Жена самурая - Виктория Богачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наоми, поежившись, отступила на пару шагов, с отвращением смотря на гравюру. За ними собирались подсматривать? Или подсматривать и подслушивать? От второго они никак не смогут себя оградить.
Подошедшего же к ней Такеши, казалось, инцидент с отверстием лишь развеселил.
— Этот трюк с нишей знают все, кого хоть сколько-нибудь обучали, как держать меч. Дайго-сан, очевидно, хотел передать мне свое почтение, раз не приказал забить отверстие к нашему прибытию.
Утратив улыбку, он резко повернулся к дверям, когда услышал снаружи шум, но почти сразу же расслабился, увидев служанок. Те держали в руках ведра с горячей водой, а позади них с мрачно поджатыми губами стоял Яшамару-сан.
— Наполните обе купели, — бросил Такеши небрежно и разжал пальцы на рукояти катаны. Повозившись одной рукой, он снял ножны и, как всякий раз, бережно отложил их в сторону. Когда он принялся развязывать оби и снимать кимоно, Наоми едва не кинулась ему помогать, но вовремя сумела опомниться. Она отвернулась, чтобы не смотреть, и заскользила взглядом по стенам комнаты.
Своим видом она никак не напоминала аскетичную спальню в поместье Минамото. Здесь стены украшали полотна ткани, расшитой вручную шелковой нитью, а ширма, отделявшая стол для каллиграфии, была позолочена и расписана яркими красками.
Вокруг столика для каллиграфии были разбросаны дзабутоны, а футонов, как посчитала Наоми, оказалось пять, и простыни, что их покрывали, также были шелковыми.
— Вам помочь, Наоми-сан?
Служанки с пустыми ведрами пристально смотрели на нее от дверей, и она мотнула головой. Значит, купель уже готова. Засмотревшись на роскошную обстановку, она даже не заметила, как из спальни вышел Такеши — лишь его кимоно аккуратно висело на одной из восьми створок ширмы.
Прикусив изнутри щеку, Наоми разделась до хададзюбана. Она отчего-то волновалась, когда шла к двери, за которой располагались купели, и сама не могла определить причину.
Такеши сидел к ней спиной в огромной деревянной бочке, в которой с удобством можно было бы разместиться еще нескольким мужчинам. Рядом с первой стояла вторая бадья, и от гладкой поверхности воды вверх поднимался прозрачный пар.
Он никак не показал, что услышал ее, но Наоми это знала. Мягко ступая босыми ногами, она подошла к нему со спины и кончиками пальцев провела по плечам, видневшимся из-под воды. Такеши открыл глаза и одарил ироничным взглядом ее хададзюбан, но ничего не сказал и откинул голову на стенку бадьи.
Внутри Наоми все сжималось в тугой комок, пока она продолжала водить пальцами по плечам мужа. В преломлении воды она увидела у него на груди шрамы, которых не было прежде. Она знала, что если коснется их, то почувствует неровную поверхность бугристой кожи.
Она взяла мыльный корень и мочалку из грубых волокон, что лежали подле бадьи, опустила руки по локоть в воду и встретилась с пристальным взглядом Такеши. Тот смотрел на нее, запрокинув голову на деревянный край бадьи, и в его глазах читалось удивление.
Наоми быстро улыбнулась ему, но, поскольку вопрос так и не был задан, молча продолжила водить ладонями и мочалкой по его плечам.
Такеши был напряжен — она чувствовала. Напряжен даже сейчас, в горячей воде, с ней наедине в купальне, когда двери и окна спальни охраняли его самые преданные люди.
— Масато будет повсюду тебя сопровождать, — произнес он, по-прежнему не открывая глаз. — У твоего отца были сторонники среди Асакура. Слабый глава клана с плодородными землями — он привлекал многих.
Мочалка выскользнула у нее из рук и ушла под воду с тихим всплеском. Отстранившись от бадьи, Наоми обняла себя мокрыми ладонями за плечи. Она не любила вспоминать об отце.
— Я сожалею, что тебе пришлось это сделать, — ровным голосом сказал Такеши.
— У меня не было выбора, — она отвернула лицо, опустив взгляд.
— Он у тебя был, — мягко заметил он. — И ты выбрала наш клан.
Такеши вылил на себя теплой воды из кувшина, смывая мыльную пену, и поднялся в полный рост, повернувшись к Наоми. Он тихо фыркнул, когда заметил старание, с которым она отводила от него взгляд.
— Но изначально тебя не собирались перед ним ставить, — обмотавшись купальной простыней, он продолжил говорить.
Наоми оторвалась от созерцания пола у себя под ногами и подняла голову. Она посмотрела Такеши прямо в глаза и медленно проговорила, не отводя взгляда:
— Я никогда себя не прощу.
Произнесенные слова осели горечью у нее на языке. Вина в смерти отца останется с ней до последнего дня, и ничем в целом мире она не сможет себя оправдать.
Минамото некоторое время смотрел на нее, а после молча кивнул. Он понял ее горечь и боль. Были вещи, за которые он также не сможет себя простить. Правой рукой он невесомо, едва касаясь погладил ее по щеке.
— Ты все сделала правильно. Отец… мой отец поставил тебя перед выбором, который выдержал бы не каждый.
Наоми подняла на него взгляд, полный надежды. Еще ни с кем она не говорила о том, что чувствовала, отдав тот приказ. Скольких ей это стоило сил. О выжженной дыре, появившейся у нее в груди. Она потянулась к его ладони и прижалась щекой, прикрыв глаза. Оставив целомудренный поцелуй у нее на лбу, Такеши вышел из купальни, и Наоми осталась одна. Она подошла ко второй купели и сразу же погрузилась в воду с головой.
Когда она вернулась в спальню, ее муж, уже облаченный в официальное кимоно, стоял напротив окна и вглядывался в темноту сада. Он обернулся к ней, и под его пристальным взглядом она плотнее запахнула полы купального халата.
— Яшамару привез из поместья украшения, которые принадлежали моей матери. Надень их сегодня, — Такеши передал Наоми шкатулку, что держал в руке.
Внутри лежала плоская шпилька песочного цвета с бусиной из черепахового панциря, на которой был изображен камон клана Минамото, и заколка для ленты каноко, украшенная семью сокровищами. Завороженная, Наоми провела кончиками пальцев по гладкой поверхности хираути и погладила агаты на каноко-домэ.
— Их принесла в клан моя прабабка.
— Они очень красивые. Спасибо, — она подошла к нему, привстала на цыпочках и оставила легкий поцелуй на щеке.
***
Теперь подаренные Такеши шпильки украшали ее прическу во время торжественного ужина, и их тяжесть