Архив комиссара Каина - Сэнди Митчелл

Я поднялся во весь рост и тщательно, как на стрельбище, прицелился, положив лазерный пистолет на сгиб левой руки и стараясь унять дрожь, которая полностью овладела моим телом. Была ли это запоздалая реакция на ужас при виде некронов, которая внезапно поднялась во мне, гнев за внезапную и жестокую смерть Ланта, либо просто мое усталое тело отреагировало, наконец, на некоторое увеличение температуры, я не знал. Но, несмотря на это, я был полон мрачной решимости убить нечестивое существо своими собственными руками. Я аккуратно нажал на спусковой крючок, с благодарностью думая о твердости, которую аугметические пальцы придали моему прицелу, и спустя мгновение был вознагражден всплеском сукровицы между лопаток орка. Грифен и Маго добавили свои выстрелы, еще пока он падал, завывая от боли. Таким образом, мы прикончили его как зверя, коим он и являлся.

Только теперь, медленно выдыхая, пока напряжение покидало мое больное тело и дрожь медленно подчинялась рассудку, я заметил, что горящий орк все еще ковылял к нам. Он шагал неверно и качался, будто пьяный, из стороны в сторону, но все еще заставлял себя идти вперед, нацелившись на своих мучителей. Это было, надо признаться, отвратительное зрелище, и я уже готовился приказать солдатам добить его, когда орк внезапно рухнул на землю. От снега вокруг его грузного тела поднялось облако пара.

Спустилась тишина, нарушаемая только извечным стоном ветра и свистом дыхания, прорывающегося сквозь мое горло.

— Лант? — спросила Грифен невыразительным голосом, который уже сам по себе был ответом на ее вопрос.

— Мертв, — подтвердила Хейл, стоя над разбитым телом, пролившаяся из которого кровь и вырванные внутренности уже вмерзли в снег.

Я заставил себя подойти, поглядывая на мертвого солдата и не вполне понимая, что именно чувствую (кроме обычного для меня глубокого облегчения, что это не я лежу на земле, в то время как в наших обстоятельствах это было весьма вероятно).

— Он выполнил свой долг, — произнес я, и это была высшая похвала, которую я смог придумать, но все послушно и горестно кивнули.

Грифен указала Хейл и Симле:

— Понесете его. Будем меняться по дороге.

Понимая, как тяжело ей было в первый раз терять солдата под своим командованием, я все же покачал головой. Это никогда не становится легче, уж я-то вам точно могу сказать, но через некоторое время привыкаешь нести эту тяжесть как должное. Что там ни говори, Император не может защитить всех и каждого — именно потому в отношении себя я так прилежно занимаюсь этим сам.

— Я бы хотел, чтобы мы могли так поступить, — произнес я так мягко, как только мог. — Но у нас нет времени. Мы должны вернуться — чем быстрее, тем лучше.

Я почти ожидал, что Грифен станет возражать, но она нехотя кивнула.

— Мы вернемся за его телом, — согласилась сержант.

Но мне вновь пришлось покачать головой.

— Боюсь, что мы не сможем, — сказал я со всей тактичностью, на которую был способен.

Внезапно я понял, что на меня пристально устремлены четыре пары глаз (Юрген, конечно же, просто поступил бы так, как я сказал, без разговоров, поскольку именно его собачья, лишенная воображения покорность власти была главной из запрятанных в нем добродетелей).

— Но почему? — Грифен не стала спорить с моим решением, как я с удовлетворением заметил, просто просила объяснений, которых, полагаю, они все были достойны.

— Мы не можем оставить ни следа нашего присутствия здесь, — сказал я. — Сейчас некроны знают только о зеленокожих.

По крайней мере, я надеялся, что это так.

— Наша самая большая надежда состоит в том, чтобы предупредить своих, пробравшись мимо, пока некроны сосредоточивают свое внимание на той угрозе, о которой знают.

— На орках, — кивнула Грифен с неохотным пониманием. — Но если они найдут тело Ланта, они вцепятся и в нас?… Я поняла.

— Я сожалею, — повторил я, — но это единственный выход.

Я подозвал Юргена, и он вновь поднял мелту. Я на мгновение задумался, не стоит ли забрать огнемет, но он был бы большей обузой, чем нес бы пользы: баки были слишком тяжелыми, чтобы добавлять их к обычному комплекту оружия, и вдобавок затворный механизм выглядел поврежденным болтерным огнем. Я проверил карманы Ланта на предмет личных вещей, которые можно было бы послать его семье на Вальхалле (если, конечно, она у него вообще была, лично я этого не знал и просто успокаивал себя стандартными и такими знакомыми действиями), и в последний момент решил забрать его лазерный пистолет. Я отдал пистолет Юргену; ему явно не могло помешать что-то менее опасное для нас остальных, чем мелта, если вдруг случится новый бой в закрытом помещении. Потом я кивнул своему помощнику и отступил назад, в то время как он нажал на курок. Тело Ланта за секунды превратилось в пар, чему помог оставшийся в баках огнемета прометий. Мне осталось только произнести для остальных несколько ритуальных слов, рекомендуя его душу перед Императором.

Когда мы повернулись, чтобы идти обратно, уж поверьте, представляли собой довольно мрачную группу, а кружащийся снег уже начал заметать, прятать из виду тот шрам на камнях, где заряд мелты проводил нашего товарища на встречу с Его Величеством.

Иногда, сидя в своем кабинете в Схоле, глядя в огонь за каминной решеткой сквозь бокал амасека, я не могу не думать о всех тех храбрых мужчинах и женщинах, которых я видел погибающими на безвестных полях сражений. По ним не осталось даже надгробного камня, который бы говорил, что они вообще существовали на этом свете. И тогда я понимаю, что, вероятно, остался последним, кто живет и помнит о том, что они были, и когда меня не станет, последний след их сотрется вместе со мной. Затем я благодарю Императора, что протянул так долго и отвоевал на своей последней войне, — и, вполне возможно, мне удастся вопреки всему умереть в собственной постели (или в чьей-нибудь, если уж совсем повезет)[104].

Мы остановились недалеко от входа в пещеру, и Грифен быстро оценила наш оставшийся запас взрывчатки.

— Теперь у нас уже нет на это времени, — сказал я, поторапливая отряд вперед и надеясь, что мое собственное, личное нетерпение убраться отсюда не слишком очевидно. — На счету каждая минута.

— Хорошо. — Сержант присоединилась ко мне. — И не стоит дразнить этих жестяноголовых, так?

— Именно, — сказал я.

Обрушение прохода не только объявит следующему патрулю некронов о нашем присутствии, но и отвлечет их от орков, а последнее, чего я хотел, — это переводить их внимание на остальную часть туннельного комплекса. Конечно, они в любом случае уже могли найти вход в шахты, но я полагался на то, что раз уж они обнаружили один вход и врага перед ним, то не будут обращать внимания ни на что другое, пока не истребят зелененьких — по крайней мере, всех, каких смогут найти поблизости. Я объяснил все это Грифен, и она кивнула.

— Да, это имеет смысл, — сказала она.

— Чего я не понимаю, — медленно проговорил Юрген, — как они вообще выбрались из гробницы?

Это волновало и меня: я полагал, что мы обвалили достаточный кусок крыши, чтобы запереть некронов на гораздо большее время, чем то, что успело пройти. Но у них в распоряжении было техноколдовство, рядом с которым тау выглядели варварами из каменного века, так что недооценивать их явно не стоило.

— Мы скоро выясним, — произнес я, и предчувствие накрыло меня, словно грозовое облако.

В обычной ситуации я бы ощутил глубокое облегчение от возвращения в туннели, где ощущал себя в достаточной мере как дома, но знание о том, что впереди были некроны — возможно даже прочесывающие те самые узкие туннели, по которым мы с осторожностью продвигались, — заставило мой желудок сжиматься от страха. Я бы предпочел идти в темноте, полагаясь на то, что нездешнее зеленое свечение их гауссовых орудий предупредит нас о присутствии врагов. Но солдаты не обладали теми преимуществами, которые мне давало мое чувство туннелей, присущее жителям ульев; они бы слепо спотыкались в темноте, производя больше шума, чем грокс в посудной лавке. Так что мы просто двигались вперед с удвоенной скоростью, легкой ритмичной поступью бывалых воинов, которая съедает километры, не заставляя падать от истощения, и лучи наших осветителей все так же ярко, как и прежде, отражались от замерзших стен.

— Что-то впереди, — произнес Симла спустя несколько километров, когда настала его очередь быть ведущим.

Мои ладони заныли от жуткого предчувствия, пока наш строй замедлил шаг, взяв оружие на изготовку.

— Что? — спросил я.

— Не знаю. — Голос Симлы в микронаушнике звучал скорее озадаченно, чем беспокойно. — Тут много крови.

Ну, это было уже неплохо: если оно способно истекать кровью, это точно не некроны. Мы сошлись плотнее, ускорили шаг и примерно через сотню метров нагнали Симлу, который с опаской продвигался вперед, высвечивая лучом люминатора что-то похожее на освежеванную мясником тушу. Лед вокруг нее был ярко-красным, блестящим от застывшей крови, как и сообщил солдат. С некоторой отстраненностью я понял, что тело — слишком большое для человеческого; потом, когда мы подошли ближе, это стало совершенно очевидно.