История русской церкви (Том 9) - Митрополит Макарий

И непосредственно за тем патриарх так озаглавил третье свое поучение: "Посем еще паки рцем к чистителем иереом христианскаго народа" (л. 40 48), чем ясно показал, что три поучения его, напечатанные вместе, составляют собственно одно поучение. В последнем поучении Иосиф преподает пастырям наставления преимущественно каноническаго свойства. "Слушайте, сыны и братья нашего смирения о Господе, что говорит правило. Если говорит: да извержется, то уже извержен; если говорит: да отлучится, то отлучится на время соответственно греху... Если впадет поп или дьякон в блуд или другой грех, возбраняющий священство, да отлучится и не служит. Не должно служителю Божию, имеющему на кого гнев, входить в алтарь, но прежде примириться и тогда начинать службу. Неприлично попу носить красных (светлых) одежд и коротких, но смиренные и длинные. Все церковные службы он должен совершать со страхом и трепетом... Не должно подавать Св. Даров недостойным, пребывающим во грехах, возбраняющих причащение, пока не понесут эпитимии и не покаются... Внимай, иерей, что должно причащать людей от части Владычней, от которой сам приобщаешься, а не от частей Богородичной, Предтечевой и прочих, как поступают некоторые священники, не ведающие Писания... Антидор раздавать сперва чтецам и потом простым людям. Чтецы и клирики не должны подавать Божественных Даров простецам, а простецы да не касаются к св. сосудам и не входят в алтарь... Умеющие Божественные Писания могут писать свои согрешения на хартии и подавать отцам духовным, а прочие должны исповедовать свои грехи устно... Женщин повелеваем исповедовать при отверстых дверях церкви во избежание соблазна. Священноинокам заповедуем не принимать на исповедь мирских людей, мужей и жен, кроме крайней нужды... Юный священноинок и мирской иерей никак да не дерзнет принять даже одну душу к исповеди... Священноинок да не принимает черниц на исповедь..." и пр. Нет сомнения, что и это третье поучение Иосифа заимствовано им если не целиком, то по частям из каких-либо прежних сборников.

Первые годы патриаршествования Иосифа ознаменовались в Москве довольно жаркою и продолжительною полемикою против лютеранизма, в которой принимал участие и сам патриарх. В 1643 г., октября 28-го по приказу государя было объявлено патриарху, что государь посылал в Данию для переговоров с королем Христианом IV одного проживавшего в Москве иностранца, Петра Марселиса, и что вследствие этих переговоров скоро прибудет в Москву сын короля датский королевич Вольдемар для сочетания законным браком с царевною Ириною Михайловною, - объявлено с тем, чтобы патриарх со всем освященным Собором молился Богу и Пречистой Богородице о счастливом окончании начинающегося дела. В начале следующего года Вольдемар действительно прибыл в Москву с посольством от датского короля и пастором своим Матвеем Фильгобером и 28 генваря представился царю. Через десять дней (8 февраля) патриарх Иосиф по царскому приказу послал к королевичу бывшего в Швеции резидентом Димитрия Францбекова и велел ему сказать: "Великий святитель со всем освященным Собором сильно обрадовался, что вас, великого государского сына. Бог принес к великому государю нашему для сочетанья законным браком с царевною Ириною Михайловною, и вам бы, государскому сыну, с великим государем нашим, с царицею и их благородными детьми и с нами, богомольцами своими, верою соединиться". Королевич отвечал, что он не может переменить своей веры; в договоре, заключенном Марселисом, прямо сказано, что ему, королевичу, принуждения в вере не будет, и если теперь его царское величество не изволит делать по статьям того договора, то пусть прикажет отпустить его, королевича, назад к отцу. Францбеков заметил, что теперь ехать ему, королевичу, назад в свою землю было бы нечестно, а лучше бы он поразмыслил и согласился поговорить о вере от книг с духовными людьми. Королевич отвечал: "Я сам грамотен лучше всякого попа, Библир прочел пять раз и всю ее помню; если царю и патриарху угодно поговорить со мною от книг, я готов говорить и слушать". Скоро он объяснился с царем и на словах и письменно и стоял на одном, что переменить веры не может, ссылался на договор, на волю отца. Царь отвечал, что вовсе не хочет принуждать его, королевича, к перемене веры, а лишь просит и молит его о том, потому что иначе и законному браку его с царскою дочерью никак быть нельзя. Королевич просил отпуска в Данию, но царь не отпустил. Он все надеялся, что королевича можно склонить к принятию православия силою убеждений, и приказал действовать патриарху.

21 апреля явился к королевичу посланный от патриарха и сказал: "Послал меня к тебе государев отец и богомолец святейший Иосиф, патриарх Московский и всея России, велел о твоем здоровье спросить и известить тебя: слух до него дошел, что ты, государь королевич, у царского величества отпрашивался к себе, а любительного великого дела, для чего приехал, с царским величеством не хочешь совершить. Так святейший Иосиф о том к твоему величеству советное за своею печатью письмо прислал, чтоб тебе пожаловать вычесть и любительно ответ учинить". В письме патриарх убеждал королевича не упрямиться, послушаться царя государя и соединиться с ним в вере, потом кратко объяснял различие между православным исповеданием и лютеранским и наконец вновь убеждал королевича принять православие и креститься в три погружения, присовокупляя, что возьмет грех на себя, если королевич считает это грехом. Через два дня королевич прислал ответное письмо к патриарху, заключавшее в себе двадцать одну статью, и говорил, что твердость в вере нельзя называть упрямством и в делах веры надобно больше слушаться Бога, чем людей, доказывал правоту своего лютеранского исповедания и достаточность обливательного крещения, просил патриарха походатайствовать пред царем об отпуске его, королевича, в Данию вместе с датскими послами и, между прочим, писал: "Вы призываете нас соединиться с вами в вере и говорите, что если мы видим в этом грех, то вы со всем освященным Собором возьмете грех тот на себя. Мы думаем, что всяк грехи свои несет сам; если же вы убеждены, что по своему смирению и святительству можете брать на себя чужие грехи, то сделайте милость, возьмите на себя грехи царевны Ирины Михайловны и позвольте ей вступить с нами в брак". Патриарх отправил к принцу второе послание, в котором изложил опровержения и возражения на каждую из статей его ответного письма.

Но скоро поняли, что такая переписка, происходящая негласно, не может привести ни к чему, и решились испытать последнее средство - устные открытые прения. В 28-й день мая государь указал "седети для ответа противу королевича попа Матфея" благовещенскому протопопу Никите, протопопу черниговскому (т. е. церкви во имя Черниговских мучеников, находившейся в Москве) Михаилу да успенскому ключарю Ивану Наседке и пригласить еще на помощь, какие найдутся в Москве, искусных в Божественном писании греков. И 2 июня в доме Димитрия Францбекова состоялось при посредстве переводчиков первое прение, в котором со стороны православных принимали участие преимущественно ключарь Наседка и греки: архимандрит Иерусалимского патриарха Феофана Анфим, архимандрит Метеорского монастыря Парфений да князь Дмитрий Альбертос Далматский. Главным предметом спора был вопрос о крещении обливательном, но касались вопросов и о почитании святых, и о значении иерархии. Все участвовавшие в прении, т. е. Наседка, греки и пастор Фильгобер, написали о нем свои особые записки и прислали в Посольский приказ. Фильгобер с похвалою отзывался о своих противниках, "староруском священнике" и двух греках, как о людях искусных и знающих дело, но жаловался, что они слишком упрямы, что ничего не может быть тяжелее, как говорить с такими людьми, которые языкам и свободным наукам не учились и не скоро могут понять правду, и бил челом, чтобы его пощадили и впредь таких сходок и прений не дозволяли. Прения действительно прекратились, по крайней мере надолго, но к ним обе стороны как бы подготовлялись. Государь приказал (10 августа) ключарю Наседке сделать выписки из книг против доказательств пастора Фильгобера, изложенных в его записке, относительно обливательного крещения. А Фильгобер написал целую "тетрадь в десть" в защиту и подтверждение своих мыслей и 4 июля 1645 г. подал ее в Посольский приказ. Тогда по воле государя состоялось второе, и последнее, прение с пастором Фильгобером и велось в присутствии самого королевича Вольдемара тремя лицами - протопопом черниговским Михаилом, ключарем Наседкою и строителем костромской Геннадиевой пустыни Исаакием. Оно направлено было собственно против последней тетради Фильгобера, но вместе и против ответного письма королевича на послание патриарха, и против записки Фильгобера после первого прения, причем русские в своих ответах немало пользовались выписками из книг, сделанными еще прежде ключарем Наседкою. Это второе, и последнее, прение также описано и дает нам возможность составить ясное понятие о сущности происходивших споров.