Под сенью апельсиновых деревьев - Линда Белаго

Затем Юлия опомнилась. Эта женщина тяжело больна. Была она любовницей Карла или нет – сейчас она нуждалась в помощи.

Вскоре девочка вернулась. С обеспокоенным выражением лица она забилась в угол комнаты и стала наблюдать за действиями белых женщин. Они обмотали тело Сузанны холодными полотенцами и сменили постельное белье. Затем Клара влила в рот больной жаропонижающие капли.

– Теперь нам остается только ждать. Джульетта, вы не могли бы побыть с этой женщиной, пока она снова не придет в сознание?

Юлия большими глазами посмотрела на Клару. Нет! Конечно же, она не могла… здесь… у…

Но Клара даже не стала ждать ее ответа. Она мимоходом погладила девочку по голове:

– Я вернусь через пару часов. До того времени твоей маме должно стать лучше.

Юлия, сбитая с толку, осталась в комнате. Она заглянула в большие, широко открытые карие глаза девочки, которая с надеждой смотрела на нее, и выпрямилась. Она останется тут.

– Подойди и сядь возле мамы. Это пойдет ей на пользу, – приветливо сказала Юлия.

Ребенок сразу же взял мамину руку в свои ладошки.

– Она же выздоровеет, не так ли? – робко спросила девочка.

Юлия кивнула. Она надеялась на это, но не могла ничего обещать. Она не могла быть такой же оптимисткой, как Клара. Казалось, слишком много людей в этой стране умирало от лихорадки.

Сев на стул в углу комнаты, Юлия стала молча наблюдать за женщиной, лежавшей в кровати. Сузанна все еще была красивой, хотя ее щеки ввалились. Юлия помнила ее тонкие черты, хотя видела ее лишь раз, да и то мельком. Узнает ли ее Сузанна? Знала ли она вообще Юлию? Они же лишь раз случайно столкнулись, когда Юлия… Но известно ли Сузанне, кто она? Карл определенно ничего не рассказывал ей о своей законной жене.

Потом Юлия вспомнила о девочке, пододвинула стул и села возле кровати.

– Назови мне свое имя, малышка.

Девочка нерешительно посмотрела на нее.

– Миноу. Меня зовут Миноу.

– А, Миноу. – Юлия не смогла удержаться от того, чтобы не спросить: – А где твой отец?

Девочка смущенно посмотрела на свои руки, потом бросила быстрый взгляд на маму и пожала плечами.

– Он уже несколько месяцев не приходит. Мама… мама говорит, что он, пожалуй, исчез навсегда.

– У тебя есть братья или сестры, Миноу?

Девочка неожиданно засмеялась и кивнула:

– О да! У меня есть взрослый брат. Вико.

– И где же твой взрослый брат?

Девочка снова пожала плечами.

– Когда папа больше не пришел… Вико сказал, что теперь он должен сам зарабатывать деньги, и ушел куда-то.

У Юлии свело желудок. Возможно, она отняла у детей отца, а у этой женщины – мужа. Карл был тираном у себя дома, в Розенбурге, но, по сути, она ничего не знала о его второй жизни в городе, от которой он не отказывался, несмотря на брак с ней.

Клара вернулась через несколько часов. Она обследовала больную и затем, довольная, подняла глаза.

– Температура, похоже, снижается.

Юлия почувствовала облегчение. Все это время она думала о том, что может произойти, если Миноу и Вико сейчас потеряют еще и мать.

– Завтра мы снова придем. – Клара упаковывала свою сумку. – Ты должна как можно чаще менять компресс и держать его на лбу у своей мамы, слышишь? – сказала она девочке.

Миноу кивнула.

– Хорошо. А когда твоя мама проснется, она должна много пить.

Юлия, уходя, бросила обеспокоенный взгляд на Миноу и Сузанну.

– До завтра, Миноу! – тихо сказала она и вышла за Кларой из дома.

После того как они сели в наемную повозку, Клара презрительно фыркнула.

– Посмотрите – и здесь то же самое. Вот как женщины живут на содержании белых мужчин. Когда им действительно нужна помощь, те испаряются.

Юлия удивленно посмотрела на Клару. Такие вспышки ей, собственно говоря, были не свойственны.

– Откуда вы знаете, что эта женщина живет на содержании белого мужчины? – с любопытством спросила она.

– Ах, Джульетта, мне известны здешние порядки. У детей, рожденных от белых мужчин, всегда более светлая кожа, можете мне поверить. Отец этой девочки сейчас наверняка чинно восседает в кругу своей белой семьи. Прелюбодей!

Кларе легко было быть такой решительной, она как-никак все же была сестрой-монахиней из миссионерской организации. То, что свободный образ жизни колонистов вызывал у нее отвращение, Юлия могла понять.

Юлия испытывала противоречивые чувства. Приехав в городской дом, она не находила покоя. Мысли беспорядочно теснились у нее в голове. Да, когда-то она ненавидела Карла за то, что у него были отношения с другой женщиной. Но позже Юлия даже радовалась этому, поскольку он стал все реже и реже беспокоить ее по ночам… С тех пор как он умер, она старалась думать о нем как можно меньше. А теперь воспоминания обрушились на нее с новой силой. Юлии волей-неволей еще раз пришлось столкнуться с прошлым Карла. Она не могла бросить на произвол судьбы Миноу и больную Сузанну.

Глава 5

Пастор Дондерс провел Эрику по дорожке между маленькими чистыми хижинами лепрозория к зданию, расположенному рядом с деревянной часовней. Этот дом был немного больше, чем остальные. Дондерс кивнул Эрике, постучался в дверь, а затем отошел назад. Пальцы Эрики впились в носовой платок, который постоянно был у нее в руках со времени ее прибытия в Батавию. За дверью раздались чьи-то шаги, а затем она распахнулась.

Райнгард!

Эрика громко всхлипнула. Ее муж стоял прямо напротив нее с удивленным взглядом и открытым ртом. Он был немного более худым, чем пару лет назад. Его волосы поредели.

– Эрика!

Женщина развела руки и сделала шаг ему навстречу. Лицо Райнгарда тут же помрачнело, и он отшатнулся.

– Нет! Нельзя! – громко воскликнул он.

Эрика ошеломленно опустила руки:

– Райнгард?

– Да, Эрика! Боже мой… я… послушай… я… – Райнгард опустил глаза.

Он даже не подал ей руки и вообще прятал свои руки в длинных рукавах куртки с капюшоном, которая была на нем.

– Заходи, – тихо сказал он.

Он сделал шаг в сторону, пропуская ее, и Эрика вошла в маленькую комнату.

Там было чисто. Обстановка была простой. На полке над узкой кроватью стояло несколько книг.

– Садись. Садись, пожалуйста. – Райнгард пододвинул Эрике единственный стул, который был в комнате. – Я ведь не знал, что ты… мне так жаль… Я должен был…

Эрика смотрела на него, и у нее вырвались слова, которые уже давно камнем лежали у нее на душе:

– Райнгард… Почему ты все эти годы не давал о себе знать?

Райнгард отвернулся, и она не могла видеть его лицо.

Прошло еще некоторое время, прежде чем он заговорил.

– Эрика, я уже очень давно здесь нахожусь, – медленно произнес Райнгард. – Мы тогда плыли по рекам в центральную часть страны. На плантациях к нам относились не… не особенно любезно. – Он опустил голову. – И однажды мои спутники заболели. Лихорадка очень быстро убила их, и никто больше не мог им помочь.

– Я думала, что ты умер! – вырвалось у Эрики. – Я думала… – Ее пальцы снова впились в носовой платок. И это при том, что она твердо решила ни в чем не упрекать мужа.

Райнгард снова повернулся к ней, опустив глаза. Затем он тихо продолжил:

– Я знаю, ты, наверное, злишься на меня из‑за того, что я был тебе плохим мужем. Но я тогда поехал дальше, попросил, чтобы меня отвезли в джунгли. Я хотел увидеть, как живут там люди, хотел нести им слово Божье. Я очутился в одной деревне, где жили лесные негры. Я не пробыл там и полгода, как… – Он поднял взгляд и посмотрел на Эрику глазами, полными слез, а затем правой рукой, все еще прикрытой рукавом, приподнял длинный рукав на левой руке.

Эрика окаменела от ужаса. На левой руке Райнгарда почти не было пальцев.

– Ой… – Она была не в состоянии сказать что-то еще.

Эрика смущенно попыталась перевести взгляд на что-нибудь другое.

– Эрика! – Теперь в голосе Райнгарда было отчаяние. – Я рассчитывал, что ты решишь, будто я умер. Таким, как я стал, я не мог быть тебе мужем! Я не знаю, почему Бог покарал именно меня. – В его голосе звучала глубокая печаль. Он пожал плечами и стал беспокойно ходить по комнате. – Ты не должна была меня искать!

– Но, Райнгард, я ведь… я… у нас…

Осознание того, что Райнгард больше никогда не сможет вернуться к ней, обрушилось на Эрику всей своей тяжестью, несмотря на то что она все время убеждала себя: вполне возможно, с ним просто что-то случилось, а возможно, его уже нет в живых. Но ситуация, в которой она очутилась, была хуже, чем можно было себе представить.

– Эрика, поверь мне, я думал о тебе каждый день. Мне очень хотелось сообщить тебе, что… Но это было невозможно. Этого нельзя было делать… – Райнгард тяжело вздохнул. – Что… что с нашим ребенком?

При мысли о Райнере Эрика улыбнулась: