Потрясающий мужчина - Ева Геллер

Очистив картошку, я должна была натереть ее на допотопной терке. Прямо в миску с холодной водой, чтобы картошка не потемнела. Это была изнурительная работа, и я все время боялась прихватить теркой свои ногти.

Когда вся картошка натерта, нужно слить воду из миски и отжать картофель через полотенце. Я как раз вывалила картофельное месиво на полотенце, когда ко мне подошел Вольфганг:

— Давай помогу! Жаркое в духовке, и мне сейчас нечем заняться. — Я с благодарностью приняла его предложение. Привычным движением он придал картофельной массе форму колбасы, обернул ее полотенцем и начал все сильнее закручивать его концы, пока через ткань не потекла жидкость. Наконец выжал все до последней капли. Потом, бросив взгляд на рецепт, покачал головой, подошел к столику, на котором стояли наготове все компоненты, и принес муку, молоко, соль, маргарин, масло и черствую булочку, которую протянул мне:

— Пожалуйста, нарежь это на средние кубики и поджарь на сливочном масле до золотистого цвета.

Я нарезала булочку, словно луковицу. Пока я обжаривала кубики, Вольфганг уже разделил тесто на девять равных кусочков и — чик, чик! чик! — вдавил в каждый по поджаренному кубику. Он успел сформировать четыре клецки, пока я с грехом пополам слепила одну.

— У меня такое ощущение, что ты уже умеешь готовить, — сказала я, наконец стряхнув с ладоней клейкий шарик.

— Собственно говоря, да, — признался Вольфганг.

— Зачем же ты ходишь на курсы для начинающих? — удивилась я. — Ради Винфрида. Я надеялся, что он заинтересуется кулинарией… но сама видишь, ничего не получается.

Да уж, видела, Винфрида и след простыл.

Пока я следила за клецками в кастрюле, Вольфганг вышел во двор сообщить господам точное время ужина, и сразу вернулся, чтобы накрывать на стол.

Жаркое, разумеется, было потрясающим. Картофельные клецки тоже удались. Михаэль, правда, заявил, что тут нет никакого искусства, единственная ошибка, которую можно совершить, — это в принципе делать клецки из сырого картофеля. Из вареного они куда вкуснее.

— Но для этого нужна картошка, сваренная накануне, — защищал Вольфганг наши клецки.

Феликс считал, что лучше всего клецки наполовину из сырой, наполовину из вареной картошки. Вольфрам был за клецки из толченых сухарей.

Когда закончилось обсуждение, Руфус внес их с Таней совместную продукцию. Но это были не круглые шарики, как наши клецки, а какие-то развалившиеся кучки.

Единственной, кто порадовался жалким кучкам, была Карола, которая получила возможность указать на возможную ошибку.

— Вы не притушили огонь. Вода должна кипеть, только пока опускаешь клецки. После этого надо сильно уменьшить огонь, иначе они неминуемо развалятся.

Руфус заглянул в рецепт, напечатанный на оберточной бумаге.

— Здесь написано только: уменьшить огонь.

— Это приходит с опытом.

Таня угрожающе посмотрела на Каролу:

— Хотела бы я тебя как-нибудь проконсультировать в вопросах капиталовложений.

На Каролу это не подействовало.

— Вы не можете требовать от меня, чтобы я раздавала авторитарные указания. В конце концов, я изучала педагогику.

— Если мне будет позволено обобщить сегодняшний урок, — воскликнул Винфрид, — главный итог: лучше вообще не делать клецки. Готовые гораздо вкуснее!

Сразу после этого Винфрид с чистой совестью заметил, что не имеет смысла делать самим и винный крем. Винный крем Тани и Руфуса был не кремом, а клейкой размазней.

— Это вышло оттого, — радостно прокомментировала Карола, — что вы плохо отделили белок от желтка. Если хотите взбить белок в густую пену, в него не должно попасть ни капли желтка.

— У тебя учишься не как готовить, а как сделать что-то неправильно, — раздосадованно сказала Таня. — Слава Богу, что ни один из присутствующих не собирается стать кулинаром.

Карола ошарашенно посмотрела на нее.

Лишь Феликс запротестовал:

— Неправда, я хочу научиться готовить и поэтому предлагаю в следующий раз делать сливочные тянучки. Моя дочка была недавно на одном дне рождения, и там угощали самодельными сливочными тянучками.

Все молчали. Предложение Феликса не вызывало в группе энтузиазма.

— Извините, но мне надо бежать за дочерью, — объявил Феликс и вышел при всеобщем молчании.

Когда за ним закрылась дверь, Вольфрам спросил:

— Будем выяснять, сколько людей еще хотят делать сливочные тянучки?

Мы мыли посуду и все время смеялись. Я давно так не веселилась: да, готовить я не очень научилась, но курсы все же приблизили меня к заветной цели — стать идеальной женщиной. Здесь я познакомилась с Руфусом и благодаря ему начала сама зарабатывать деньги. Если бы я сегодня проверила свой потенциал счастья, то набрала бы кучу очков. А будущее рисовалось мне еще радужнее!

Когда мы прибрались на кухне, подошел Михаэль и предложил Руфусу, Тане и мне поехать в авангардистский театральный центр. Там ночная премьера, на которую ему надо писать рецензию. А мы составили бы ему компанию и могли там что-нибудь выпить. Таня саркастически поинтересовалась, идет ли в данном случае речь о легко или тяжело перевариваемой культуре. Михаэль ответил: скорее всего, это нечто совсем неудобоваримое, но зато бесплатное. Мы поехали.

У кассы висело объявление, что все билеты проданы. Тем не менее Михаэль по своему журналистскому удостоверению без проблем получил четыре бесплатных билета.

— Все никогда не бывает распродано, — пояснил он. — Три четверти билетов всегда зарезервировано для своих.

Авангардистский театр представлял собой черный зал, оборудованный под кафе, с маленькими столиками, покрытыми черными скатертями. На сцене висела типично авангардистская осветительная конструкция из труб и гигантская звукоусилительная установка. Занавеса, разумеется, не было. На черном подиуме стоял лишь черный концертный рояль.

Официант выглядел как дипломированный педераст и вел себя соответственно, он нас просто игнорировал. Наконец Михаэль, когда официант в пятый раз, не глядя, пролетал мимо, поманил его своим удостоверением. Тот принял от мужчин заказы на пиво и спросил Михаэля:

— Дамы тоже будут что-нибудь пить?

— Скажи ему, что я пью белое вино, — бросила Таня Михаэлю.

— Я тоже, — подала голос я.

— Дамы желают по бокалу белого сухого вина, — сказал Михаэль официанту, смотревшему только на него.

Принеся напитки, он сразу же рассчитал нас, начав почему-то с Тани. Она не дала ему ни пфеннига чаевых и даже пересчитала сдачу.

— Я привыкла платить за себя сама. Но когда официант вынуждает меня к этому, я начинаю беситься.