Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства - Джим Батчер

подозрений. Но для этого необходимо знать, кого он позовет, кого уже планирует использовать.

У Крингла был вид профессора, который дает подсказку туповатому студенту.

– И как ты будешь общаться с этой теоретической личностью, если не можешь поговорить с ней и скоординировать действия?

– У всех на глазах, – ответил я, – применив маскировку. Шифр.

– Интересно. Продолжай.

– Э-э-э, – протянул я. – Я буду подавать ему знаки, а он будет задавать мне вопросы. Скажу ему называть меня «чародеем» всякий раз, когда соберется задать вопрос, непосредственно относящий к ситуации. Первое мое слово будет ответом. И наш разговор будет звучать совершенно невинно. Будем играть, пока не придет время сделать ход. Тогда я произнесу фразу «игра окончена», и мы ударим.

Крингл отхлебнул пива.

– Неплохо. Не идеально, но идеала в принципе не бывает.

Он поставил бутылку и полез в лежавший рядом мешок. Порылся в нем и достал большой конверт, который протянул мне.

Я настороженно посмотрел на конверт. К дарам фэйри всегда прилагаются бонусы, а мы с Кринглом оба принадлежали к Зимнему двору.

– У меня для вас ничего нет, – сказал я.

Он отмахнулся:

– Считай это запоздалым рождественским подарком, без всяких обязательств. До твоего острова нелегко добраться.

– Докажите, – потребовал я. – Скажите: «Хо-хо-хо».

– Хо-хо-хо, – добродушно повторил он.

Усмехнувшись, я взял конверт. Внутри была фотография и короткая информативная справка.

– Кто это?

– Тайный агент, наемник, – сказал Крингл. – Один из лучших.

– Я никогда о нем не слышал.

– Может, причина в том, что он тайный? – Он поднял бровь.

Я кивнул, соглашаясь.

– Зачем мне его фотография?

– Есть четыре агента, которые могут взять на себя одну из задач, стоящих перед Никодимусом в этой операции, – ответил он. – Двое сейчас выполняют другие контракты, третий находится под стражей. Это оставляет Никодимусу только один вариант, и я знаю, что он не воспользуется им до самого последнего момента… который не за горами.

– Думаете, если я доберусь до него первым, то смогу его нанять?

– Если я вас представлю и мы определим протокол ваших взаимодействий под защитой Мэб? Да.

– Но раз он наемник, то продается по определению. Что помешает Никодимусу назначить большую цену?

Крингл откинулся назад, обдумывая вопрос. Потом сказал:

– Если ты купишь этого человека, он выполнит контракт. Такова его природа.

Я приподнял бровь:

– Хотите, чтобы я поверил в профессиональные принципы незнакомца?

– Нет, – сказал Крингл. – Хочу, чтобы ты поверил в мои принципы.

Я медленно выдохнул. Глотнул пива.

– Ладно, черт побери. Куда катится мир, если уже не верят и Санта-Клаусу? – Я наклонился вперед, всмотрелся в информацию на бумаге и произнес: – Так давайте познакомимся с Гудманом Греем.

Глава 45

Не успел я договорить, а Грей уже преодолел сорок футов и ринулся на Урсиэля с геносквой.

Вот Грей стоит передо мной, самодовольный, предвкушающий. А вот уже что-то мелькает в воздухе, и некое создание начинает рвать когтями спину Урсиэля. По форме и размерам оно немного напоминало гориллу, но его голова вполне могла принадлежать жуткой помеси волка с бульдогом, а руки оканчивались длинными когтями. Тварь сохранила странные золотистые глаза Грея. Урсиэль еще не осознал, что на него напали, а Грей уже вскарабкался на его медвежью спину, вонзил клыки в огромный мышечный бугор и сжал большие челюсти. Гигантский монстр-медведь поднялся на задние лапы, и Грей протянул свои длинные обезьяньи руки и впился девятидюймовыми когтями ему в глаза.

Урсиэль и геносква оглушительно взвыли.

Я ткнул тяжелым концом посоха в сторону Никодимуса и рявкнул:

– Forzare!

Ледяная градина понеслась вперед, словно пуля, но хотя шок от предательства Грея еще просматривался на лице Никодимуса, его нечеловеческие рефлексы продолжали работать, и он перекатился вбок, уклонившись от моего снаряда.

– Гарри! – крикнул Майкл и оттащил меня в сторону за миг до того, как раскаленный огненный шар возник в том самом месте, где находилась моя голова. Жар был таким сильным, что опалил мне волосы. Повернувшись, я увидел, что Эшер и Ласкиэль поднимают другую руку, готовясь метнуть в меня следующий шар.

– Займись Ником, – пропыхтел я.

– Справедливо, – ответил Майкл.

Позади бился и ревел Урсиэль. Я не видел, как дела у Грея, но Урсиэль был уже вне арены и врезался в витрину, где стояли статуи разнообразных святых. Куски мрамора и баснословно дорогие драгоценные камни полетели в стороны.

Второй шар понесся ко мне, и я поднял посох и крикнул:

– Defendarius!

Передо мной возникла мерцающая стена энергии, шар врезался в нее и взорвался огненным облаком, которое растеклось по щиту, словно пытаясь обойти его. Жар был невыносимым и вполне мог прожечь щит – но весь вопрос был в объеме. Эшер била с прицельной точностью и силой. Я отвечал грубой мощью, используя стену такого размера, что жар распределялся по обширной поверхности и не мог ее уничтожить.

Зарычав от разочарования, Эшер метнула новый шар. Ее намерения были очевидны: если она продолжит обстреливать меня, а мне придется держать щит, то рано или поздно либо он прогорит, либо я утрачу способность его поддерживать. Я бы согласился на такую схватку со многими чародеями. Мало кто из членов Белого Совета может сравниться со мной в вопросе чистой магической мощи. Но хотя многие чародеи утомятся, бомбардируя мои щиты, я не без оснований подозревал, что Эшер будет метать огонь, пока я не рухну замертво, особенно при поддержке знаний и опыта Ласкиэли. Хуже того, Ласкиэль видит меня насквозь. Точнее, видела прежде. Так что пришло время фокусов, которым я научился после того, как мы расстались.

Раньше я носил кольца, которые запасали избыток кинетической энергии всякий раз, когда я шевелил рукой. Затем, в случае необходимости, я выпускал всю накопленную энергию, что приводило к значительным разрушениям. У меня не было материалов, чтобы изготовить новые кольца, зато я вырезал то же заклятие на моем новом посохе.

Семьдесят семь раз.

Это было не так удобно, как многослойные кольца: энергия не разбивалась на единицы, а вся хранилась в одном резервуаре, то есть я мог выстрелить только один раз.

Зато как.

Поэтому, когда перед моим щитом взорвался очередной раскаленный добела шар, я нацелил на Эшер конец посоха, где были вырезаны запасающие энергию заклятия, сосредоточился на щите, расставил ноги пошире и выкрикнул:

– Arietius!

Посох дернулся в моих руках, как живой, да так, что ноги мои проехали несколько дюймов по полу; запасенная энергия выплеснулась и врезалась в мой щит изнутри. На мгновение я испугался, что посох расколется, – я никогда прежде не проделывал это с таким количеством энергии, и всегда был шанс превысить расчетный допуск заклятия. Если бы это произошло, я