Мари Галант. Книга 2 - Робер Гайяр

– Так они, значит, выполнили мой приказ? – заметил он. – Черт побери! Они правильно поступили, вернув вам свободу: мне понадобится ваша бывшая темница, потому что в форте всем места не хватит и кое-кого придется туда отправить! А где ее высокопревосходительство?

– Мне сказали, что капитан Лагарен отправился за ней в Ле-Прешер. Ее доставят в замок Монтань.

Лефор обернулся к спутникам и крикнул:

– Я же вам говорил, что мы возьмем форт без единого выстрела! Видите, как они уже исполняют мои приказания…

– Что касается захвата форта, можете не беспокоиться! – заверил Байярдель. – Лауссей – на нашей стороне, а с ним – его рота вспомогательных войск, да еще рота Лагарена, готовая подчиняться ему в отсутствие своего командира…

– А что Пленвиль и Мерри Рулз?

– Если верить тому, что мне сказал полковник Лауссей, Пленвиль прикажет стрелять по вашим кораблям, но накажи меня Бог, если Лауссей позволит ему сделать это! А Мерри Рулз слишком взбешен, чтобы сопротивляться.

Лефор на мгновение задумался. Наконец он остановил коня и бросил взгляд в море. Теперь «Пресвятая Троица» намного опережала отряд: она вот-вот должна была войти в бухту.

Капитан повернулся в седле и поискал взглядом одного из своих матросов.

– Канат! – крикнул он. – Ко мне, малыш!..

Канат выехал вперед. Лефор оглядел его, словно еще не знал, на что способен этот человек. Наконец он спросил:

– У вас хорошая память, сынок?

Тот самодовольно улыбнулся и покачал головой, считая вопрос неуместным.

– Отлично! – продолжал флибустьер. – Возьмете с собой двух Береговых Братьев. Во весь дух мчитесь в гавань Сен-Пьера. Там найдите лодку, черт меня подери! Доберетесь до «Пресвятой Троицы»! Теперь слушайте внимательно или я вам шею сверну! Это так же верно, как то, что отец Фовель смертельно пьян и храпит в седле!.. Последний ордонанс короля о приветствии и ответном приветствии флагов гласит: плацы и крепости первыми отдают честь прямоугольному флагу, а отвечают им на приветствие двумя залпами нечетного количества пушек. Канат! Вы прикажете поднять мой флаг на клотик «Пресвятой Троицы». Форт должен ответить согласно ордонансу, в котором также говорится: если плац или судно медлят с приветствием, их следует заставить подчиниться силой. Итак, корабли капитана Лашапеля и капитана Сен-Жиля откроют огонь ядрами по стенам форта и станут стрелять до тех пор, пока им не будет оказан достойный прием; мой помощник Шерпре откроет огонь по самому форту. А Лашапель и Сен-Жиль сделают все возможное, чтобы высадить своих людей на сушу и атаковать форт с мушкетами, саблями, топорами в руках, оставив на борту лишь обслугу пушек, которая будет продолжать огонь до тех пор, пока город не сдастся. Это все, Канат, спешите что есть духу!

Флибустьер подал знак еще двум человекам, и трое всадников во весь опор поскакали в направлении Сен-Пьера, а Лефор с довольным видом объявил:

– Теперь мы можем не торопиться! Байярдель бросил на Лефора беспокойный и вместе с тем растерянный взгляд.

– Ну что, – обратился к нему старый друг, – похоже, капитан Байярдель, в тюрьме вы отупели и стали глухим? Что вы уставились на меня, как баран на новые ворота?

– Уж не знаю, кто из нас двоих больше отупел, – возразил Байярдель. – Сначала приказываете мне ехать домой сразу после освобождения! Неужели вы и вправду думали, что я останусь дома, когда вы высадились на этом острове?! Теперь же вы и вовсе толкуете о каких-то почестях и прямоугольном флаге! Может, у вас мания величия, приятель? Увы, в последние месяцы болезнь эта поразила на Мартинике очень многих!

– Не волнуйтесь! – отвечал Лефор. – Если это болезнь, то меня наградил ею король. Осмелюсь заявить, что болезнь эта, в конце концов, поистине королевская!

– Король! – печально покачал головой Байярдель, словно окончательно убедившись: его приятель свихнулся. – Король! Какое отношение он имеет к нашей истории?

– Скоро узнаете, надеюсь, – со скромным видом молвил флибустьер, одним пальцем сбивая пылинку со своих бумазейных коротких широких штанов. – А сейчас я дам вам одно поручение. Да, капитан, поручение: вы доставите от моего имени послание Мерри Рулзу. Сообщите ему, что французский корабль скоро войдет в бухту Сен-Пьера и что его капитан, учитывая прерогативы, которыми наделил его всемилостивейший король, требует, чтобы его флагу были возданы соответствующие почести. Позвольте дать вам совет, капитан: дорогой поразмыслите над тем, что я вам сказал; возможно, вы многое поймете еще до прибытия в форт.

– Вы в самом деле видели короля?! – вскричал Байярдель.

– Собственной персоной! – подтвердил Лефор. – И даже его высокопреосвященство кардинала Мазарини. Они надавали мне кучу всяких бумаг, которые называют королевскими грамотами, и эту золотую медаль – самую красивую, какая когда-либо украшала грудь честного человека.

Но капитан Байярдель еще был полон сомнений.

– Умоляю вас, дорогой друг, не шутите. Если вы будете продолжать в том же духе, я в конце концов подумаю, что солнце Мартиники стало для меня слишком жарким и я сошел с ума. Что это за история с королевскими грамотами? Разве вы уже не флибустьер на службе у командора де Пуэнси?

– Я – корсар его величества! – вскричал Лефор. – А к тому же командующий эскадрой волею короля! Я имею право поднимать войска и вооружать корабли. А эти грамоты, сударь, которыми вы, похоже, пренебрегаете, дают мне власть чинить суд и расправу за преступления, совершенные на море, в портах и колониях. Я явился потребовать отчет за совершенные здесь преступления и восстановить в правах ее высокопревосходительство, согласно решению короля, утвердившего ее в должности губернатора! И чтобы все всем было ясно, скажите Рулзу, что через час я прикажу возвестить об этом во всеуслышание во дворе форта в присутствии всех солдат вспомогательных войск и жителей Сен-Пьера!

– Я еду! – теряя голову от услышанного, пролепетал оглушенный Байярдель. – Но, ради Бога, Лефор, поспешите, если хотите застать майора живым! Он может задохнуться от злобы или от испуга!

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Слово капитана Лефора

Когда Байярдель въехал в Сен-Пьер, он увидел три корабля из эскадры Лефора, приближавшихся к берегу и готовых бросить якорь. Но не стал слишком долго любоваться этим зрелищем, которое при других обстоятельствах было способно сильно его взволновать. Он думал, что у него нет основания сомневаться в словах Лефора; но то, что сообщил ему флибустьер, казалось невероятным, будто он грезил наяву. Ни за что на свете он не пошел бы против воли своего старого друга, которому был обязан свободой. И он сказал себе: если даже это сон, то лучше и поступать, как во сне, отдаться на волю обстоятельств, какими бы невероятными они ни казались.