Страх и отвращение предвыборной гонки – 72 - Хантер Томпсон

Ред.: Почему?

ХСТ: Там проиграл Гордон Эллот, сенатор-республиканец, ярый сторонник Никсона… Его с очень небольшим отрывом обошел Флойд Хаскелл, никому не известный демократ… А еще там было проиграно проведение Олимпийских игр, что тоже стало победой…

Ред.: Там был референдум?

ХСТ: Да. Они вышвырнули зимние Олимпийские игры из Колорадо, что стало страшным потрясением для Торгово-промышленной палаты, этих жадных говнюков… А потом я позвонил в Аспен, и оказалось, что мы… Ну, вы знаете, Аспен был единственным округом в Колорадо, где победил Макговерн… И там была еще одна вещь… Я забыл… О, Пэт Шредер, либералка, женщина-адвокат, которая избила бывшего окружного прокурора, который был действующим конгрессменом.

Ред.: Где это произошло?

ХСТ: В Денвере.

Ред.: Тоже в Колорадо.

ХСТ: Да, но остальная часть страны, за исключением Массачусетса, была бесконечным кошмаром. Какое-то время в пресс-центре еще появлялись люди, которые пытались писать или без энтузиазма тыкать в клавиши пишущих машинок… Но никто не писал в полную силу, мы просто смотрели телевизор и пили, и я увидел эту неоконченную статью… Она просто валялась рядом. Одна страница была еще в машинке, остальные лежали на столе рядом с ней, и я думаю, что это очень хорошо выражает чувства большей части прессы в отношении кампании Макговерна… Я понятия не имею, кто ее написал… Там не было имени автора. Это был черновой набросок, который просто оставили на столе, не завершив… Сначала я нашел одну страницу и подумал: «Хм-ммм, где же остальное?» Так что я пересмотрел все бумаги на столе и сложил все это вместе…

Ред.: Ну, давайте включим его сюда со следующим сообщением тому, кто написал его: «Мы надеемся, что Вы свяжетесь с Барбарой Баргоувер в Straight Arrow Books для того, чтобы мы могли оплатить Вам этот фрагмент надлежащим образом и получить авторское разрешение и подтверждение для будущих изданий книги». Далее следует фактическая рукопись, которую обнаружил доктор Томпсон тем утром.

…жестокое поражение ранило сенатора Макговерн более глубоко, чем могло бы ранить кого-то другого. Его стремление стать президентом было вдохновлено не столько простой жаждой власти, сколько XXXXXXXXXXX убеждением, что стране хххххх требуется новое направление, свежий взгляд на ее идеалы и, возможно, прежде всего, народное единство, в котором, как он чувствовал, она особенно нуждается. Он часто говорил о «кризисе духа» в Соединенных Штатах, но ххх американцы в подавляющем большинстве продемонстрировали, что они не согласны с ним. Даже молодежь.

Сенатор Макговерн построил всю хxxxxхxx свою кампанию на оппозиции к войне во Вьетнаме, XXXXXXXXXXXX надеясь убедить американцев в ее безнравственности и пробудить в них чувство возмущения и стыда. Он пытался показать, что продолжающееся американское присутствие во Вьетнаме, бомбардировки и хххххх поддержка того режима, который он осудил как коррумпированную диктатуру, является признаком ххх ххххх морального краха в Соединенных Штатах. Он обвинял не людей, а администрацию Никсона, но люди не ххххх реагировали на его призывы, по иронии судьбы вчера утром он проголосовал здесь в поддержку местного ххххх предложения запретить уничтожение маленькой птицы, известной как «плачущая горлица», в то время как оползень Никсона набирал обороты, и это привело к тому, что Джордж Макговерн сам стал плачущей горлицей.

Поздним днем вчера в неформальной беседе со мной сен. Макговерн сказал, что он искренне верит в то, хх что ранее высказывал в х его последней кампании: переизбрание президента Никсона действительно может означать еще четыре года войны в Юго-Восточной Азии. Это был переломный момент, потому что ххххххх он, казалось, чувствовал, что американский народ собирается переизбрать президента Никсона.

Я ххххх спросил его, если случится худшее, будет ли он баллотироваться на очередной срок, и он сказал убежденно: «Нет, я не буду. Я останусь в сенате, но ххх кому-то еще придется продолжить то, что я начал».

В последние две недели сенатор Макговерн говорил о молодом чернокожем, который XXXXXX предсказал, что выборы разорвут ему сердце, потому что он узнает, что американский народ не столь умен и искушен, как он думал, мистер. Макговерн оспорил это мнение, ххх, говоря, что верит в доброту и порядочность людей и что они будут действовать, руководствуясь своей совестью.

Но выборы действительно разорвали ему сердце. Ему казалось, что ххх он видит лица, светящиеся надеждой хх, что страна будет стремиться к более высоким идеалам, выступать за мир и покончит с болью и страданиями. но избиратели отвернулись от него.

Сенатор Макговерн х надеялся также, что американцы х разделят его озабоченность тем, что администрация Никсона игнорирует интересы людей и общается только с XXXXXXXX промышленными гигантами / обслуживая «особые интересы» сверхбогатых и жертвуя благосостоянием страны.

Ничего из того х, что мистеру Макговерну пришлось сказать по этим вопросам, не дошло до людей в такой степени, чтобы убедить их проголосовать за него. Они даже не отреагировали на его мрачные XXXXXXXX заявления о том, что слежка, шпионаж и саботаж как тактика администрации xxxxxxxxxxxx Никсона привели их к тому, что государство управляется «старшим братом» и никто не чувствует себя в безопасности, огражденным от посягательств на XXXXXXX неприкосновенность личной жизни. Его хххххх долгое паломничество –

Ред.: У меня есть один последний вопрос. Что означает вот это: «Время вылета обратно в Вашингтон будет объявлено в зале для прессы сразу же после заявления в вечер выборов»?

ХСТ: Это был последний полет «Королевы Дакоты» и «Зоопарка». Путешествие обратно в Вашингтон из Су-Фолса — одна из худших поездок в моей жизни. Я был на самолете «Зоопарк». На «Королеве Дакоты» настроение, видимо, царило такое, будто только что публично повесили вашего близкого друга. Долетев до Национального аэропорта Вашингтона, мы приземлились в… Я думаю, что это был терминал береговой охраны где-то далеко от коммерческого терминала, и там были все сотрудники штаба Макговерна из Вашингтона… Господи боже… Я даже не могу описать то, что там происходило… Это было самым ужасным моментом кампании. Я думал, что ночь после выборов — самое худшее из того, что я пережил. Но прилет в Вашингтон превзошел все… Это было хуже, чем когда я сам проиграл на выборах в Колорадо. Это было какое-то всеобщее потрясение. В поражении Макговерна было что-то необъяснимое… со зловещим оттенком… Так вот, когда мы добрались до Вашингтона, там были местные сотрудники и жены тех, кто прибыл на самолете… И это была просто сцена плача и какого-то полного хаоса. Люди, от которых вы никогда не ожидали такого срыва, выходили из самолета в слезах, и это было… я не знаю… как похороны после массового убийства или что-то вроде того… Это невозможно описать… Полный развал. Массовый распад…

Это все произвело на меня такое впечатление, что, хотя я вернулся в Вашингтон, чтобы проанализировать причины поражения Макговерна и последствия этого, но, когда я увидел эту сцену в аэропорту, увидел, как издерганы эти люди, как они не в силах даже сосредоточиться, не то что думать или говорить, я решил: к черту все это, я не могу здесь оставаться… Поэтому я просто пошел к главному терминалу, сел на другой самолет и вернулся в Колорадо.

Ред.: Вы даже не покинули аэропорт?

ХСТ: Ну… Мне пришлось искать такси, чтобы добраться до главного терминала, он находился почти в двух километрах… И тут Сэнди Бергер появился на своей машине… Он был одним из тех, кто сломался раньше остальных…

Ред.: Кто такой Сэнди Бергер?

ХСТ: Один из спичрайтеров, первоклассный спичрайтер, один из двух или трех, которые прошли с Макговерном весь путь из Майами. И он был в ужасном состоянии, когда подобрал нас… Это был час пик в Вашингтоне, и нам пришлось ехать по шоссе. Там был разделительный газон около 45 см в высоту и 4 м в ширину посередине шестиполосной автострады, по три полосы в каждую сторону… Сэнди думал, что подвозит меня и Тима Крауса в город, но мы сказали, что направляемся к главному терминалу, чтобы сесть на другой самолет, и он сказал: «О, обратно туда, да?» И врубился в самую пробку, прямо через разделительный газон, в проливной дождь, развернулся и погнал обратно, и другие машины чуть не врезались в нас, обходя сбоку и пристраиваясь сзади, пытаясь избежать столкновения… Вот таким было настроение людей Макговерна. Его не заботило, заденет нас кто-нибудь или нет. Это чертовски меня испугало… Но мы добрались-таки до терминала, и я купил билет до Денвера и просто убрался к черту из Вашингтона.