Моя строптивая леди - Джо Беверли

— Ваше величество, счастлив быть к вашим услугам. Позвольте представить вам леди Честити Уэр, — сказал Родгар.

Леди Августа так долго смотрела на девушку, что та едва не лишилась чувств. Потом лицо ее озарилось милостивой улыбкой, она протянула руку, и уже можно было без опасения склониться губами к холеным, унизанным перстнями пальцам.

— Бедняжка, поверьте, мое сострадание безмерно, — громко провозгласила леди Августа, — и если вы при всех поклянетесь, что чисты, двор примет вас в свои объятия!

Подыскивая уклончивые слова, Честити залилась краской до корней волос. К счастью, это было принято за смущение, и провинциальные дамы одобрительно закивали друг другу.

— Ваше величество, клянусь небом, что я была невинна, когда Генри Вернем оказался у меня в постели! Клянусь, я не звала его! Господь всемогущий не допустил, чтобы зло совершилось, и я была вовремя спасена. — Честити повернулась к Нериссе Трелин. — Ах, миледи, как я благодарна судьбе за то, что в ту злосчастную ночь вы появились у моих дверей. Я никогда не держала на вас обиды за свидетельство против меня, потому что знаю: вы поступили по велению совести.

Нерисса ухитрилась выжать пару настоящих слезинок из своих больших голубых глаз. Она обняла Честити, окутав густым, сладким и весьма знакомым ароматом розового масла.

— Бедная крошка! — Затем она драматически рухнула на колени перед леди Августой. — Ваше величество! Мы должны, мы просто обязаны исправить эту ужасную ошибку, иначе совесть моя никогда не обретет спокойствие!

— Разумеется, мы все исправим! — сказала королева-мать довольно желчным тоном. — Вряд ли такая встряска пойдет на пользу нервам. Думаю, мне не стоит сразу пускаться в обратный путь. Если маркиз не против, я несколько дней отдохну в этих гостеприимных стенах.

— Это для меня большая честь, ваше величество, — сказал Родгар с поклоном.

— И раз уж леди Трелин в интересном положении, мне понадобится другая фрейлина… или даже две. Леди Элфлед! Леди Честити! Буду рада предоставить себя вашим заботам.

— Благодарю за доверие, ваше величество! — хором промолвили молодые женщины.

— Нужно, чтобы эта история поскорее попала в газеты. Они так любят распространять ложные слухи, пусть для разнообразия донесут до общественности правду. — Леди Августа поразмыслила, и взгляд ее несколько смягчился. — Леди Честити, я могу лишь догадываться, что вам пришлось пережить, и глубоко сочувствую вашим несчастьям. Советую как можно скорее выйти замуж и оставаться в провинции, пока не утихнут пересуды.

Честити присела в реверансе, сожалея, что не знает своей роли в этой светской комедии и может делать реплики лишь наудачу.

— Ваше величество, я всецело полагаюсь на вашу житейскую мудрость…

Глаза королевы-матери округлились. Честити запоздало вспомнила про обручальные кольца у себя на руке.

— Мой брат, лорд Синрик Маллорен, капитан армии его величества, — поспешно вмешался Родгар, — согласен взять леди Честити в жены. Он подумывает об отставке и переезде в Канаду, где ему, без сомнения, будет предложен высокий пост в новом правительстве.

— Канада… хм! Очень кстати, — сухо заметила леди Августа. — Превосходная и весьма, весьма отдаленная страна. Все так удачно складывается, просто нарочно не придумаешь.

У Честити подкосились ноги. Син ободряюще сжал ей руку, словно говоря: потерпи, осталось недолго. Маркиз не сводил почтительного взгляда с леди Августы.

— Поскольку леди Честити только что осиротела, — обратилась она к нему, — лучше всего им обвенчаться поскорее и без шума. Это ведь не составит проблемы, не так ли, милорд?

Вопрос был задан довольно язвительно, но Родгар и бровью не повел.

— Ни в коей мере, — заверил он. — Желание вашего величества — закон для ваших верных подданных.

Эти два интригана обменялись понимающими взглядами, и на губах королевы-матери возникла наконец вполне искренняя улыбка.

— Плут вы эдакий! — воскликнула она со смешком. — Уж не ждете ли вы, что я благословлю ваши происки, явившись на венчание? С другой стороны, почему бы и нет? Ведь моего сына так или иначе залучат на эту церемонию.

— Ваше величество, вы всегда так безмерно великодушны! — сказал Родгар с непробиваемым спокойствием.

— Помните это, — заметила леди Августа с нажимом. — А теперь мне пора отдохнуть — житейские драмы плохо действуют на печень.

Она пошла к лестнице, но задержалась у тела Уолгрейва. В спешке его оттащили в сторону и накрыли ковром, но забыли прикрыть глаза, холодный взгляд которых был устремлен в пространство. Оглядев его, леди Августа проследовала дальше. Честити и Элф пошли следом.

— Вот и хорошо, — сказала леди Фэншоу. — Думаю, теперь ничто не мешает нам возобновить игру.

Гораздо позже Маллорены, Фрейзеры и Уэры собрались отпраздновать победу и поразмыслить над цепью событий, что к ней привела. Форта не было: мрачный и потрясенный, он нес безмолвное бдение над мертвым телом отца. Честити долго не отваживалась задать вопрос, что мучил ее больше всего, но наконец собралась с духом и обратилась к Родгару:

— Милорд, скажите, ведь не все это было вами запланировано?

— Что, замечание о всемогуществе Маллоренов в конце концов запало вам в душу? — Легкая улыбка коснулась губ маркиза. — Увы, я не наделен сверхъестественными способностями. Залог всех великих свершений — умение пользоваться моментом. В самом деле, я надеялся толкнуть вашего отца на опрометчивые шаги, но не на безумие, не на кровопролитие. Мне очень жаль, что до такого дошло.

— А мне — нисколько! — пылко заверила Честити и с вызовом встретила шокированные взгляды. — Жаль Форта, но отцу поделом, и не из-за того, как он обходился с мной. Напрасно, Родгар, вы вините себя в его безумии. Разум отца помутился уже давно, просто он это скрывал. Если бы он покинул Родгар-Эбби живым и невредимым, то продолжал бы плести интриги, устраивать заговоры, губить хороших людей. Кроме как о самом себе, он ни о ком не думал и без колебаний наступил бы на горло любому. Только представьте себе, на что способен безумец у власти!

— Что ж, я рад, что вы это понимаете, — пожал плечами маркиз. — Сожжение письма я, конечно, предвидел, и устроил это именно затем, чтобы выбить Уолгрейва из колеи, перетасовать карты по-своему.

— Вы предвидели и смерть Генри Вернема? — поинтересовалась Верити.

— Этот алчный дурень сам навлек на себя погибель. Надо сказать, именно в тот момент, когда граф застрелил Генри, я убедился в его безумии.

— Иное дело — Форт, — заметила Честити. — Он болезненно переживает то, что было вынужденным шагом.