О Лермонтове: Работы разных лет - Вадим Вацуро

Сочинения Взгляд на произведения литературы в 1840 г. // de М. le marquis de Custine, intitule Русский вестник. 1841. Т. 1. “La Russie en 1839”. Paris, 1844. P. 68. C. 233–234; Examen de l’ouvrage

Грузинов Иосиф Романович (1812–1858 [?]), русский поэт; однокашник Лермонтова в Пансионе в четвертом и пятом классах (1829). Лермонтов адресовал ему стихотворение «К Грузинову» (1829), где иронически отозвался о его первых литературных опытах. Предполагалось, что Грузинов изображен и во втором стихотворении цикла «Портреты» (1830). В 1830 г. вышел сборник стихов Грузинова «Цитра», отличавшийся технической беспомощностью. В 40-е гг. Грузинов опубликовал два сборника стихов и книгу повестей. Лирика Грузинова, преимущественно любовные стихи и религиозные медитации, носит эпигонский характер (подражание А.С. Пушкину, В.Г. Бенедиктову, В.А. Жуковскому, Лермонтову). Некоторые его стихи («Портреты», 1842, «Слыхали ль вы старинное преданье», 1849) тематически близки к пансионским стихам Лермонтова; высказывалось предположение, что второй «портрет» цикла «Портреты» имеет в виду Лермонтова. В стихах и повестях Грузинов изображает также «разочарованного» героя-имморалиста, наделяя его резко отрицательными чертами («Портреты», повесть «Асмодей»). К посмертно изданной (1863) автобиографической повести «Записки покойного Якова Васильевича Базлова» Грузинов взял эпиграфом стихи Лермонтова «И скучно и грустно».

Сочинения Грузинов И.Р. Мечты и звуки поэзии. М., 1842; Грузинов И.Р. Отблески поэзии. М., 1849; Были и повести, рассказанные Иосифом Грузиновым. М., 1840.

Литература Эйхенбаум 1935–1937 I: 427, 430; Бродский 1945: 126–127; Майский 1947: 240–241, 258; Пешков В . «Муз прилежный обожатель» // Собеседник. Портреты. Этюды. Исторические повествования. Очерки. Воронеж, 1971. С. 246–250.

Губер Эдуард Иванович (1814–1847), русский поэт; переводчик «Фауста» И.В. Гёте. Лирические темы и мотивы, традиционные для романтической поэзии 1830-1840-х гг. (конфликт поэта и общества, идеальных стремлений и разрушающего их скептицизма, неприятие «существенности»), сближают Лермонтова и Губера. Подобно Лермонтову, он обращался к демонической и богоборческой темам («Прометей», 1845). С 1840 г. в стихах Губера ощущается и прямое воздействие Лермонтова; он пишет ряд вариаций на темы «Думы» Лермонтова («Дума», «Перепутие», оба – 1840; «Расчет», 1843; «Проклятие», 1844, с прямыми реминисценциями), «Не верь себе» Лермонтова («Иным», 1844, с реминисценцией) и на темы «Молитвы» («Я, матерь божия, ныне с молитвою») – «Ave Maria» (1847).

Сочинения Соч.: В 3 т. / Под ред. А. Г. Тихменева. СПб., 1859–1860.

Литература Розанов 1914: 243–246; Андроников И.Л . Автор остается неизвестным // Проблемы современной филологии. М., 1965. С. 321; Бухштаб Б. Русская поэзия 1840–1850-х гг. // Поэты 1840–1850-х гг. Л., 1972. С. 32–33.

« Жалобы турка », юношеское стихотворение Лермонтова (1829), в котором даны приметы политического строя, враждебного народу и личности. В нем отразились укрепившиеся в русском обществе после начала освободительной борьбы греков (20-е гг.) представления о Турции как об эталоне деспотического государства. Эти темы характерны для русской политической поэзии декабристской ориентации; они сочетались с антидеспотическими выступлениями против русской политической системы. Стихотворение Лермонтова подчеркнуто аллюзионно (см. последнее четверостишие и предшествующую ему строку); оно касается и специфически русских проблем; так, в строке «там стонет человек от рабства и цепей» несомненен намек на крепостное право. Первые строки стихотворения («Ты знал ли дикий край») соотносятся с известной «Песней Миньоны» И.В. Гёте («Ты знаешь край»). Элементы абстрактно-романтической стилистики не заслоняют лермонтовской энергии стиха, явственно ощутимой уже в этом раннем сочинении.

По своей стилистике стихотворение приближается к инвективам, распространенным в гражданской поэзии 20-х гг.; Лермонтов

широко пользуется абстрактными понятиями, тяготеющими к олицетворениям («хитрость и беспечность злобе дань несут»); анафорические повторы, начинающие и завершающие стихотворение, придают ему сходство с ораторским периодом. Вместе с тем стихотворение является одной из первых попыток Лермонтова наметить социально обусловленный характер (упоминание во втором четверостишии о мощных умах, под властью деспотизма утративших стремление к добру).

Автограф: ИРЛИ. Тетр. II. Впервые: Стихотворения М.Ю. Лермонтова, не вошедшие в последнее издание его сочинений. Берлин, 1862. С. 6. Без заглавия, с пропуском заключительных четырех стихов; полностью: Соч. под ред. Висковатого 1 :41. Датируется по положению в тетради.

Литература Кирпотин 1939:13–14; Иванова Т. 1957: 80–81; Морозова М.Н. Опыт сопоставительного стилистического исследования // Вестник МГУ. Филология, журналистика. 1965. № 1. С– 85–93; Удодов 1973: 292; Маймин 1975:116–117; Gronicka A. von. Lermontov’s debt to Goethe // Revue de Litterature Comparee. 1966. № 4. P. 572.

Жанры поэзии Лермонтова . Литературная деятельность Лермонтова протекала в эпоху разрушения и диффузии жанровой системы XVIII в., и его творческое наследие далеко не всегда поддается жанровой классификации, отражая в то же время поиски новых форм.

Ученическая лирика Лермонтова (1828–1829) ориентирована отчасти на традиционные образцы, представленные в сборниках его поэтических учителей: так, «Опыты в стихах и прозе» К.Н. Батюшкова (1817), «Стихотворения» А.С. Пушкина (1826) и другие еще сохраняли в известной мере в структуре элементы жанровой классификации XVIII в. К ней восходят уже архаичные для 20-х гг. опыты Лермонтова в «легкой поэзии»: антологическая басня-аллегория «Заблуждение Купидона», моралистические эпиграммы, «Мадригал», идиллия «в древнем роде» в александрийских стихах «Пан» и анакреонтические стихи типа «Пира», «Веселого часа», «К друзьям» и другие. В дальнейшем эти жанровые формы у Лермонтова исчезают (исключение – немногочисленные эпиграммы-сентенции и мадригалы «на случай»). Несмотря на архаическую литературную среду Пансиона и университета, юный Лермонтов ориентируется на малые (младшие, сложившиеся позднее) жанры: ни ода, ни псалмодическая лирика, ни дидактическое послание в его поэзии не отразились.

Устойчивыми для лирики Лермонтова оказываются жанры элегии, романса («мелодии», литературные песни), баллады. Все они не имеют четких границ и сильно деформированы в сравнении с классическими образцами. Так, признаки сюжетного строения баллады обнаруживаются в послании «К NN ***» («Не играй моей тоской»), «Грузинской песне»; напротив, балладная форма («Два сокола») лишена балладного сюжета; нет сколько-нибудь четких различий между романсом, литературной песней и «мелодией».

Из «старших» жанров Лермонтов обращается к элегии. Самим поэтом названы «элегией» всего два стихотворения; в 1829-м – традиционная для 20-х гг. «унылая элегия» – угасание чувств, старение души («О! Если б дни мои текли»), в 1830 г. – аналогичная медитация («Дробись, дробись, волна ночная»), произносимая от имени «добровольного изгнанника» – лирического героя чайльд-гарольдовского типа, по-видимому, воспринятого через призму пушкинского «Кавказского пленника». К различным типам элегии тяготеет у Лермонтова ряд стихов 1828–1830 гг., несмотря на отсутствие авторских жанровых обозначений; такова «Цевница» в александрийских стихах или близкие к «кладбищенской» элегии «Оставленная пустынь предо мной», «Кладбище»; их содержание – медитация при виде руин, символизирующих бренность человеческого существования. Несколько стихотворений 1829 г. ориентированы на элегию Е.А. Баратынского середины 20-х гг., приходящую на смену старой «унылой элегии»: «К…» («Не привлекай меня красой»), «К ***» («Мы снова встретились с тобой»). В раннем творчестве определяется и жанр исторической элегии с элементами романса и баллады, близкой к элегиям Батюшкова, но с более ясно выраженными чертами лиро-эпического повествования: «Наполеон» («Где бьет волна о брег высокой»).

Первые опыты романсов Лермонтова сохраняют характерную «рефренную» композицию [ «Романс» («Невинный нежною душою»)]; что было нередко и в русских романсах 30-х гг.; следы этой традиции ощущаются и в произведениях, лишенных жанрового обозначения, но тяготеющих к романсу («Благодарю»). О литературной песне у Лермонтова см. в статье Фольклоризм.

Лиро-эпические жанры представлены в ранней лирике Лермонтова прежде всего балладой. Лермонтов варьирует или переводит ряд образцов литературной баллады; особое значение для него в это время приобретает Ф. Шиллер. Ранние баллады Лермонтова имеют исключительно любовные сюжеты и непосредственно сближаются с чисто лирическими опытами юного Лермонтова. Уже с 1828 г. Лермонтов обращается к жанру лирической поэмы («Черкесы», «Кавказский пленник», «Корсар», «Преступник» и др.), перерабатывая сюжеты пушкинских «южных поэм». У влечение байронической поэмой Пушкина, И.И. Козлова и других подготовило Лермонтова к активному восприятию подлинного духа поэзии Дж. Байрона в 1830–1831 гг. Из русской байронической поэмы он усваивает мелодраматизм ситуаций и стремительное развитие сюжета; для него характерен интерес к байроническому «герою-преступнику». Очевидно, эти же литературные устремления сказались в балладных опытах Лермонтова типа «Атамана». В ранних поэмах Лермонтов сохраняет непрерывную сюжетную линию, избегая временных сдвигов и характерной для Байрона поэтики «тайн»; позднее поэмы Лермонтова увеличивают лирический потенциал, допуская сюжетные эллипсы, нередко заполняемые эмоциональными пейзажными описаниями («Последний сын вольности», 1831 и др.). Перенося центр тяжести с событийного повествования на психологию героя, Лермонтов создает и поэму-фрагмент, представляющую собой монолог- исповедь с ослабленной сюжетной основой («Исповедь»); такой монолог получит развитие в «Боярине Орше» и «Мцыри».