Миллион миров - Антон Александрович Карелин

— Как вас зовут?

Крабитяне, по-видимому, не умели говорить: они сухо пощёлкивали клешнями и переступали членистыми ногами. Их язык был языком тел. Чудище издало серию лёгких сухих звуков, покачнувшись туда-сюда, а переводчик озвучил человечьим голосом:

— Мистер Щёклдер, эскраб.

— Хорошо, мистер Щёклдер, в чём дело? Что у вас стряслось?

— У меня украли монокль, — трагично констатировал краб.

— Ээ?? — только и спросил Фокс.

— Золотой, фамильный, прекрасный. Дорогой моему сердцу. Монокль, ясно вам?

Ана едва слышно хихикнула. Межпланетный сыщик секунду пялился на чудище, пытаясь понять, насколько происходящее было шуткой и розыгрышем, а насколько всерьёз. Оплата Врат туда и обратно плюс гонорар — дороговато для розыгрыша!

Мистер Щёклдер знал, что у сыщика отсутствует нейр, информация об этом входила в базовый пакет условий найма Фокса. Но всё же упрямо попробовал передать ему информацию. Когда это предсказуемо не удалось, крабитянин суетливо щёлкнул клешнями (переводчик саркастически буркнул: «Умилительно, чудесно») и раскрыл визиограмму. Перед Одиссеем возникла полусфера из хрусталя в оправе из красноватого материала, напоминавшего золото. Штуковина крепилась на изящной витой цепочке с острым штырём, который вбивают прямо в панцирь. Красиво. И ясно, почему переводчик назвал её «монокль»: полусферу надевают на один из стебельчатых глаз краба. Похоже на признак статуса и ясно, почему вещица настолько ценна.

— Я почти не вижу в темноте, — сообщил Фокс. — А у вас наверняка фильтры. Можете сделать посветлее?

Ах, лучше бы он не просил. В зале просветлело и стало видно, что позади старого чудища к стенке жмётся полтора десятка молодых, ростом Фоксу по пояс. Целое поле колышущихся отростков и внимательно выпученных глаз. Брр. Их клешни ещё не окончательно отвердели, поэтому щёлкание сливалось в мягкий шелест и скрип.

— Это мои внучки! — гордо представил мистер Щёклдер. — Я законно выкрал их из гнезда министра Щипсона ещё икринками, подсунул в кладку своим детям, и теперь они все мои. Полюбуйтесь на министерских красавиц. Я выращу их в достойных наследниц.

— Хорошо, — спокойно ответил Фокс, внимательно оглядев своего клиента. — Скажите, а что у вас на, ммм, руке?

К телу крабитянина было прижато ещё две маленьких клешни, самые мягкие и гибкие из всех. Сейчас они были компактно сложены, но при необходимости распрямлялись и вытягивались, способные дотянуться до вкусного слизня в глубине коралловой расщелины или до места на панцире самого краба, куда налипла кислотная губка — чтобы вовремя содрать её и отшвырнуть подальше. В общем, это были удобные и эволюционно полезные клешни. Но на одной из них Одиссей заметил аккуратную вакуумную заплатку. Судя по всему, свежую.

— А, это, — краб всплеснул всеми конечностями. — С этого всё и началось!

Его клешни сжались с угрожающим скрежетом, будто сейчас начнут трескаться и лопаться, а массивное тело задрожало от гнева.

— Эту рану я получил сегодня утром в проклятой забегаловке… даже имени которой не хочу называть, чтобы не корябать себе ганглии!

— Если не называть, то расследовать будет сложновато, — возразил Фокс. — Давайте начнём с начала.

— Ладно, — проворчал краб. — Накануне в нашу систему явился Странствующий Космический Зоопарк имени святого Тафа. Теперь я подозреваю, что этот Таф вовсе не святой, а вообще какой-нибудь мошенник. Да! Но вчера мы этого не знали. А уж они постарались втереться к нам в доверие! Вот, полюбуйтесь, чего устроили эти пролетайцы.

Мистер Щёклдер эффектно взмахнул клешнёй и выбросил новую запись воспоминаний. Они оказались на поверхности непримечательной планеты, посередине невысокого города, круглые домики которого громоздились друг на друга, как виноградины в лозе. Они поросли короткой красной травой на устланных мхом болотах, влажный пейзаж внизу был совершенно невзрачный, зато над ним… Ух ты.

Всю небосферу крабитян заполонила реклама прибывшего зоопарка. Гигантские атмосферные визиограммы превратили небо в диковинный мир, населённый стаями невиданных созданий. В центре гордо парило изображение самой станции: зелёно-жёлтая, по форме похожая на голову птицы с вытянутыми полосами «клюва». Видения сулили местным тонну незабываемых впечатлений, и даже Одиссею срочно захотелось в зоопарк — неудивительно, что население планеты с готовностью туда повалило.

— К нам такой прилетал, — улыбнулась Ана. — Отличное место! Там я впервые увидела, как ириалины поедают материю, а коларисы меняют цвет любым вещам.

— Значит, вы с внучками отправились в зоопарк? — подытожил Фокс.

— Посеменили со всех ног! Мы не хотели упускать редчайший шанс и купили билеты с доплатой за срочность. Ведь странствующий зоопарк прилетел всего на две недели, и по планете пошёл слух, что билеты почти закончились! — краб вздохнул. — Теперь-то я знаю, что это был бессовестный обман, а именно, маркетинг. Но утром я был ещё чист и невинен, как неразлупившаяся икринка, ах, такая маленькая икриночка, ещё не познавшая зла.

Стебельковые глаза мистера Щёклдера затуманила ностальгия о том, какой невинный он был сегодня с утра.

— Вся наша цивилизация была наивной и непорочной до столкновения с этими коварными отродьями космоса и их бизнес-изощрённостью, — печально и обличающе топнул он. — Я подсадил внучек на панцирь и поспешил навстречу новому опыту. Кстати, в одном реклама не обманула. Мы получили с десяток ярких впечатлений и одно незабываемое: когда мне чуть не откусили клешню!

— Кто откусил? — вырвалось у Аны.

— Бешеный вукки!

Панцирь мистера Щёклдера слегка побелел при мысли о косматом чудовище. Хм, подумал Фокс, вспоминая могучих, но вполне миролюбивых травоядных вукки. Что-то здесь не так.

— Каким образом откусил, а как же система безопасности?

— Ни малейшей! — возмущённо ответил краб, потрясая клешнями. — Клетка с вукки неудобно стояла в углу. Мои деточки хотели посмотреть на монстра все сразу, а для всех не было места. Возмутительно! Заплачено за каждую внучку, почему одна половина должна уступать очередь другой и страдать?! Я аккуратненько выдрал клетку из стены и подвинул к середине зала, чтобы мои милые девочки могли обступить мохнатое чудище и как следует рассмотреть. Но этот вукки взбеленился и стал кидаться на стенки!

Картина прояснялась.

— Едва он успокоился и присмирел, обнаружились новые неудобства! Мы не могли его пошебуршить или покормить, слишком узкие прутья клетки! Пришлось их слегка пораздвинуть. Заодно я оторвал шумные украшения, которые звенели и мигали красным, они крайне раздражали. Знаете, к тому моменту я был уже слегка на взводе. И что вы думаете?

Одиссей смотрел