Познать себя в бою - Александр Покрышкин

Летчики хорошо понимали это. В воздухе они действовали смело и решительно. Первые вылеты принесли первые победы.

Четверка Сухова, патрулируя в районе боев, была наведена на «Фокке-Вульф-189». Он вел разведку и корректировку огня своей артиллерии.

– Сухов, западнее вас на высоте более тысячи метров «рама», – последовал приказ с командного пункта.

– Вижу! Атакую! – сразу же отреагировал командир группы. Спикировав, он с короткой дистанции открыл огонь.

«Рама» от разрывов снарядов развалилась в воздухе. Через некоторое время к району патрулирования подошел второй «Фокке-Вульф-189» в сопровождении четверки «мессершмиттов». С КП дали новый сигнал:

– Сухов, на подходе выше вас «рама» с «мессерами». Не упустите!

На командном пункте и в воздухе понимали, что противнику позарез нужны данные о передвижении наших танковых колонн в этом районе. Важно было сорвать разведку.

Боевым разворотом Сухов выходит снизу и в упор расстреливает «раму». А его ведомый Кутищев сбивает ведущего Ме-109, попытавшегося атаковать Сухова. Остальные «мессершмитты» спасаются бегством.

В этом вылете Сухов пополнил свой счет сбитых «Фокке-Вульф-189», а также подтвердил славу лучшего специалиста по уничтожению воздушных разведчиков. Все мы знали, что первую «раму» он сбил почти два года назад в боях под Мелитополем.

Группы истребителей, вылетавшие на патрулирование в тот день, провели ряд воздушных боев с группами «Фокке-Вульф-190», которые пытались штурмовать наши войска. Летчики сорвали попытки противника нанести прицельные удары по советским наземным частям. Уже под вечер на патрулирование вновь вышла четверка Сухова. В районе Лаубана его группа с КП была наведена на воздушную цель. Десятка «фоккеров» пыталась штурмовать наземные части.

– Вижу! Атакую! Кутищев, прикрой! – дал команду Сухов своему ведомому и ринулся вниз.

В прицеле «фоккер», идущий с набором высоты. Очередь из всех точек вооружения – и вражеский самолет, вспыхнув, врезался в землю. Остальные «фоккеры» ушли на бреющем полете. Преследовать их нельзя: на подходе еще две четверки «Фокке-Вульф-190» и пара Ме-109.

Лобовая атака звена Сухова по первой четверке оказалась удачной. Ведущий «фоккер» сорвался горящим факелом к земле. Но и на машине Сухова загорелось крыло. На подбитом самолете опытный летчик пошел на вынужденную посадку. Вдогонку за ним бросилась вторая четверка «фоккеров», не связанная боем. Наши зенитчики, как говорят, не дремали. Они отогнали мощным зенитным огнем из 37-миллиметровых пушек эту группу, прикрыли наш поврежденный истребитель.

Выискивая площадку для вынужденной посадки, Сухов увидел, что на кабрировании огонь в крыле его самолета пропадал, а на снижении снова разгорался. Он воспользовался этим, стал маневрировать. Так дотянул до аэродрома и приземлился на грунтовую полосу.

Первый день боевой работы дивизии с автострады закончился в основном успешно, без потерь с нашей стороны. Однако было все-таки мало сбитых вражеских самолетов. А это значит, завтра они снова будут в воздухе.

Вечером я собрал командиров и начальников штабов полков. Разговор был серьезный, острый. У некоторых руководителей еще осталась привычка посылать на патрулирование мелкие группы истребителей. В боях до Одера и над переправами через него это было еще объяснимо, в какой-то мере оправданно. Тогда, при плохой погоде, нельзя было выполнять боевые задания крупными группами. А сейчас – нормальная погода. Базируемся мы на бетоне, сил вполне достаточно. Тем не менее на патрулирование высылаются, как правило, звенья и шестерки. Они с трудом выполняют боевые задания, часто ведут бои с численно превосходящим противником. В течение всего дня, например, из полка Речкалова, на барражирование уходили только отдельные звенья.

– Требую от всех командиров, – закончил я свой разбор, – посылать на прикрытие войск усиленные патрули в составе одной-двух эскадрилий. На силу надо отвечать силой. Смену производить в районе прикрытия без опоздания. Пропуск «фоккеров» на штурмовку, неоправданные потери своих летчиков буду считать чрезвычайным происшествием, с немедленными и серьезными выводами…

С Абрамовичем продумали меры по усилению контроля за планированием вылетов и организацией боевой работы.

Утром, проверив точность выполнения указаний, я выехал на передовой КП дивизии, развернутый около Бунцлау. В городе заехал к нашему коменданту. Уточнил ряд вопросов, спросил, где находится музей фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова. Я знал, что гениальный русский полководец во главе русских войск, преследующих армию Наполеона, дошел до Бунцлау. Он скончался в этом городе.

– Фашисты надругались над памятью о Кутузове, – сказал комендант, – музей они ликвидировали.

Офицер проехал со мной к этому зданию. Мы вошли в дом. Ничто здесь уже не напоминало о пребывании М. И. Кутузова. Хорошо, что осталась хоть комната, где прошли последние часы жизни полководца.

Затем мы подъехали к памятнику на окраине Бунцлау. Здесь захоронено сердце нашего великого предка. Отдали сыновью честь Михаилу Илларионовичу Кутузову.

Прибыв на командный пункт, я первым делом отправил распоряжение Абрамовичу о выделении группы солдат и офицеров в распоряжение комендатуры города – комендант просил помочь в восстановлении музея Кутузова. А затем уже приступил к управлению боевыми действиями.

В тот день боевая работа шла более успешно. Усиленные группы наших истребителей, встречая «фоккеров» на подходе к району прикрытия, наносили чувствительные удары по вражеской авиации. Были полностью исключены удары по наземным частям. Армии генералов Рыбалко и Коротеева успешно разгромили контратакующую группировку противника и отбросили ее за реку Квейс. В воздушных боях в эти дни летчики действовали умело. Но, к сожалению, не избежали и потерь…

Однажды группа командира звена Николая Климова, закончив патрулирование, возвращалась на аэродром. С КП я увидел, что ее догоняет шестерка «мессершмиттов». Они пытаются нанести внезапный удар по шестерке Климова. Немедленно проинформировал Климова по радио, дал команду:

– Быстрый разворот на противника!

Мне было хорошо видно, как наша группа энергично пошла в лобовую атаку. Пять Ме-109 не приняли ее и отвалили в сторону с набором высоты. А шестой – ведущий, упорно шел навстречу. Климов бросил свой самолет на него. В воздухе раздался сильный взрыв от столкновения истребителей. К земле Ме-109 падал, вращаясь листом, с оторванной задней частью фюзеляжа. А рядом с ним кружилась «кобра» с отбитым левым крылом…

– Климов, прыгай! Прыгай! – кричал я в микрофон. Но Климов, по-видимому, потерял сознание от удара при столкновении. Наш самолет упал на окраине Бунцлау. Выполняя свой долг советского воина, Н. Климов таранил бросившего вызов фашистского аса, награжденного Железным крестом.

Похоронили Климова, отважного воздушного бойца, рядом с памятником Кутузову.

Гибель Климова была не единственной потерей. Как-то разгорелся тяжелый бой нашей эскадрильи с большой группой «фоккеров» и «мессершмиттов». Мне пришлось вызвать по радио усиление. Срочно подняли готовую к вылету четверку во главе с командиром эскадрильи Графиным. Через некоторое время слышу его доклад:

– Я – «граф», пришел на работу!

Наши истребители, смело и решительно вступили в бой, сбили несколько вражеских самолетов. Остальные стали уходить на запад. Графин, преследуя удирающего на малой высоте Ме-109, пристроился к нему в хвост и на развороте открыл огонь. В это же время «мессершмитт» обстреляли зенитчики. Пулеметная очередь задела и машину Графина. Сбитые самолеты, вражеский и наш, упали почти рядом.

Когда я подъехал к месту падения, то увидел спорящих зенитчиков. Они доказывали друг другу, кто сбил самолеты, требовали у танкистов подтверждения.

– Что вы спорите?! Вы же обстреляли и свой самолет! Видите, звезды на обломках крыльев, – со злостью оборвал я их спор. Узнал номера частей, чтобы потом принять меры.

Единственная пуля попала нашему летчику в висок. Тяжело было переживать гибель незаурядного офицера. Графин нравился мне своей отчаянностью в боях, способностью выполнить самое опасное задание. Он пользовался большим уважением у летчиков.

Боевая жизнь преподносила самые различные, порой непредвиденные случаи. Выполняя по плану прикрытие наземных частей, заместитель командира полка Андрей Труд со своей группой, не встретив противника в воздухе, решил ради любопытства посмотреть на вражеские танки. Снизился на малую высоту и оказался под сильным зенитным огнем противника. Самолет был серьезно поврежден. Труд все же сумел дотянуть до своих войск. Приземлился он на «живот». Узнав об этом, я немедленно выехал с КП в дивизию.

Андрея Труда встретил уже на аэродроме, куда его привез на мотоцикле танкист. С забинтованной головой, но с видом победителя на лице, он предстал передо мной.