Янтарин - Катерина Шишканова

— Маэстро Н'елли?..

Феликс тихонько застонал и начал заваливаться на бок. Архэлл даже не успел толком сообразить в чём дело, а Феникс уже развёрнутой пружиной выстрелил с крякнувшей обессиленной драконихи, совершенно по-паучьи перебрался по боку, цепляясь за основание крыла и отталкиваясь ногами от подставленной лапы. Схватил парня и… до земли было не меньше шестнадцати футов. У Архэлла потемнело в глазах, но дракониха только хрюкнула и стрелой понеслась за выпавшими пассажирами. Подцепила когтями, чудом не располосовав Фениксу спину, и поволокла свою ношу к земле. Хотя, скорее, просто постаралась задержать падение, не в силах как следует удержать два тела. Судя по тому, как быстро и спокойно она отреагировала на сигания Феникса, подобное проделывалось уже не впервые.

Феликс выпал из ослабевших рук своего спасителя уже у самой земли. Упал на камни, но не почувствовал этого. Остекленевший взгляд упёрся в небо, побелевшие губы плотно сжаты. Архэлл рванул к другу, желая непременно свернуть шею его горе-спасителю, но тут же к ужасу своему понял, ПОЧЕМУ Феникс выпустил парня — его выцветшие стеклянные глаза были ещё более ужасны — из них ручьём текли слёзы.

В глазах потемнело ещё раз. Голова закружилась, в висках заломило от нахлынувших образов.

Фелиша лежала на алтаре. Лицо её было белым и спокойным, что казалось совершенно неестественным, если учесть, что над ней склонился молодой человек с необычными белыми до серебристого волосами. В руках у него был нож, которым он сделал небольшой укол на животе девушки, заранее вспоров ткань белого венчального платья. Ещё пять надрезов — меж открытых ключиц, на руках и ногах — набухли кровью. Заструились-потекли алые дорожки, стекая в желобки вдоль алтаря. Девушка отчётливо скривилась, прикусывая губу, чтобы не заорать. Кровь хлестала из ран, забрызгивая белое платье и пуская рябь по странно блестящему полу. Минута — и она настолько ослабнет, что впадёт в беспамятство, а потом и…

Тут же маячил серый тип знакомой наружности, вроде бы он уже видел его в палаце, но никак не мог вспомнить, кем этот серый там был. На заднем плане копошилась разношёрстая толпа нежити, одурманенная запахом жертвы. И не только. Десять каменных алтарей заливала кровь. На чёрных стелах бились в агонии подыхающие твари. Этим безжалостно перерезали глотки, зная, что Морта всё равно заберёт их не сразу. А вот более хрупкие квартиранты светлых жертвенников должны были умирать постепенно. Жизнь из них вытекала по вскрытым венам.

Архэлл застонал, разглядев белое лицо старшей сестры Фелиши, обессиленного рычащего Веллерена, бездумно бьющегося затылком о камень юношу с порванным левым ухом. О том, дышит ли лежащая на соседнем алтаре белая, словно полотно, нимфа или нет, думать не хотелось. Точно так же, как и соображать, что в их компании забыл ещё один кровосос, приспешник некроманта.

Серый знакомый тип опустил на треножник фолиант, зашуршал страницами, а в это время среброволосый лёг рядом с бесчувственной Фелишей, загодя приложившись бескровными губами ко всем её ранам.

Дракониха дёрнулась, вырывая бредящего нерреренца в реальность, зашипела рассерженной кошкой. Они мчались к храму так быстро, что краски смешивались перед глазами, а в ушах ломило от ветра. Храм играл всеми оттенками красного — от алого до бардового, хотя до заката оставалось ещё минимум два часа. Белый камень наливался кровью изнутри, отзываясь на кровавый ритуал глубоко в своих недрах. Не это рассердило Матильду — на раскуроченной площадке храма, там, где когда-то была установлена жертвенная каменная чаша, рвали друг друга два дракона — дымчато-серый и пронзительно-золотой. Маленький юркий Оникс и грузный внушительный Пламень когда-то чуть не разнесли Кулан-Тар, не в силах определить, кто же сильнее. Теперь обнаружить сильнейшего не составило труда: золотой едва держался на лапах, больше уклоняясь и парируя злые короткие удары соперника. Хотя стоит отдать ему должное — пробиться сквозь его защиту в храм Оникс, к своему вящему неудовольствию, не мог.

Дракониха глухо рыкнула, расправляя крылья и выравниваясь для нападения. Растопырила лапы, став похожей на гарпию, и бросилась в самую гущу схватки.

Архэлла она скинула на подлёте, безбоязненно отправив прямо под лапы гупающим драконам. Он мячиков выскочил из-под дерущихся туш, затормозив о какой-то грубо отесанный валун, зачем-то оставленный прямо посреди дорожки, метнулся к раззявившему чёрную пасть провала входу, некогда закрытому такими же, как и в храме Солнца, витыми колоннами. От прошлого великолепия осталась только выложенная белым камнем пятиконечная звезда, потускневшая и запыленная. По мрамору проскребли когтистые лапы, оставляя на древнем украшении четыре глубокие отметины. Он даже не сразу сообразил, что это Матильда. Она боком выпихнула золотого и приняла страшный рвущий удар Оникса на себя. Перепонка на крыле лопнула, зазмеилась разрывом, но это только раззадорило её: оскалила клыки и клюнула обидчика во вторую лапу, уже нацелившуюся на и без того порванное горло. Дымчатый зашипел, отскакивая на трёх лапах, налитые злостью глаза сузились. И тут Матильда задрала верхнюю губу, демонстрируя мелкие тонкие изогнутые клычки, плотно прилегающие к первому ряду. Она так и не смогла добраться до него в прошлый раз, хотя очень старалась, но в полёте драконихи всегда уступают драконам. А вот земля — их стихия, здесь только дотянуться и цапнуть ядовитыми клыками, которыми природа щедро оделила женскую половину… И укоротить себе жизнь чуть ли не до критической точки. Но оно того стоило.

…не забудь забрать парней…

Архэлл обернулся, всматриваясь в пологий склон, на котором остались его бесчувственные спутники. Феликс лежал всё той же изломанной куклой, бездумно уставившись в серое небо. Архэлла передёрнуло — он слышал о подобном, но в столь тесную ментальную связь не верил. До сегодня. Ладно ещё родной брат, но откуда у него эти странные видения: серый тип нашёл нужную страницу, загундосил совершенно ненормальный для ритуала слова: "Феникс и дракон — единое целое, две части одного организма. Рядом с драконом феникс практически всесилен. И так же уязвим. Боль одного — общая боль, страх — единый для обоих, ненависть, страсть"… Фелиша уже давно перестала корчиться от боли — кровь из соседних алтарей тонкими струями подымалась к центральному жертвеннику, впитываясь в новую хозяйку. Открыла глаза — неестественно светлые, словно налитые водой. Села, бесстрашно столкнув с себя чёрного откормленного аспида. Странно, её же вроде привязывали?.. "Фениксы идеальные воины, но на людей они похожи лишь внешне — такие же бессердечные твари". Вот он — ключ к душе феникса, живущего в страхе и злобе после прочитанного.