Миры Роберта Хайнлайна. Книга 5 - Роберт Хайнлайн

Затем я воспользовался экспресс-полосой Риверсайдской дороги. Когда я добрался до храма, уже рассвело. Там не было никого, кроме дежурного, с которым я говорил по видеофону, и его жены, ночной сестры. Боюсь, выглядел я не лучшим образом: небритый, с запахом перегара и блуждающим взглядом. К тому же я еще не придумал сколько-нибудь правдоподобной истории. Тем не менее миссис Ларриган, ночная сестра, отнеслась ко мне с сочувствием и заботой. Она вынула фотографию из дела и спросила:

— Это она, ваша кузина, мистер Дейвис?

Да, это была Рикки. Без сомнения, она! О нет, не та Рикки, которую я знал, не маленькая девочка, но вполне зрелая молодая женщина лет двадцати или чуть постарше со взрослой и очень красивой внешностью. И она улыбалась с фотографии.

Но выражение глаз оставалось прежним, и все то же, не подвластное времени, очарование маленькой волшебницы. Без сомнения, это было лицо Рикки: округлившееся, повзрослевшее, удивительно красивое. Но вот оно подернулось дымкой — слезы навернулись мне на глаза.

— Да, — выдавил я из себя. — Да, это Рикки.

— Не следовало бы тебе показывать фотографию, Нэнси, — укоризненно сказал мистер Ларриган.

— Фу, Хенк. Что за беда, если я и показала ему фото.

— Ты же знаешь правила. — Он повернулся ко мне. — Мистер, я же сказал вам по телефону, что справок о клиентах мы не даем. Приходите сюда в десять часов, когда откроется справочная.

— А то возвращайтесь к восьми, доктор Бернстайн уже будет здесь, — добавила его жена.

— Помолчала бы ты, Нэнси. Если хочет навести справки, пусть идет к директору. Будто у Бернстайна других дел нет, как отвечать на вопросы. К тому же она не клиентка Бернстайна.

— Хенк, не лезь в бутылку. Буквоед ты, как есть буквоед. Если он торопится повидать ее, ему надо быть к десяти в Броули. — Она ободряюще улыбнулась мне. — Приходите лучше к восьми. Мы с мужем действительно не можем вам ничего такого сказать.

— А что насчет Броули? Она что, поехала в Броули?

Может, если б рядом не было мужа, она сказала бы больше. Она замялась, перехватив строгий взгляд мужа.

— Зайдите к доктору Бернстайну. Если вы не завтракали, тут поблизости есть воистину чудесное местечко.

Я зашел в это «воистину чудесное местечко», перекусил и купил в автоматах тюбик крема «Брадобрей» и свежую рубашку. Зайдя в туалет, сменил рубашку, выбросив старую, и с помощью крема удалил выросшую за ночь щетину. Когда я вернулся в храм, то выглядел уже вполне прилично.

Похоже, Ларриган успел шепнуть обо мне доктору Бернстайну. Доктор был молод — видно, проходил при храме ординаторскую практику. Со мной он говорил довольно жестко.

— Мистер Дейвис, вы заявили, что сами были «дол-госпалом». Вы должны, естественно, знать, что есть преступники, которые, пользуясь доверчивостью и неприспособленностью только что «воскресших» к новым условиям, обманывают и обирают их. Обычно «воскресшие» чувствуют себя неуютно и одиноко в незнакомом им мире и порой немного напуганы. Большинство из них, обладая значительным состоянием, становятся легкой добычей для мошенников.

— Но все, что я хочу узнать, — куда она уехала! Я ее двоюродный брат. И я лег в холодный сон раньше ее и не знал, что она тоже собирается лечь!

— Вот и преступники, как правило, заявляют, что они родственники. — Он пристально взглянул на меня. — Я не мог вас видеть прежде?

— Сильно сомневаюсь. Разве что сталкивались на улице. — Всем всегда кажется, что они видели меня раньше. Лицо у меня принадлежит к одному из «двенадцати стандартных типов»; в нем нет ничего примечательного. — Доктор, почему бы вам не позвонить насчет меня доктору Альбрехту в Сотелльский храм и не выяснить все?

Он оставался непреклонным.

— Вам надо прийти еще раз и повидать директора. Может, он и позвонит в Сотелльский храм… или в полицию — куда найдет нужным.

С тем я и ушел. Потом я, наверно, совершил ошибку. Вместо того чтобы вернуться и, вполне возможно, получить у директора точные сведения (заручившись помощью доктора Альбрехта), я схватил скоростное такси и помчался прямо в Броули.

Там у меня ушло три дня, чтобы обнаружить след Рикки. Да, действительно, и Рикки, и ее бабушка жили там — выяснил я это быстро. Но бабушка умерла двадцать лет назад, а Рикки легла в холодный сон. В Броули всего каких-то сто тысяч населения — не то что в семимиллионном Большом Лос-Анджелесе, так что найти архивы двадцатилетней давности было не сложно. Гораздо труднее оказалось обнаружить след недельной давности.

Мне удалось выяснить, что Рикки кто-то сопровождал, я же до сих пор искал следы женщины, путешествовавшей в одиночку. Когда я узнал, что сопровождал ее мужчина, то первой мыслью было: она попала в руки одного из бандитов, о которых мне рассказывал доктор Бернстайн. Тут я с удвоенной энергией продолжил поиски. Но взял ложный след, и тот привел меня в Кейликсико; тогда я вернулся в Броули, начал все сначала и проследил их путь до Юмы. В Юме я прекратил преследование, так как узнал, что Рикки вышла замуж. А то, что я увидел в книге регистраций браков в мэрии, настолько меня потрясло… что я все бросил и ринулся в порт. Там, перед тем как отплыть скоростным кораблем в Денвер, я дал телеграмму Чаку с просьбой выгрести все из моего стола в конторе и переправить мне на квартиру.

В Денвере я задержался ровно столько, сколько потребовалось на посещение магазина, поставляющего все необходимое для зубоврачебных кабинетов. Я не был в Денвере с тех пор, как он стал столицей, — после Шестинедельной войны мы с Майлзом поехали прямо в Калифорнию.

Теперь город меня потряс, я даже не мог отыскать Колфакс авеню. Все объекты, имевшие хоть малейшее значение для правительства, были, как я понял, упрятаны в глубь Скалистых гор. Но и незначительных объектов на поверхности, судя по всему, имелось превеликое множество — народу здесь было не меньше, чем в Большом Лос-Анджелесе. В магазине я купил десять килограммов золотой проволоки, изотоп 197. Я заплатил восемьдесят шесть долларов десять центов за килограмм, что, несомненно, дороговато, так как килограмм технического золота стоил долларов семьдесят. Эта покупка нанесла ощутимый удар по моим сбережениям — а у меня всего-то и было 1000 долларов. Но техническое золото поступало либо с примесями, не встречавшимися в природе, либо — в зависимости от дальнейшего применения — содержавшее изотопы 196 или 198. Мне же нужно было чистое золото, не отличимое от золота, добытого из руды; а то, от которого штаны могли загореться, — мне ни к чему.

Когда я схватил изрядную дозу в Сандиа, то хорошо понял — с радиацией шутки плохи.