Насмешка (СИ) - Цыпленкова Юлия

Но то королева, а что может ожидать высокородного ласса, оклеветавшего собственную жену? И ладно бы ложь была незначительной, но ею наместник погубил целый род, пусть и мелких, но все-таки дворян. К Нечистому! Магинбьорны даже не принадлежали к древним родам, о чем свидетельствовало отсутствие благородно смягченной «л» в их фамилии. И пусть предка Лиаль и Ригнарда возвысил из смердов один из избранных князей до становления Валимара, но это было одно из деревьев в славном саду Валимарского дворянства. И государь будет зол, что на его ствол обрушился топор пустых слов, брошенных ради мелкой мести за насмешку, слетевшую с уст еще несмышленой девицы.

Ландар скрипнул зубами. Поиск выхода из создавшегося положения окончился ничем, выхода не было. Разве что придушить Лиаль на ступенях королевского дворца. Невеселая усмешка сорвалась с мужских уст. Покойницу осматривать не будут, слова ее брата и Дальвейга останутся пустым оправданием распутницы, которую покарал муж за ветреность и измену… Ренваль скосил глаза на свою жену и мотнул головой, отгоняя видение собственных пальцев на шее Лиаль. Однако коварная мыслишка успела пройтись в сознании неприятным холодным шелестом: «Мертвая, но в моем склепе».

— Довольно!

От неожиданного вскрика своего супруга Лиаль вздрогнула и обернулась к нему. Ренваль намеренно не заметил взгляд жены, беря себя в руки. Он освободил ее талию от собственной хватки, уложил девичью ладонь поверх своей руки, и к залу аудиенций пара подходила, выглядя вполне мирно и благопристойно. Высокие створы при их приближении распахнулись, и распорядитель доложил:

— Благородные ласс и лаисса Ренваль.

— И все же я люблю тебя, — не глядя на жену, произнес Ландар.

— Катитесь к Нечистому с вашими лживыми признаниями, — так же глядя перед собой, ответила Лиаль.

— Я не лгу.

— Плевать.

И они перешагнули порог небольшой, но потрясавшей в своем великолепии залы. Взгляд Лиаль заметался по сторонам, но того, кого она так страстно хотела увидеть, еще не было, как не было и брата благородной лаиссы. Наместник поджал губы, заметив волнение супруги, но сейчас шипеть и сердиться было уже поздно, на супружескую чету взирал государь.

Его внушительная фигура бросалась в глаза сразу. Даже если кому-то не доводилось ни разу увидеть Валимарского правителя вживую, узрев сейчас мужчину, стоявшего недалеко от возвышения с троном, не узнать его было невозможно. Черные густые волосы, не достигавшие плеч, большие синие глаза, властный рот, квадратный подбородок с ямочкой, могучий разворот широких плеч — все это было столь характерным для рода Корвель. Как и исполинский рост, которым были наделены все мужчины этого древа.

Супруги Ренваль склонились перед своим государем, взиравшего на них все это время. Руки монарха были скрещены на груди, и оттого она казалась еще шире. Невольный трепет охватил Лиаль, стоило ей взглянуть в синие очи своего сюзерена. Она вдруг так неожиданно поняла, что перед ней стоит не только король, но и мужчина. А как можно сказать постороннему мужчине, что она девица? Да даже язык не повернется произнести столь неприличное!

— Милости Святых, — произнес король, и негромкий раскат его низкого глубокого голоса прокатился по зале.

— Милости Святых, Ваше Величество, — пролепетала Лиа, чувствуя, как лицо ее заливается краской стыда. Для государя она все еще была распутницей, и от этого в душе лаиссы всколыхнулся горький осадок.

Монарх остановил на девушке свой взор, внимательно осматривая ее, словно заново изучая уже знакомые черты. Лиаль опустила глаза, пряча волнение за трепетом длинных ресниц. На удивление тихую поступь столь внушительного человека, как Гален Разумный, благородная лаисса расслышала, когда государь уже приблизился к ним с наместником. Пальцы короля мягко ухватили девушку за подбородок, и он приподнял ее голову, заглядывая в глаза.

К своему удивлению, Лиаль не обнаружила в синих очах ни гнева, ни призрения, лишь толику любопытства и задумчивость. Прерывисто вздохнув, лаисса Ренваль ответила королю доверчивым взглядом, на губах Его Величества появилась едва заметная ироничная улыбка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я пугаю вас, моя дорогая лаисса? — спросил король.

— Нет, государь, — почти прошептала Лиаль, — но рядом со столь внушительным мужем начинаешь чувствовать трепет.

Монарх усмехнулся и отпустил подбородок девушки.

— А коли не боитесь, то и глаза прятать не зачем, ежели вам нечего от меня скрывать, — уже строго заметил он и направился к своему трону.

— Благородные лассы Ригнард Магинбьорн и Гаэрд Дальвейг, — прозвучал голоса распорядителя.

При звуках последнего имени, Лиаль тихо охнула и хотела обернуться, но ее ладонь, все еще покоившуюся на руке наместника, сжали пальцы второй руки супруга, и он зашипел:

— Не смей.

Благородная лаисса испепелила мужа взглядом, но не обернулась, заметив, как пристально смотрит на нее государь, уже утвердившийся на троне. Однако слух девушки чутко уловил знакомые шаги, и сердечко ее затрепетало. Как же сейчас хотелось Лиаль оказаться рядом с Гаэрдом, ощутить его знакомое тепло, встать за надежным плечом возлюбленного и более ни о чем не переживать. Но лаисса осталась стоять рядом с человеком, близость которого ее раздражала и заставляла нервничать.

Благородные лассы остановились чуть позади наместника и его супруги. Они склонились перед государем, приветствуя его и выказывая свое почтение. Король ответил коротким кивком, желая милости Святых. От него не укрылось, что взгляды обоих лассов были направлены в спину лаиссы Ренваль. Мужчины тревожились, и это так же не укрылось от взора государя. Отметил Его Величество и то, как скосила глаза назад в попытке увидеть вошедших, лаисса Ренваль, и то, что ласс Ренваль старательно скрывал раздражение и даже злость, заметив поведение супруги.

В зале воцарилось молчание. Король не спешил начинать разговора, продолжая наблюдать за тем, что появляется на лицах всех четверых, стоявших перед ним. И все же они явились к государю не стоять в молчании, и Его Величество заговорил.

— Не будем более медлить. Я хочу выслушать, какой защиты ожидает от меня лаисса Ренваль, и от кого ее нужно защищать. Я готов выслушать вас, моя дорогая лаисса.

Лиаль, на которую сейчас обратились все взоры, растерялась. Не так она видела беседу с королем. Признаться, она ее вообще плохо представляла. С чего начать? О чем сказать в первую очередь? Ей было, о чем поведать государю, но что из того важно, а что нет, девушка вдруг не смогла определить.

— Я жду ответа, лаисса Ренваль, — напомнил о себе венценосец. — Вы просили королевской защиты, от кого и почему?

— От моего супруга, Ваше Величество, — ответила Лиа, выдергивая ладонь из пальцев наместника, все еще сжимавших ее. — Наместник Ренваль напал на меня, на моего брата и его друга, когда мы следовали к вам, и я попросила защиты.

Густые брови монарха поползли вверх, и в глазах появилась насмешка.

— От супруга? Насколько мне известно, ласс Ренваль, обнаружив ваше исчезновение в дороге, отправился на ваши поиски, кои и увенчались успехом. Так нападал ли он, возвращая блудную супругу?

— Обнаженные мечи его ратников и самого ласса Ренваля назвать иначе, как нападение, невозможно, — произнесла Лиаль, переставая смущаться. Кулачки девушки на мгновение сжались, и она шагнула вперед. — Их было более десяти, нас трое, Ваше Величество. Ласс Ренваль сказал, что не тронет меня и моего брата, однако он ни слова не сказал о лассе Дальвейге. Все эти мечи были обнажены против него. Хладнокровное убийство — вот, что это было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Король положил широкие ладони на подлокотники трона и смерил Лиаль холодным взглядом. После посмотрел на Ландара, дав ему знак говорить.

— Ласс Дальвейг попал под мое подозрение в особом отношении к моей супруге, — произнес Ренваль, не обнаружив и тени волнения. — Как муж, я имел полное право покарать того, кто покушался на мою честь.

— Справедливо, — кивнул государь. — Однако же для наказания было использовано слишком много людей, ласс Ренваль. Кодекс чести и доблести благородного лассарата гласит: «За свою честь должно вступиться лично, сойдясь в поединке один на один. Ежели благородный ласс напал на обидчика в числе многих, то нет доблести в таком поединке».