Шаг влево, шаг вправо - Александр Громов

– Алексей! Что происходит?

Я откашлялся прямо в микрофон.

– Как обычно. Он пытается поглотить нас. Но у него плохо получается.

Ох, как я желал, чтобы не получилось!.. Но чувствовал: получится. В этой гадине еще много сил, она устроит нам карусель по залам и пещерам ради полноценной эмоциональной жизни! Можно только уповать на то, что не начнет с колодца Великой Скорби…

Яма натужно углублялась у нас под ногами. Мы опускались вниз, словно в медленном грузовом лифте. Потрескавшиеся края начали заворачиваться у нас над головой.

Ну давай, не тяни. Раз уж решил – глотай! Жри, сволочь! Все равно у нас нет другого выхода. Даже если Максютов разочаруется в своей отмычке, вовсе не факт, что то же самое сделает Первый Шеф.

Края ямы медленно сомкнулись над нами. Каверна. Сверху на мое плечо упал комок липкой слизи, я брезгливо стряхнул его. Пискнула Настька. Стенки каверны сжимались как бы через силу, но неотвратимо. Сейчас нас облепит эта дрянь…

Бр-р… Облепила. Нечем дышать. Ну?!

Язык отсох?

«ПОЛНОЕ ОПОЗНАНИЕ. ТЫ ДОМА».

Вот как. Значит, сработало – благодаря связке Монстр принял меня и дочь за одно существо, правда, с двумя мозгами, вроде как у диплодока. Неравноценными. Полностью адекватен только один мозг, но ради него можно потерпеть и второй, сомнительный.

Пещера Нирваны. Она изменилась, но я сразу узнал ее. Тот же овальный в плане зал, даже увеличившийся… вот только стены покрыты уже знакомыми болячками и потолок провис.

Не лучшее место, но и не худшее. Все-таки не колодец Великой Скорби, что само по себе уже хорошо, хотя для начала я предпочел бы грот Отдыха. Там как-то спокойнее и никто не заставит тебя выть от счастья.

Бегом отсюда! В ближайший коридор – кстати, их теперь четыре, а не два. Можно успеть унести ноги – водопад тихого счастья обрушивается не сразу…

– Ы-ы… – промычала Настька, опускаясь на пол.

Вот как. Выходит на нее – сразу?..

Я подхватил дочь поперек туловища и поволок вон. Подбитый бок взорвался болью, но это было даже хорошо – дольше смогу сопротивляться сладкому дурману…

Проклятый шнур все-таки попал мне под ноги перед самым финишем рывка – я грохнулся, уронив Настьку, и въехал в коридор юзом. Можно было отдышаться. Я не рискнул возвращаться в пещеру Нирваны и подтянул к себе дочь за шнур.

– Сволочь, – сказал я Монстру.

Он не спорил.

Настька захлопала глазами – приходила в себя.

– Папка…

– Сейчас дам няняку, мое солнышко, сейчас…

– Неть. – Она глядела мимо меня. – Мотри – Ниф-Ниф.

Сперва я не понял. Потом проследил за ее взглядом и заморгал. Из стены зала выходила толстая и длинная, как воздушный шар-«колбаса», розовая свинья с отвисшими сосцами и ушами вроде лопухов. Влажный пятачок шевелился. Высунувшись до крестца, свинья покрутила башкой туда-сюда, удовлетворенно хрюкнула и, отпочковавшись от стены, показалась целиком. По-моему, в ней было килограммов триста. Следом, заставив меня нервно икнуть, потянулись поросята.

– Ой! – Настька радостно взвизгнула. – Нуф-Нуф! Наф-Наф!

Пусть Наф-Наф. Главное, чтобы не было серого волка.

По виду это была самая обычная свиноматка с приплодом, только-только научившимся ходить. Я насчитал тринадцать молочных поросят породы ландрас. Выходит, они родились уже внутри Монстра, а может быть, и зачаты были в нем? Каков, любопытно знать, период беременности у хрюшек?

«НЕТ ДАННЫХ».

Хм. Вообще-то редкий случай. Но понятно: зачем офицеру УНБ из отдела по борьбе с промышленным шпионажем носить в себе информацию о сроках опороса? Это не государственный секрет.

Свинское семейство расположилось в самом центре пещеры Нирваны. Удовлетворенно хрюкнув, хавронья тут же завалилась набок, словно ей подрубили ноги, поросята принялись ее сосать, повизгивая от возбуждения. Семейка не обратила на нас никакого внимания.

Экая идиллия…

Экое свинство.

Ну и ну. У предназначенной для дебилов среды обитания и шуточки дебильные. Если этот ходячий эскалоп вздумает наброситься, защищая потомство, – чем отбиваться будем? И нечего ржать. Разъяренная свинья – зверь серьезный.

Ну и чего Монстр хотел этим достичь, любопытно знать?

Вроде замысловатого фокуса без разгадки, а главное, без объяснения, что это – фокус. Когда Монстр сдохнет – если сдохнет, – загадок останется гораздо больше, чем найдено разгадок. Интересно знать, чем питаются здешние свиньи – лягушками, что ли? Навряд ли, слишком мал этот пищевой ресурс. А лягушки чем питаются? Насекомыми? Так их здесь нет.

И тех, и других подкармливает Монстр? А зачем?

Возможно, только для того, чтобы люди в нем не чувствовали себя полностью оторванными от природы. Вероятно, создатели этой ублюдочной среды обитания учли тоску человека по природе, по зеленым лужайкам и кудрявым кущам, наделив среду способностью регулировать биосферу, от коей способности к настоящему времени остался лишь рудимент. Свалку Монстр сожрал. Болото подсушил, но лягушек оставил. Свиней тоже, хотя строения свинокомплекса уничтожил полностью. Регулировка регулировкой, а безопасность человека, наверно, на первом месте? Допустим. Стало быть, атаковавший меня хряк при всем желании не сумел бы взять меня на обломки клыков?

Сумел бы. Меня – еще как сумел бы. Вот Настьку – нет. Кто я с точки зрения Монстра? Сомнительный типчик, не вполне соответствующий кондициям человека…

– Алексей!

– Все в порядке, – сказал я в микрофон. – Нахожусь в коридоре, наблюдаю кормление млекопитающих. Вам видно?

– Не ерепенься, Алексей, – сдержанно ответил Максютов. – Доложи, по какой схеме собираешься действовать.

– По первой. Активный поиск.

– Будем считать, что тебе виднее. А почему не по схеме «карусель»?

– Не хочу.

– Это не ответ, Алексей.

Я повернул голову с телекамерой в сторону Настьки.

– Буря эмоций и никакой мысли. Возможно, я-то еще смогу бороться – а она?

Максютов задышал. Очевидно, в случае чего он рассчитывал рулить мною на расстоянии, помогая справиться с психовоздействием, – но как он сумел бы рулить совершенно необходимой Настькой? Непродуманность очевидного – яркая черта большинства скороспелых операций.

– Кроме того, я уверен, что управление объектом в принципе осуществляется не из «эмоциональных зон», – добавил я.

– Можешь доказать?

– Нет. Только ощущение.

Максютов помолчал.

– Ладно, Алексей, верю. Разрешаю действовать по обстановке.

Разрешает он! Вот счастья привалило…

Мысли мои – враги мои. Воспользоваться фильтром?

Стоп.

– Анатолий Порфирьевич, можно интимный вопрос?

– Интимный? Ну валяй.