Хлопок одной ладонью - Василий Звягинцев

С чисто познавательной точки зрения посмотреть, как все будет выглядеть — даже интересно. А то и поучаствовать на чьей-то стороне, исходя из обстановки. Опыт есть.

Беда в том, что резонанс почти неизбежно взломает границы бокового времени, причем с обеих сторон, и обе реальности все-таки сомкнутся через него. Вот тогда станет по-настоящему весело. Всем.

Я даже предполагаю, что «наш» мир, Главной исторической, сумеет вооруженной силой отбиться от «агрессии», что когда-нибудь потом послужит его сплочению и консолидации, очень может быть — под эгидой очередной Великой России, которая наверняка проявит себя в межвременном конфликте наилучшим образом. Вплоть до штыковых атак, от которых цивилизованный мир давно отвык. Но до того, до того…

Избави Бог!

Необходимо вмешаться немедленно. Пришел час «битвы при Рагнаради». Раз мы — граждане Валгаллы, значит, этот образ как раз к месту. Позиционируй мы себя в рамках христианской традиции, я сказал бы — «Армагеддон».

И тоннель отсюда в те миры приобретает новое значение. Вроде как рокадная[86] дорога.

Как нам казалось, определенным запасом времени мы располагали. Как раз потому, что могли попасть в «2005» с минимальным зазором между уходом и возвращением Ляховых.

Сашка воспитывал, тренировал и практически натаскивал двойников почти месяц, а я конструировал политические пируэты внутри треугольника Великий князь — Лихарев — «противник Икс». И получалось довольно-таки ничего.

Но все равно — те, кто играли «против», слегка нас опередили.

Сложилась классическая ситуация «встречного боя», когда противостоящие стороны одновременно переходят в наступление, чаще всего — не зная об аналогичном решении противника. Или зная, но рассчитывая на перевес в силах и лучшее оперативное искусство. Обоснованно он считается наиболее сложным видом боевых действий с трудно предсказуемым исходом.

Я почти совершенно уверен, что «неприятель» до последнего не подозревал о нашем существовании, возможности и желании вмешаться в хитросплетения «тамошней» политики. Но и нам пришлось ввязываться в дело «с колес», не обеспечив должным образом тылы, не наладив взаимодействия…

Глава 34

Лихарев начал ощущать, что вокруг происходит не то или не совсем то, примерно в конце весны. Не вокруг него непосредственно, здесь как раз все было в порядке, и свое близкое окружение, и оба города он держал под плотным контролем. В интересующих его пределах.

Обстановка начала портиться в стране целиком. Да и в мире тоже. И как-то все было связано с эксцессом на израильско-ливано-сирийской границе. «Гнев Аллаха» из-за непредвиденного боестолкновения с российскими миротворцами сработал в неположенном месте и нештатным образом.

И это событие потянуло за собой непрерывную череду не укладывающихся ни в какие расчеты и теории событий. Внезапно вспыхнувшая и так же быстро погасшая ближневосточная война, активизация радикальных офицерских групп в Москве, вознамерившихся изменить государственное устройство и посадить на престол Великого князя немедленно, а не через год-два, как ранее намечалось. Явственные признаки парламентского кризиса в Петрограде. Брожение среди сепаратистов Закавказья и Западных провинций, намного превосходящее накалом прежние. Особенно же — ярость посчитавшего себя обманутым Ибрагим-бея.

Валентину, конечно, наплевать было и на него, и на его организацию, сил бы хватило справиться, но просто объема внимания моментами не хватало на все и на всех. Одно дело — брызнуть в пока еще спокойное осиное гнездо инсектицидом, а то и к огнемету приложиться, а если злые насекомые успели отмобилизоваться, налетают и жалят со всех сторон… Поодиночке, группами, в самые неожиданные моменты и с разных направлений…

Вдобавок в Москве начались широкомасштабные операции княжеских спецслужб, первоначально направленные против людей Катранджи, искавших свою пресловутую саблю, а потом начавшие загребать и агентуру самого Лихарева, потому как между теми и другими связи и контакты прослеживались без особого труда. И Валентин с удивлением увидел, что в этом спокойном, гуманном мире жандармы и контрразведчики ничуть не мягче, чем в жестоком сталинском. Еще и хуже временами, потому что не затрудняют себя пусть и фарисейскими, но все же формализованными процедурами. Идут от примитивного (а может быть, единственно верного) рационализма. Если мы тебя вычислили и раскрутили по фактам, для чего нам прокуроры и суд? Адвокаты — тем более!

Он поначалу вообразил, что «друзья» его нарушили конвенцию. Затеяли в его реальности собственную игру. Проверил — нет.

Даже девушка, которую они поселили в Кисловодске под именем вдовы Эймонт, ему не мешала. В том, что он вычислил ее сразу, никакой вины или технического просчета со стороны Шульгина, Сильвии и прочих не было. Оформили они все весьма тщательно, не учли только одного. Лихарев имел в обычае, с самых двадцатых годов, когда начал втираться в доверие к Менжинскому, тщательно прокачивать любого человека, с которым имел контакт, не им самим инициированный. Вплоть до случайного попутчика в общем вагоне, поделившегося махоркой и предложившего раздавить стаканчик скверного самогона.

Точно так же и Ларису, заговорившую с Эвелин во время антракта в буфете оперного театра, он мгновенно взял на карандаш.

Выяснил все, что хотел, и успокоился. Закон есть закон. Он присматривает за ними, они подвели к нему свою агентессу. Очень милую, кстати. Валентин даже задумался, не сделать ли ее своей любовницей для контраста с подругой, которая в сравнении с красавицей-вдовицей выглядела пресновато.

Он ощущал, что могло бы и получиться, только не стал форсировать события.

Их и так посыпалось, как из рваного мешка.

К широкомасштабной чистке ибрагимовской агентуры, как выяснилось, «друзья» тоже отношения не имели. Она просто не входила в круг их интересов.

Зато Лихарев вышел на совершенно новую, показавшуюся ему перспективной и интересной линию. На людей, которые, поучаствовав в пограничном конфликте, имея, по нормальному раскладу, право на медаль, в лучшем случае орден, вдруг со страшной скоростью понеслись вверх по карьерной лестнице. И не только просто по карьерной. Их начало выносить в сферу притяжения высших фигур государства.

(Тут необходимо отметить, что, несмотря на достаточно частое общение с Шульгиным и компанией, Валентин не был введен в курс сложных пересечений «четвертой» и «пятой» реальностей. Собственными возможностями получать информацию из Гиперсети он не располагал, а «братья», естественно, не стремились к расширению его познаний. Поэтому, как любой аггрианский координатор, включенный в мир, он мог наблюдать в нем только текущие события, ничего не зная о будущем даже на шаг вперед. Мог только анализировать и строить прогнозы.)

«Шар» у Валентина был отлажен на любое гуманоидное общество с определенным способом устройства, и ему было совершенно все равно, где садиться на каналы и хранилища стабильной информации, в 2005 году или в древнем Вавилоне. Лишь бы там уже додумались до письменности или ее аналогов, использовали глину, папирус, бумагу, магнитные ленты, виниловые диски или шестнадцатиуровневые памятные кристаллы.

Лихарева все больше стала занимать линия Тарханов — Ляхов — Чекменев — «Пересветы». Все равно ему придется возглавить Российскую державу и, скорее всего, при этих персонажах и этом контингенте царедворцев и ближних бояр. Так стоит понаблюдать за их нравами, обычаями, психологией внутриклановых отношений и технологией принятия решений поближе. Не так, как он это делал раньше, условно говоря — с холма, приложив ладонь козырьком ко лбу, а через хорошую, ручной работы лупу.

Как они с Поскребышевым[87] рассматривали друзей и соратников: из амфитеатра Дворца Съездов произносящий речь товарищ Маленков воспринимается делегатами как третье лицо в партии, а из кабинета начальника Особого сектора Поскребышева — он просто функционер, которому пока дозволяется жить и работать, а кличка ему — «Маланья», и обращение с ним — соответственное.

Лихарев словно бы и не замечал, как эта идея тайным образом вползла в его душу и овладела помыслами. Будто бы с самого начала он и проник сюда, чтобы взять власть. А остальное — виллы, деньги, Эвелин — не более, чем инструменты.

Оттого и отреагировал на информацию о том, что княжеская контрразведка вычислила Маштакова и разработала операцию «Кулибин», крайне серьезным образом. Первым импульсом было поломать ее в самом начале, у истоков. И тут же с огромным удивлением Валентин убедился, что именно сейчас такая акция — за пределами его возможностей. Смешно, оскорбительно даже — но факт!