось, что у них нет никаких особо важных дел с Россией, для которых стоило бы такой высокой особе, как посланник, предпринимать трудный и далекий путь в Пекин. Граф Путятин отправил китайцам соответствовавший их уведомлению ответ и продолжал путь по Забайкалью на Шилкинский завод, откуда вместе с генерал-губернатором поплыл по Амуру. В Айгуни, принимая поздравление амбаня с приездом, граф Путятин спросил его, не получены ли на имя его какие-либо бумаги из Пекина, и, узнав, что нет, продолжал путь далее к устью реки Амура. Генерал-губернатор возвратился в Зейский пост и здесь остался ожидать прихода войск и переселенцев, назначенных на реку Амур. В начале 1857 года императором было утверждено заселение левого берега Амура; поэтому весной переселенцы Амурского конного казачьего полка были двинуты вниз по Амуру и под личным наблюдением генерал-губерна-тора заняли его левый берег от Усть-Стрелки до щек Малого Хингана. Кроме того, в устье Зеи стали лагерем 13-й линейный батальон и дивизион легкой батареи. В навигацию 1857 года в Николаевск пришло семь иностранных кораблей: «Беринг» и «Messanger Bird» из Бостона, шхуны «Лю-из-Перо» и «Камчадал» из Сан-Франциско, барк «Ваги пат» и шхуна «General-purse» из Гонконга и барк «Оскар» из Гамбурга. В эту же навигацию в первый раз из низовьев Амура на пароходах «Амур» и «Лена» в Забайкалье было доставлено незначительное количество товаров.

Между тем граф Путятин близ селения Михайловского был встречен контр-адмиралом Козакевичем на пароходе «Надежда» и вместе с ним продолжал плавание до Николаевска. Пробыв здесь несколько дней в ожидании парохода «Америка», отводившего транспорт «Байкал» в залив Де-Ка-стри, а «Иртыш» в Императорскую Гавань (для возобновления нашего Константиновского поста)[80], граф Путятин, на том же пароходе, в сопровождении тендера «Камчадал», направился к берегам Китая. 14 июля он открыл залив Ольги и, отправив оттуда тендер «Камчадал» с лейтенантом Рудановским на остров Сахалин, проследовал далее в корейский порт Гамильтон. Тендер «Камчадал», подойдя к селению Кусунай (48° северной широты) и высадив здесь на шлюпках с 15 человеками лейтенанта Рудановского, возвратился в Николаевск. Рудановский поставил в устье Кусуная пост и затем, отправившись на шлюпках вдоль западного берега Сахалина, поздней осенью прибыл в Николаевск.

Между тем граф Е. В. Путятин из порта Гамильтон пошел в Печилийский залив и 24 июля достиг реки Пей-хо, вошел здесь в сношение с китайскими властями, которые после различных отговорок 12 августа приняли от него пакет с обещанием доставить ответ в Печили. После этого па-роходокорвет «Америка» отправился в Шанхай за бумагами, ожидавшимися из России, и оттуда вернулся в Печили, где сентября Е. В. Путятин получил подобный же первому неудовлетворительный ответ от китайского правительства. В то же время из Пекина было послано письмо нашему Сенату, в котором китайцы жаловались, что Е. В. Путятин, несмотря на дружеское их отношение к России, решился, вопреки трактатам, проникнуть в Печили, закрытый для европейцев. В письме говорилось, что, несмотря на то что более подходящим местом для переговоров является Кяхта, китайское правительство тем не менее выслало своих чиновников в Печили, но граф, передав свои требования, ушел за ответом в Шанхай. Рассматривать вопрос об Амуре в Шанхае, по мнению китайцев, было неудобно, ибо для этого у них на Амуре есть уполномоченный, главнокомандующий войсками в Маньчжурии, к которому и следует обращаться для переговоров по этому предмету, а поэтому китайское правительство и просит отозвать графа Путятина из Шанхая. Лист этот с донесением от графа Путятина о его неудавшейся попытке проникнуть в Пекин через Печили и об открытии переговоров в Шанхае был получен в С.-Петербурге в конце 1857 года, во время пребывания там Н. Н. Муравьева.

Вследствие этих донесений графа Путятина и письма от китайского правительства было решено: предоставить ему, не касаясь вопроса об Амуре, домогаться от китайцев только тех преимуществ для России, какие получат другие нации. Это распоряжение было послано графу Путятину через Суэц в Шанхай с особым курьером — адъютантом генерал-губернатора Н. Н. Муравьева подполковником Мартыновым. Переговоры же о границе нашей с Китаем на востоке решено было возложить на генерал-губернатора Муравьева, о чем и было уведомлено китайское правительство. По этому случаю Пекинскому трибуналу внешних сношений был послан лист, в котором указывалось, что все действия русских на реке Амуре производятся с утверждения высшего русского правительства и что сам генерал-губернатор был вызван в Петербург государем и получил лично от него приказания. Поэтому, если китайское правительство желает покончить с Амурским вопросом, то может обращаться к генерал-губернатору Восточной Сибири Муравьеву как к уполномоченному.

Китайское правительство, усматривая, что мы основанием наших постов в низовьях Амура и на побережье Приамурского края сознали, наконец, наши права на него, и видя, что, начиная основывать военные поселения по берегам реки, мы принимаем уже решительные меры к прочному водворению в этом крае и не желаем делать ни уступок, ни замедлений, прислало сказать, что «из возникших недоразумений не приходится ему разрывать с нами двухсотлетнюю дружбу».

Генерал-губернатор, вернувшись в Иркутск из С.-Петербурга в конце февраля 1858 года, послал в Ургу кяхтинского пограничного комиссара для подробнейшего объяснения с китайскими властями в духе упомянутого листа Сената. В отношении же поселений на левом берегу Амура Николай Николаевич велел предупредить ургинских правителей, что этот берег, а равно и берега Уссури будут заселяться наступающим летом[81], что эти действия ничего враждебного по отношению к Китаю не содержат, а, напротив, клонятся к общей пользе обоих государств.

В то же время генерал-губернатор отправил из Иркутска к устью Зеи чиновника Кочетова, поручив ему, между прочим, когда тот будет в Айгуни, на вопрос амбаня (губернатора) о том, где Муравьев, отвечать, что Н. Н. Муравьев прибудет на Амур, как только откроется навигация, но что не может долго останавливаться в нашем посту в устье Зеи, ибо должен спешить в Николаевск, и что если они желают с ним переговорить, то это удобнее сделать при его возвращении из Николаевска. Предупреждение это Н. Н. Муравьев счел необходимым сделать, во-первых, в надежде получить в Николаевске известие от графа Путятина, а во-вторых, чтобы показать китайцам, что с его стороны нет особенного стремления к ведению с ними переговоров, ибо он и сам очень хорошо понимал, где должна идти наша граница, и обставлял ее уже постами. Одним словом, Муравьев решился действовать в духе Амурской экспедиции.

Николай Николаевич, переехав в апреле по льду через Байкал, продолжал дальнейший путь до Сретенска. Оттуда в сопровождении архиепископа Иннокентия 26 апреля он во время ледохода поплыл по Амуру на особых баржах с двумя вооруженными катерами. Не доходя устья Зеи, в станице Бибикова, Н. Н. Муравьев был встречен чиновником из Айгуни, который просил его подождать некоторое время приезда цицикарского главнокомандующего (дзянь-дзюня), назначенного уполномоченным при переговорах о разграничении. 5 мая генерал Муравьев прибыл в Усть-Зейскую станицу, куда на другой день приехал айгунский амбань (губернатор) Дзираминта; он сообщил, что цицикарский главнокомандующий и уполномоченный уже прибыл из Цицика-ра в Айгунь и просит генерала хотя бы на несколько дней отсрочить свое плавание, чтобы иметь возможность переговорить с ним о разграничении. Это дело, по его словам, крайне заботит их правительство. При этом амбань намекнул генерал-губернатору, что он во всем успеет и все сделает. В заключение амбань просил назначить местом для переговоров город Айгунь и приглашал туда Николая Николаевича к себе на обед. Генерал-губернатор согласился как на то, так и на другое, тем более что амбань посещал его уже два раза.