Клан Кеннеди - Лариса Дубова

Надо, однако, сказать, что в сознании американской толпы неприятный налет после всей этой истории сохранился, и он был не в пользу Хэмфри, который действительно в годы войны не служил в армии. Как говорится в известном анекдоте, то ли он украл шапку, то ли у него украли, но что-то с шапкой у него произошло.

В дополнение к этому во время дебатов с Хэмфри накануне первичных выборов Кеннеди буквально обрушился на правительство и власти штата с осуждением их скудной помощи нуждающимся, в результате чего многие дети из бедных семей никогда не пробовали молока. Зрителям и слушателям показалось, что Хэмфри проявил меньше заботы о бедняках, и это еще более изменило соотношение сил{501}.

Мы упомянули не только о слушателях, но и о зрителях предвыборных дебатов. Действительно, встреча кандидатов 4 мая была первым опытом спора такого рода перед камерами телевизионщиков. Опыт оказался успешным и вскоре был использован в борьбе с основным противником — кандидатом от Республиканской партии.

Результаты праймериз 7 мая вызвали сенсацию: ранее сдержанно относившееся к Кеннеди население Западной Виргинии резко повернулось в его сторону. Кеннеди получил 60 процентов голосов. После этого Хэмфри, считавшийся главным соперником, фактически вышел из президентской гонки, уступив место более левым, но в то же время менее влиятельным соперникам.

Успеху Джона способствовала его тактика. Занимая умеренно либеральную позицию, он в то же время по ряду вопросов шел на уступки консерваторам, главным образом подчеркивая, что предлагаемые им реформы должны проводиться постепенно, с учетом интересов всех слоев населения и не затрагивать основ американского образа жизни.

И, разумеется, немалую роль играло обаяние выглядевшего моложе своих лет, уверенного в себе кандидата, который прошел войну, а затем набрался жизненного и политического опыта, работая в конгрессе. Умудренный, хитрый и беспринципный Джозеф Кеннеди-старший признавался летом 1960 года: «Он так от меня отличается. Я никогда не смог бы сделать того, что делает он. Я просто не знаю, как у него это получается»{502}.

Именно после первых побед Джона Кеннеди возникло, а затем стало расширяться доходящее чуть ли не до истерики массовое чувство восхищения кандидатом. Производившие впечатление складывавшихся стихийно, но в то же время умело организованные специалистами по рекламе, которых щедро оплачивал штаб Кеннеди, эти эмоции толпы проявлялись в разных формах, причем главным образом в этих эскападах участвовали женщины, преимущественно молодые, которые передавали свои эмоции мужьям, любовникам, поклонникам, и это становилось важным фактором в предвыборной гонке. Журналисты иронически называли этих дам «попрыгуньями» (они во время встреч с Кеннеди подпрыгивали, простирая к нему свои руки), «обнимавшимися» (они, собираясь большой толпой, брали друг друга за талии или за шею, раскачивались, одновременно выкрикивая хором лозунги поддержки), «бегуньями» (так именовали тех, кто пытался догнать удалявшийся автомобиль Кеннеди, чтобы его остановить и получить автограф).

При этом следует иметь в виду, что предвыборные баталии проходили одновременно с работой в конгрессе, которую Джон подчас просто игнорировал, пропуская множество заседаний, но всё же являлся на голосования, когда считал для себя важным участие в них.

Между прочим, в ходе первичных выборов Линдон Джонсон, который был лидером демократической фракции в сенате, особенно рьяно использовал против Кеннеди его «прогулы» сенатских заседаний. Кеннеди пренебрегает своими парламентскими обязанностями, а это означает, что и президентом он окажется ненадежным, ленивым. Примерно так звучали филиппики южного консерватора. Действительно, официальные публикации показывали, что в 1959-1960 годах Кеннеди пропустил вдвое больше заседаний, чем Джонсон{503}. На такого рода упреки Кеннеди отвечал остроумно и даже изящно. Однажды он заявил: «Сенатор Джонсон в самом деле вел себя чудесно, присутствуя на всех заседаниях. Я же действительно иногда отсутствовал, но я ведь не партийный лидер в сенате. Поэтому я восхищаюсь сенатором, испытываю к нему чувство любви, всецело поддерживаю его как лидера демократов в сенате и уверен, что, став президентом, прекрасно сработаюсь с ним как с лидером демократов в сенате»{504}. В этом небольшом фрагменте Кеннеди, как видим, трижды подчеркнул, что на большее, чем лидерство во фракции, Джонсону рассчитывать не приходится. Прошло, однако, немного времени, и позицию пришлось менять.

Наиболее четко либеральный курс Кеннеди проявлялся в тех случаях, когда ему приходилось голосовать за или против законопроектов, связанных с гражданскими правами и социально-экономическим положением низших слоев населения. Он систематически подает свой голос за законопроекты, которые считает программными, — за закон об усилении наказаний за линчевание чернокожих, за отмену налога на участие в выборах, за увеличение минимального уровня заработной платы.

Немалое внимание Кеннеди уделяет международным вопросам. Он в полной мере учитывает, что его страна, по существу дела, проиграла войну в Корее, хотя формально эта война, как уже говорилось, закончилась с ничейным результатом. Отказ США от атомной войны против Северной Кореи и Китая, которым завершился «большой спор» между президентом Трумэном и командующим американскими войсками на Дальнем Востоке Макартуром, Джоном был вполне одобрен.

Однако моральную рану, которая чувствовалась внутри страны весьма ощутимо, необходимо было, по его мнению, залечивать жесткой внешней политикой. В ходе избирательной кампании сложился удобный, считавшийся в самых разных общественных кругах адекватным, и в то же время прагматический курс «гибкого реагирования», то есть готовности ответить на невыгодные для США изменения во внешнем мире в соответствии с той реальной опасностью, которую эти изменения представляли для страны.

При этом постепенно, с большими оговорками Кеннеди отказывался от представления, что США сильно отстают от СССР в области ядерного, а затем и ракетного оружия. В штабе кандидата в номинанты учитывалось, что, обладая существенными военно-стратегическими преимуществами по сравнению с СССР, несмотря на создание последним атомного, а затем и водородного оружия, США имеют возможность проводить внешнюю политику «с позиции силы». Главным из преимуществ считалась удаленность собственной территории от существовавших и возможных очагов «горячей войны».

Однако во время предвыборной кампании Джон Кеннеди, по существу дела, обманывал избирателей, играя в страшилки, запугивая общественность масштабами советской угрозы. Он неустанно повторял, что США отстают от СССР по мощи своих ракетно-ядерных сил, хотя это не соответствовало действительности.