Тайна корабля - Роберт Стивенсон

— Что вы хотите сказать? — спросил Норрис.

— Я хочу сказать, что очень сильные основания заставляют меня догадываться, что ваше семейство не желает больше вас видеть, — пояснил стряпчий. — О, они могут быть не верны, но таково впечатление, остающееся у меня; за осуществление этого намерения, я полагаю, мне и платят, и для меня не остается выбора.

— Я не хочу обманывать вас, — сказал Норрис, сильно покраснев, — ваша догадка правильна. Мое семейство не желает видеть меня, но я еду не в Англию, я еду на острова. Какое же отношение имеет это к островам?

— Да, но я ведь не знаю, что вы едете на острова, — сказал стряпчий, опуская глаза и протыкая пером пропускную бумагу.

— Извините, я имел удовольствие сообщить вам это, — возразил Норрис.

— Боюсь, мистер Кэртью, что я не могу считать это сообщение официальным, — последовал медленный ответ.

— Я не привык, чтобы в моих словах сомневались! — воскликнул Норрис.

— Тише! Я никому не позволяю повышать голос в моей конторе, — сказал стряпчий. — Что касается этого дела, то вы, кажется, толковый молодой джентльмен, — сообразите же сами, что мне известно о вас. Вы отвергнутый сын, ваше семейство платит деньги, чтобы отделаться от вас. Что вы сделали? Я не знаю. Но разве вы не видите, как глупо было бы с моей стороны рисковать своей деловой репутацией, полагаясь на слово джентльмена, о котором я знаю ровно столько и ничего более? Это очень неприятное объяснение. Зачем длить его? Напишите домой, пусть мне дадут другие инструкции, и я сделаю по-вашему. Но не иначе.

— Мне очень желательно иметь триста фунтов в год, — сказал Кэртью, — но я не могу выполнить ваше требование. Больше я не буду иметь удовольствия вас видеть.

— Делайте как хотите, — сказал стряпчий. — Если вы не явитесь сюда в следующую четверть, выдача прекратится. Но я предупреждаю вас, и делаю это предупреждение с дружеским намерением. Спустя три месяца вы явитесь сюда с просьбой, и мне останется только указать вам на дверь.

— Доброго вечера, — сказал Норрис.

— Вам тоже, мистер Кэртью, — сказал стряпчий и позвонил клерку.

Так случилось, что в течение остальных хлопотливых дней, проведенных в Сиднее, Норрис не видался со своим легальным советником, а когда он уже был в море и земля исчезла из виду, Гадден принес ему сиднейскую газету, над которой дремал в тени кухни, и показал объявление:

«Мистера Норриса Кэртью настоятельно просят зайти безотлагательно в контору мистера — где его ожидает важное известие».

— Ему придется подождать еще полгода, — сказал Норрис довольно беспечным тоном, хотя чувствовал приступ сильного любопытства.

ГЛАВА XXIII

Бюджет «Почтенной Поселянки»

Перед полуднем, 26 ноября, они вышли из Сиднейской гавани на шхуне «Почтенная Поселянка». Собственник, Норрис Кэртью, находился на судне в не совсем обычном положении помощника; имя капитана было, по бумагам, Вильям Киркоп; кок был гавайский бой, по имени Джозеф Амалу, кроме того, имелись двое матросов, Томас Гадден и Ричард Гемстид; последний был избран частью за свой смирный характер, частью потому, что ловко обращался с орудиями. «Почтенная Поселянка» отправлялась на острова Тихого океана, и прежде всего на Бутаритари в группе Джильберта, впрочем, в гавани думали, что это более чем наполовину увеселительная поездка. Друг покойного Гранта Сандерсона (из Аучентруна и Килкларти), быть может, узнал бы в этом судне преобразившуюся и перекрещенную «Мечту», а инспектор Ллойда, если бы к услугам такового обратились, нашел бы обильный материал для замечаний. Время жестоко изъело «Мечту» и ее снасти, поэтому она и пошла почти за цену старой джонки, а трое авантюристов могли сделать только самые необходимые исправления. Оснастка, впрочем, была частью обновлена, частью починена; вся старая парусина Гранта Сандерсона залатана и превращена в довольно приличный набор парусов; мачты Гранта Сандерсона до сих пор стояли и, кажется, сами на себя дивились. «У меня не хватает духа толкнуть их», — говаривал капитан Уикс, а «Гнилой, как наша фок-мачта», вошло в поговорку у экипажа. Последствия показали, что судно было крепче, чем думали, но никто не знал этого наверное, точно так же, как никто, кроме капитана, не представлял себе опасностей плавания. Капитан действительно видел их ясно и высказывался откровенно, и хотя он был человек удивительной отваги, гнавшийся за жизнью и принимавший ее опасности с увлечением собаки, почуявшей красного зверя, однако настоял на приобретении большого вельбота. «Выбирайте, что хотите, — сказал он, — или новые мачты и снасти, или эту шлюпку. Я не пойду в море без того или другого». И его компаньоны были вынуждены согласиться и затратить тридцать шесть фунтов из своего маленького капитала.

Все четверо трудились, не покладая рук, шесть недель, подготовляясь к плаванию, и хотя о капитане Уиксе, разумеется, не было ни слуху, ни духу, однако им помогал пятый, субъект с лохматой рыжей бородой, которую он иногда откладывал в сторону, когда находился внизу, поразительно напоминавший голосом и манерами капитана Уикса. Что касается капитана Киркопа, то он не показывался до последней минуты, когда явился в образе дюжего моряка, с бородищей как у Абу-Бен-Эдхэма. Все время, пока судно находилось в гавани и выходило в море, молочно-белые усы капитана развевались по ветру и были видимы с берега, но лишь только «Почтенная Поселянка» свернула за маяк, он спустился вниз и спустя несколько секунд вернулся выбритым начисто. Вот какие хитрости и уловки потребовались, чтобы вывести в море корабль, не годный для плавания, и «отсутствующего» капитана. Может быть, и они бы не помогли, если бы Гадден не пользовался популярностью, и если бы на все плавание не смотрели снисходительно, как на одну из забавных эксцентричностей Томми. Кроме того, судно было раньше яхтой, и казалось естественным предоставить ему и теперь кое-какие из опасных вольностей его прежнего назначения.

Странный это был корабль, с его высокими мачтами, обезображенными залатанными парусами, с отдельными панелями-каютами, превращенными в товарный склад при помощи простых полок. Жизнь, которую вели на этой необычной шхуне, была не менее курьезна, чем она сама. Только Амалу помещался в передней части, остальные занимали офицерские каюты, располагались на атласных диванах и обедали в паркетной курилке Гранта Сандерсона, угощаясь солониной и картофелем довольно плохого качества и не всегда в достаточном количестве. Гемстид ворчал, Томми иногда возмущался и прибавлял к обычному меню две-три жестянки с консервами и бутылку своего хереса. Но Гемстид ворчал по привычке, Томми возмущался только минуту, и в действительности все относились к этим лишениям благодушно. Дело в том, что за исключением запаса лука и картофеля, «Почтенная Поселянка» отправилась в плавание, можно сказать, без припасов. На ней имелось на две тысячи фунтов товара, отпущенного в кредит, — вся их надежда. За счет его они существовали как мыши в своей собственной житнице. Они обедали в счет будущих прибылей, и всякая экономия в обеде была как бы вкладом в сберегательную кассу.