Миры Роберта Хайнлайна. Книга 5 - Роберт Хайнлайн

И тут я прибыл. Я упал с высоты фута в четыре, но, поскольку не был готов к падению, шлепнулся на землю, как мешок с картошкой.

— Откуда, черт побери, вы взялись? — спросил кто-то.

Я приподнялся и обнаружил, что сижу на гравии, присыпанном сосновыми иголками. Около меня стоял подбоченившись мужчина лет сорока, лысый, худощавый, но хорошо сложенный. У него был умный, проницательный взгляд, приятное выражение лица. Но сейчас он выглядел рассерженным. Рядом с мужчиной стояла симпатичная женщина гораздо моложе его. Она молча, широко раскрытыми глазами смотрела на меня.

— Где я? — глупо спросил я.

Я бы мог спросить: «В когда я?» — но это звучало бы еще глупее, да я и не подумал о таком вопросе.

Одного взгляда на них было достаточно, чтобы с уверенностью сказать — попал я не в 1970 год. Но и в 2001-м я не остался, судя по их внешнему виду. В 2001-м так одевались разве что для пляжа, а на этой парочке не было ничего, даже стиктайтского костюма, — только ровный слой загара. Но они, казалось, не стеснялись своей наготы и держались вполне непринужденно. Итак, я, должно быть, попал не туда.

— Я уже первый задал вам вопрос, — возразил он. — Я спросил, как вы сюда попали. — Он взглянул наверх. — Ваш парашют не застрял в ветвях деревьев? Во всяком случае, что вы здесь делаете? Эта территория — частная собственность, там висит объявление. Вы нарушили право владения. И для чего вам этот карнавальный костюм?

По-моему, у меня-то с одеждой все было в порядке, особенно если учесть, как они сами были одеты, точнее, как они совсем не были одеты. Но я не ответил: другие времена, другие обычаи. Похоже, здесь меня ожидали неприятности.

Женщина дотронулась до его руки.

— Оставь его, Джон, — мягко сказала она. — Он, кажется, ушибся.

Мужчина повернулся к ней, потом снова бросил на меня внимательный взгляд.

— Вы ушиблись?

Я с трудом поднялся на ноги.

— Да нет, пожалуй. Отделался синяком, похоже. Гм, а какое сегодня число?

— Как? Ну, сегодня первое воскресенье мая, а число — третье. Верно, Дженни?

— Да, милый.

— Послушайте, — настаивал я, — я получил сильный удар по голове, у меня все спуталось. Какая сегодня дата? Полная дата, понимаете?

— Как — полная?

Мне бы помалкивать, пока я сам не выяснил, раздобыв календарь или газету. Но ждать было невыносимо.

— Какой сейчас год?

— Ну, братец, видно, тебя здорово садануло. Конечно, 1970-й. — И он снова принялся разглядывать мою одежду.

Трудно передать словами мое облегчение. Я добился, добился, чего хотел! Не опоздал…

— Спасибо. Огромное спасибо. Вы и представить себе не можете, как я вам благодарен. — Видя, что он все еще колеблется, не позвать ли кого на помощь, я поспешил добавить: — Я подвержен внезапным приступам амнезии. Однажды я потерял целых пять лет.

— Да, вам не позавидуешь, — медленно произнес он. — Вполне ли вы пришли в себя, чтобы ответить на мои вопросы?

— Не приставай к нему, милый, — ласково сказала Джейн. — Похоже, он славный парень и попал сюда по ошибке.

— Посмотрим. Итак?

— Да, теперь со мной все в порядке… Но тогда у меня спуталось все на свете.

— Ладно. Как вы сюда попали? И почему так одеты?

— Сказать по правде, я и сам не знаю, как здесь очутился. И не имею ни малейшего понятия, где нахожусь. Приступы накатывают всегда так внезапно… А одежда… Можно назвать это причудой. Гм… Вы тоже необычно одеты. Вернее, не одеты совсем.

Он взглянул вниз, на себя, и усмехнулся:

— Ах да. Я вполне осознаю, что то, как мы с женой одеты… точнее, что мы раздеты, потребовало бы объяснений… при определенных обстоятельствах. Но вместо этого мы бы предпочли получить объяснение от вас. Вы не здешний, не говоря уже о странности одежды. А мы живем здесь — так, как нам хочется. Эта территория принадлежит Денверскому клубу нудистов.

Джон и Дженни Саттоны оказались людьми по-своему утонченными, лишенными предрассудков и дружелюбными. Они были из тех, кого не пугает неожиданный гость, — у них для него всегда найдется чашечка чая. Джона явно не устроили мои неуклюжие объяснения, и он все порывался устроить мне перекрестный допрос, но Дженни сдерживала его. Я твердо держался версии о «внезапных приступах потери памяти» и сообщил, что со вчерашнего вечера, когда я был в Денверском Нью-Браун паласе, ничего не помню. Он выслушал меня и сказал:

— Ну ладно, все это очень интересно, даже увлекательно. Думаю, что кто-нибудь захватит вас в Боулдер, а оттуда автобусом доберетесь до Денвера. — Он вновь осмотрел меня с ног до головы. — Но если взять вас в клуб, боюсь, что ваше появление вызовет сильное любопытство.

Я осмотрел себя. И почувствовал неловкость оттого, что я был одет, а они нет. И при этом неестественно выглядел я, а не они.

— Джон, а не проще ли мне освободиться от одежды?

А что мне было стесняться? Правда, раньше я никогда не посещал лагеря нудистов — просто не видел в них смысла. Но мы с Чаком провели несколько выходных, загорая нагишом на пляжах в Санта-Барбаре и Лагуна-Бич, но пляж — совсем другое дело.

— Конечно, так будет лучше, — кивнул он.

— Милый, — сказала Джейн. — Можно представить его как нашего гостя.

— М-м… верно. Моя единственная и неповторимая, направь-ка ты свое прекрасное тело в клуб. Повращайся там среди народа и постарайся, чтобы всем стало известно, будто мы ждем гостя из… Откуда будет лучше, Дэнни?

— Из Лос-Анджелеса, Калифорния. Я ведь действительно оттуда. — Я чуть не сказал «из Большого Лос-Анджелеса» — и понял, что мне придется следить за своей речью. Не сказать бы «хваталка» вместо «кино».

— … Из Лос-Анджелеса. «Дэнни из Лос-Анджелеса» — большего и не требуется. У нас не принято называть друг друга по фамилии, если кто-то сам того на захочет. Итак, сладость моя, представь дело так, будто всем об этом давно известно. Через полчасика выйдешь к воротам — якобы встретить нас. А сама тем временем захвати мою спортивную сумку и иди сюда.

— А сумка зачем, милый?

— Чтобы спрятать этот маскарадный костюм. Уж очень он необычен… даже для такого любителя причуд, каким нам отрекомендовался Дэнни.

Я поднялся и поспешил спуститься в сад, пока Дженни Саттон оставалась в комнате. Иначе как мне потом объяснить Джону мою «стыдливость»? А в кустах никто не увидит, что под одеждой вокруг талии у меня намотана золотая проволока на двадцать тысяч долларов — по ценам 1970 года.

Много времени раздевание не заняло: из проволоки я предусмотрительно сплел пояс и для удобства сделал спереди застежку. Я завернул золото в одежду и постарался не показывать, как тяжел мой узелок. Джон Саттон взглянул на него, но ничего не сказал, а предложил сигарету. Пачку он носил за ремешком на лодыжке. Не думал я, что мне придется повстречать этот сорт сигарет снова!