Алмаз (СИ) - Макарова Елена А.

— Андрей, — заговорила после его ленивого «да», — мне нужна твоя помощь.

19. Спасенные (вторая часть)

За окном автомобиля пролетали пустынные улицы, витрины магазинов отражающимися в них яркими вывесками. Андрей гнал по ночному городу, нарушая одно ПДД за другим. Мой поздний звонок он воспринял спокойно, а вот просьба помочь мне вытащить Лёшу из клуба вызвала вспышку праведного гнева.

— Какого, бл***, тебе дома не сидеться?! Что за комплекс миссии — спасти, бл***, всех сирых и убогих? — Молча выслушивала поток брани, что Андрей обрушил на меня, как только я села в салон. — В первую очередь надо думать о себе. Всегда. А тебе еще и о ребёнке, — этот упрек сильно задел.

— Я подумала, — произнесла сквозь зубы, — поэтому позвонила тебе. — Во мне просыпался материнский инстинкт, побуждая защищаться от любых поползновений в адрес ребенка, даже упрека, что я недостаточно о нем забочусь.

— А я, что тебе фея-крестная? — возмущался, что втягиваю его в чужие проблемы. — Мне, думаешь, заняться нечем, кроме как по ночам развозить пьяную шваль по домам?

— Он друг, — снова сдержанно пояснила, чтобы не обострять ситуацию и не лишаться союзника, — я обязана ему помочь.

— Нах**, ему твоя помощь?! — только больше заводился от каждой моей реплики. — Ты ему нужна! Трахнуть тебя хочет, вот и все, — для него это было очевидным, и только я, дуреха, не понимаю этого. — Тоже мне страдалец!

Даже если он и прав, это не имеет значения. Сейчас мои мысли были заняты тем, чтобы Лёша не наделал глупостей. Из-за меня.

— Считай, что я делаю это для успокоения собственной совести.

— Черты бы побрал твою совесть! — сдался Андрей. — Нельзя быть такой доброй, это для тебя плохо кончится.

Парковка перед клубом была забита, и Андрей высадил меня у входа, а сам отправился искать свободное место.

Пришлось прилично раскошелиться, чтобы обойти фейс-контроль и в джинсах и кедах попасть в внутрь. Наплевать, что я выглядела среди модной тусовки, как белая ворона — я пришла не развлекаться.

Толкаясь среди пьяной толпы, искала Лёшу. Прошла танцпол вдоль и поперек, но так и не увидела парня. Решила позвонить ему, и направилась к барной стойке, где было не так многолюдно и шумно. Пару раз едва не выбили телефон из рук, толкнув в спину и наступив на ногу. Никто даже не подумал извиниться — в пьяном угаре люди совсем не соображали что происходит. Сразу вспомнился тот злополучный вечер в клубе и Костин рассказ о том, как до меня он проводил время в подобных заведениях. Боялась представить, в какие тяжкие пустился Лёша.

Где его черти носят?

Ответ последовал незамедлительно. У барной стойки, запрокидывая одну рюмку за другой, словно это был какой-то конкурс, едва стоял на ногах Лёша.

Без лишних сантиментов растолкала толпу вокруг парня.

— Лёш! — дернула его за руку, отрывая от развлечения. Он громко и матерно возмутился, что ему мешают веселиться и распаленный обернулся ко мне. Но ярость растаяла, сменяясь глупой счастливой улыбкой, когда он узнал меня.

— Рита! — сжал меня в объятиях, отрывая от пола и выбивая воздух из легких. — Ты все-таки приехала.

— Я приехала за тобой, — прокричала ему на ухо. — Уходим.

— Да, пошли отсюда. На*** их всех! — махнул рукой куда-то сторону.

Он держал меня за руку, словно боялся потерять, и тащил за собой, не видя препятствий и, кажется, не думая останавливаться. Было ощущение, что он прет на пролом, сам не зная куда и зачем, лишь бы не стоять на месте.

Когда мы оказались в пустынном переулке за углом клуба, я попыталась остановить парня.

— Лёш, постой! — упиралась и вырывала руку.

Он замер как по приказу, и я спокойно смогла вдохнуть свежего воздуха. Обстановка в клубе явно не подходит для беременных.

Едва перевела дыхание, как бубнящий что-то не членораздельное Лёша взял мое лицо в свои руки, и меня обдало волной его пьяного дыхания. Зажмурила глаза, борясь с приступом тошноты.

— Какая же ты красивая, — и снова неприятная волна в лицо. Попыталась вывернуться, но Лёшины руки, как капкан, держали меня. — Остроумная, — продолжал он, — добрая, веселая, нежная….

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не надо, — не хотела вновь слышать, что разбиваю ему сердце.

— И не моя, — его пальцы впивались в кожу.

— Отпусти, — мне было по-настоящему больно.

— Это ты меня отпусти! — оттолкнул, отчего я попятилась назад, и схватился за голову, будто демоны, что жили там, сводили его с ума. — Каждый день сдерживать себя, — продолжались признания, — напоминать себе, что ты девушка моего друга. Сгорать от ревности, видя вас вдвоем. Стремиться вытеснить твой образ из головы, снимая каждую ночь новых девиц. Чувствовать разочарование, что ни одна из них не способна заставить забыться. — Это была адская пытка и для него и для меня. — И вот ты изо дня в день переживаешь эту мясорубку, а потом…Узнаешь, что женщина, которую ты любишь, которой мечтаешь обладать, ждет ребенка от другого. — Его голос наполнился отчаяньем, и теперь он говорил с надрывом: — Ну почему он встретил тебя первым!? Почему он мой чертов друг? Почему ты не моя?

Я искала пути и способы вызволить его из той тюрьмы, в которую он сам себя заточил, сжигая себя изнутри.

— Тебе не приходило в голову, что мы не должны быть вместе? Что я не подхожу тебе? И твои чувства ко мне ненастоящие? Иначе все было бы проще. Иначе я бы ответила тебе взаимностью.

Он стоял неподвижно, глядя куда-то себе под ноги, взвешивая и обдумывая каждое мое слово.

— Скажи, — вдруг подлетел ко мне, цепкой хваткой, впиваясь в плечи, — если бы не Костя, если бы его не было, ты смогла бы полюбить меня?

Меня напугал вопрос. Что значит «не было бы»?

— Я никогда не думала о тебе …

— А я думаю, — не заметила, как наступая, он прижал меня к стене, — постоянно. Представлял, как целую тебя, — жадный взгляд опустился на мои губы, — мечтал почувствовать твою кожу под своими ладонями, — руки скользнули вдоль тела, ныряя под моя размашистую пижамную футболку, которую в спешке я не подумала сменить на что-то уличное, — оказать в тебе, — прижался ко мне всем телом так, что я почувствовала его возбуждение.

В этот момент я испугалась.

Я находилась наедине с мужчиной, измождённым от борьбы с самим с собой, охваченным желанием, и у которого моральные рамки были напрочь размыты алкоголем. Понимала, что если он захочет взять меня прямо здесь, в темном переулке, где грохот музыки поглотит любые мои крики о помощи, то ему ничто не сможет помешать.

— Хватит, отпусти, — не нравилось, что он делал, как прикасался.

Лёшин затуманенный взгляд застыл на мне. В глазах видела его внутреннюю борьбу, и видела как он сдался. А я была обречена стать его трофеем.

— Отпусти, — повторила, но он не послушал, и в следующее мгновение поцеловал.

Тошнотворный запах алкоголя, проникновение языка в рот, и чувство того, что к тебе прикасаются против твоей воли порождало панику, желание кричать и вырываться — лишь бы прекратить непрошенные действия.

Я знала, как дать отпор любому нападавшему; куда и как ударить, чтобы потом сбежать, но сейчас меня парализовалоот ужаса. Или от осознания, что Лёша способен на такой грязный поступок. Минуту назад он говорил о любви, а теперь готов так просто унизить, взять и сломать меня.

Он закончил терзать мой рот и опустил к шее, покрывая ее колкими поцелуями.

— Нет! — отчаянно вскрикнула, когда Лёша рукой скользнул по моему животу вниз, под белье.

— Тебе понравится, — он взял меня за подбородок, чтобы я не вздумала «лишить» его поцелуя, и снова прижался к моим губам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И я вдруг, словно очнулась, и начала активно сопротивлялась. Но Леша казался непробиваемой стеной, будто отрешенный или растворившийся в собственных мечтах и фантазиях обо мне, брал то, что так давно желал.

Не смогла избежать поцелуя, но смогла укусить парня за губу. В ту же секунду почувствовала вкус крови на языке.