Дюна: Дом Харконненов - Брайан Герберт

Динари побагровел.

— Победа без чести — это не победа.

Кронос помотал головой, стряхивая с волос капли дождя.

— Расскажите это погибшим солдатам разбитой армии. — Стоявшие рядом со своим покровителем курсанты тихо выразили ему свое одобрение. Несмотря на проливной дождь, они сумели сохранить свою гордыню.

Голос Динари стал еще более пронзительным.

— Вы хотите отречься от мировой цивилизации? Предпочтете превратиться в диких животных? — Великан подошел ближе к Кроносу, который после некоторого колебания отступил назад. — Воинов Школы Гиназа уважают во всей империи. Мы готовим лучших воинов, лучших тактиков и стратегов, лучших даже, чем императорские сардаукары. И при этом нужен ли нам военный флот на орбите? Нужна ли нам армия для отражения чужеземной агрессии? Нужны ли нам груды оружия для того, чтобы спокойно спать по ночам? Нет! Потому что мы следуем кодексу чести, и вся империя уважает нас за это.

Кронос либо не обратил внимания, либо просто не заметил смертоносного угрожающего выражения в глазах Оружейного Мастера.

— Значит, у вас есть слабое место: ваша самоуверенность. На долгое мгновение в воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь шумом дождя. Динари произнес только одну фразу, вложив всю возможную весомость в свои слова:

— Но у нас есть честь. Научитесь ценить это.

И снова, как и на протяжении всех прошедших месяцев, лил проливной дождь. Ривви Динари прохаживался между шеренгами курсантов; несмотря на внушительные размеры, Оружейный Мастер двигался стремительно, как морской бриз.

— Если вы полны желания сражаться, избавьтесь от тревоги. Если вы злы на соперника, избавьтесь от злобы. Животные дерутся, как животные. Люди сражаются с изяществом. — Он вперил в Дункана взгляд своих маленьких глаз. — Очисти свой дух.

Дункан перестал дышать, застыв на месте. Он перестал мигать, каждая клетка его тела оцепенела, нервы перестали реагировать на окружающее. Лицо его овевал влажный морской ветер, но он не оставлял следов в душе; дождь промочил Дункана до нитки, до кожи, до костей; но он представил себе, что капли пронизывают его насквозь, тоже не оставляя следов.

— Стой не двигаясь — не мигай глазами, пусть грудь перестанет подниматься с дыханием, пусть не дрогнет ни один мускул. Будь камнем. Удались от вселенной своего сознания.

После нескольких месяцев занятий с Динари Дункан научился замедлять обмен веществ до состояния, подобного смерти — до состояния, известного под названием фунестус. Оружейный Мастер называл это очищающим процессом для подготовки духа и тела к введению в новые виды боевых искусств. Достигнув состояния фунестуса, Айдахо ощутил в душе такой мир и покой, каких он не испытывал никогда в жизни. Это состояние напомнило ему то ощущение, которое он испытывал, когда, будучи младенцем, лежал на руках у матери, слушая ее сладостный ласковый шепот.

Охваченный гипнотическим трансом Дункан сконцентрировал в одну точку все свои мысли, желания и воображение. Он не моргнул глазом, когда перед его глазами вспыхнул яркий свет.

Вот он почувствовал сильный укол и боль в шее.

— Ага! Из твоих ран все еще течет кровь, — воскликнул Динари. В голосе инструктора послышалось такое удовлетворение, словно задачей Школы было истребление как можно большего числа кандидатов. — Это значит, что во время реальной схватки ты можешь истечь кровью. Ты не достиг полного состояния фунестуса, Дункан Айдахо.

Дункан изо всех сил старался достичь состояния медитации, когда разум руководит циркуляцией энергии чи, оставаясь холодным во время самой жестокой битвы. Нужно было во что бы то ни стало добиться наивысшего уровня концентрации, освободиться от праздных отвлекающих мыслей. Слыша, как Ривви Динари продолжает словесно уничтожать его, Дункан начал еще глубже погружаться в состояние транса.

— Ты носишь один из самых благородных клинков империи — шпагу герцога Пауля Атрейдеса. — Преподаватель горой навис над Дунканом, который изо всех сил старался достичь наивысшей сосредоточенности и безмятежности духа. — Но ты должен добиться права сражаться ею в настоящих битвах. Ты научился драться и овладел искусством боя, но не научился справляться со своими мыслями. Умственная жвачка замедляет и притупляет реакцию, лишает воина боевого инстинкта. Разум и тело суть одно, и ты должен сражаться, используя одновременно и то, и другое.

Тучный мастер скользящей легкой походкой начал описывать круги возле Дункана, который застыл на месте, устремив вперед неподвижный взгляд.

— Я вижу малейшие твои недостатки, те, о которых не подозреваешь даже ты сам. Если Оружейный Мастер терпит неудачу, он не должен позволить себе пасть и сдаться, ибо тем самым он ставит под удар своих товарищей, впадает в немилость Дома, которому служит, а на себя навлекает позор и бесчестье.

Дункан ощутил еще один укол в шею и услышал, как удовлетворенно хмыкнул преподаватель.

— Так лучше, — произнес Динари и направился к другим курсантам, ожидавшим своей очереди.

С неба хлынул дождь, и под его сильными струями Дункан внезапно ощутил долгожданное состояние фунестуса. Мир умолк, наступило странное спокойствие, напоминавшее затишье перед бурей. Время потеряло для Дункана всякое значение, оно остановилось, перестало существовать.

— Ай-я-я-я — ха-а!

Этот клич Динари вывел сознание Айдахо из состояния неподвижности, дух его качнулся и сдвинулся с места, словно лодка, плывущая по бурной реке, ведомая на буксире волей Оружейного Мастера. Вот вода накрыла его с головой, но лодка выбралась на поверхность и продолжила свой метафорический путь к цели, лежащей где-то далеко за пределами досягаемости разума. Дункану было уже знакомо это чувство пребывания в потоке, то был путь партуса, который он уже преодолевал, находясь на второй ступени последовательной медитации. Все старое было отметено, человек превращался в младенца, готового начать жизнь сначала. Вода, окружавшая Дункана, была сладкой, чистой и теплой, как воды материнского чрева.

Дункан ускорил ход лодки, и она — воплощение его духа — рванулась вперед, задрав нос. Тьма рассеялась, и Айдахо увидел над головой яркое, усиливающееся сияние. Искрящийся свет исходил от бликов на поверхности воды, по которой Дункан плыл, словно мельчайшая пылинка.

— Ай-я-я — ха!

После второго клича Динари Дункан внезапно вынырнул из метафорического потока и снова оказался под тропическим ливнем, вдохнув сладковатый влажный воздух. От свежести воздуха он закашлялся, как и другие курсанты, которые, как и он, вдруг обнаружили, что они абсолютно сухи, несмотря на низвергающийся с неба водопад. Одежда, кожа, волосы — все было совершенно сухим. Но прежде чем Дункан успел выразить изумление, одежда начала стремительно промокать от струй падающего на нее дождя.