Проклятая и безликая - Ермак Болотников

пугало меня так же, как страшило неизвестное будущее и это самое обучение в столице, о котором говорила Гвин. Я не могла долго думать об этом, я знала, что с того дня, мне не останется детской свободы, я полноценно вступлю на неизвестную мне игровую доску, где не будет больше поддержки со стороны. Ни отец, ни братья, ни Гвин, не сможет в полной мере обезопасить меня от грядущих испытаний, и я готова была на многое, чтобы не участвовать в дворцовых распрях, что сулили лишь крах. Каждое мое увлечение, даже сам факт того, что я была способна творить магию... Все это было для знатных родов желанным объектом слухов. Что уж говорить о демонологии, кошмарах и проклятии. То, что для Гвин было мечтой, мне казалось последним наказанием, достойным того, чтобы быть забытым. Но и другого пути я не видела. Обучение у лучших стратегов, воинов и чародеев, чтобы не ждало меня в столице, только там я смогу стать по настоящему достойной и сильной для орденов, доказать знати, что Лизастрия Рихтер возведет род к новым высотам, и вовсе не опустит его во тьму. - Ты... Веришь мне?

- Конечно, верю. - И я правда верила, но не могла принять. Я искренне надеялась на это, хотела побороть страхи и долг, но это не было возможным, ни сейчас, ни когда либо еще. Все, что происходило и все, что будет происходить, не изменяться от моего желания или воли, это Их замысел, я исполняю его по мере возможностей, но не меняю его. Но пожалуй... Иногда стоит забыться, чтобы в следующий раз, участь быть пленником собственной жизни не покажется такой уж невыносимой, как всегда. Гвин поможет мне, несмотря на все. Она не предаст, не изменит слову, не оставит, я верила в это, как верила в ее теплые слова. Нас связывает уже слишком многое, чтобы просто так взять и отмахнуться от подобного. Я надеялась, что Гвин думала об этом абсолютно так же, не пытаясь просто обмануть меня, чтобы сделать лучше. Ложь во благо никогда не будет верным выбором, и несмотря ни на что, я всегда хотела знать правду, насколько острой она бы не была. К боли я привыкла уже давно... А к предательству и лжи привыкнуть невозможно. - А теперь, прошу... Пойдем наверх, тайны этого места слишком долго были сокрыты от людского взгляда.

Глава 31

Лестница ведущая наверх вся была в древних следах магии, которые не оказались стерты даже временем, до сих пор храня на себе отголоски древней битвы. На ступенях до сих пор красовалась давным-давно пролитая кровь, как демоническая, так и людская, из сколов росли магические кристаллы льда, впитывали силы убиенных здесь существ, продолжая свое существование, на стенах и в трещинах виднелась ледяная корка, окрашенная в грязно багровый цвет. Все сквозило магией, было пропитано ею насквозь, но сожалению, для меня здесь не было ничего интересного или необычного... Пока что, я видела уже изученные мною колдовские явления, суть которых оставалась мне понятной и не представляла никакого исследовательского азарта. Но чем выше мы взбирались по шаткой лестнице, тем сильнее я ощущала таящуюся наверху магию, иную, неизведанною, можно даже сказать уникальную... Я хотела понять ее, узнать что именно скрыто на втором этаже. Пока что, я довольствовалась голосами вокруг меня, которые отражали последние секунды жизни десятков воинов, загнанных в ловушку, но продолжающих сражаться, несмотря ни на что. Удивительно... Но порой, я ощущала к Северным Соколам нечто, схожее с уважением. Наверное, было несколько неправильно оценивать всю их деятельность по нынешним наследникам. Они сбились с пути, врага увидев не в Вечном, а в Империи... Эти мысли резко не сочетались с привычными устоями. Соколы, наравне с Имперскими повстанцами, считались худшим отребьем, не знающим ни чести, ни благородства. Но здесь... Они показали, что могут стать в один ряд с героями. Под ногами порой лежало заржавевшее от времени оружие, клинки, кинжалы, сломанные копья и пики, множественные разбитые щиты и части доспех, преимущественно шлема, наверное, от того что демоны не могли в полной мере использовать их. Еще выше, на ступенях лежали первые, обглоданные скелеты магов, в остатках лохмотьев, на которых виднелся герб - расправивший крылья сокол, сейчас, по жестокой иронии, запятнанный грязью. Что-бы сказали эти люди? Они видели свою миссию в освобождении Севера, не в войне с Империей, не в убийстве мирных и грабежах, нынешние соколы лишь блеклая тень, промышляющая исключительно разбоем и мелкими нападками на гарнизоны. Они делят ничейные земли с демонами, возможно союзничают с ними. В мантиях чародеев оставались десятки истлевших свертков, целые книги можно было составить из этих обрывков, и я не смогла удержаться чтобы не узнать, о чем же перед смертью думала Соколы. Преступив через всякую безопасность и взявшись за один из таких, я, пожалуй, повела себя безрассудно, но к счастью, на них не было ни чар, ни проклятья. Аккуратно раскрыв первый попавшийся, я увидела предсмертную записку, начертанную собственной кровью, дрожащей рукой, со следами слез. Некоторые символы стерлись, иные никогда и не были читаемыми… Но несмотря на это, я смогла понять некоторые обрывки мыслей: “Не кончаются уже сутки. Три печати уничтожены. Осталась одна, прямо под… Потолок рушится, Барна придавило, нет время на захоронение, мы сдерживаем каждую ступен… Господин Арчибальд, прости нас, мы проиграли. Они наступают, братья сверху бегут, мы ошиблись, имперские люди знали, что это место находится в опасной близости к Кузне... Гордость стала нашей смертью. Пусть Сокол вновь расправит крылья!” После этих слов шло еще множество пятен крови, но никакого смысла в них вложено не было, как и имени павшего. С грустью поднявшись, я не спешила нагонять ушедшую вверх Гвин, отчего-то, проникнувшись странной, но приятной печалью, исходящей от этих обрывков кожи. Читая посмертные записки, я словно вживалась в их мгновения, на себе ощущая тяжесть и боль, которые давали понять, что такое смерть и поражение… Почему-то, мне хотелось узнать больше, понять что же есть смерть, находящаяся так рядом, что дышит тебе в лицо огненными парами. Поднявшись чуть вперед, я опустилась рядом с разломанным на части телом, в сжатой ладони которого был сверток пожелтевшей бумаги, текст на которой был уже написан с помощью чернил и явно куда в большей спешке, чем предыдущая записка: “Маги устают, купол тает на глазах, господин работает на тропах, без его силы многие сдаются. Мы