Оранжевый цвет радуги - Милена Завойчинская

Единственное, что любила делать я сама — читать и рисовать. С ранних лет все бумажки были разрисованы. Сначала перерисовывала картинки из книг, потом с удовольствием рисовала на уроках в школе и в кружке. И, наконец, стала ходить в изостудию. И даже тетрадки у меня были изрисованы комиксами и шаржами, что ужасно нравилось одноклассникам.

Позднее все стало серьезнее, увлечение осталось единственным, а родители наконец-то перестали пытаться сделать из меня гимнастку, балерину, музыкантшу и рукодельницу. Я делала то, что любила. Потом было художественное училище и институт, чтобы иметь не только художественное образование. На последнем настояли родители.

Жизнь шла. Я, как и многие художники, пытаясь заработать, рисовала на улице и продавала на вернисажах свои картины. На булавки хватало, но не более. Не знаю, как сложилось бы дальше, но внезапно у меня закрутился бурный роман. Свидания, разговоры, прогулки под луной, дело дошло до разговоров о свадьбе. Я была влюблена, Сашка тоже. Денег на свадьбу у нас не было, а отмечать скромную не хотелось, так как родители уговаривали подождать, говоря, что мы еще оба молоды и спешить некуда, советовали заработать немного денег, а они добавят. И как-то этот процесс «ожидания» затянулся. Вроде и так привыкли.

А потом я с дедом поехала в путешествие по Камбоджи. Дедуля для изучения истории этой удивительной страны, так как на старости лет вдруг увлекся Азией, а я в качестве довеска. На третий день мы отправились в древний мертвый храмовый город. Дедушка со своим другом, таким же пенсионером, самозабвенно изучали следы древней цивилизации, а я не менее самозабвенно гуляла и фотографировала, все, что только можно.

Разумеется, я зазевалась и забрела совсем уж куда-то далеко. Так как приехали мы втроем, и не были привязаны к экскурсионной группе, то можно было гулять собственным маршрутом, не следуя проторенными тропами, обязательными для посещения туристов.

В один из моментов, когда я оказалась одна, вдалеке от толпы туристов, мне показалось, что из отдаленного пролома в стене кто-то выглянул. Решив, что там наверняка есть что-то интересное, раз кто-то туда уже сунул свой любопытный нос, я полезла в это место. А потом отправилась и дальше по открывшемуся коридору. Что было после — не знаю, так как пришла в себя я уже в совершенно незнакомом месте. Лежала совершенно обнаженная на прохладной твердой поверхности, а от моего тела тянулось множество проводов к какому-то агрегату, монотонно гудящему в стороне.

Первой моей мыслью было, что я упала и что-то себе сломала. Меня нашли и доставили в больницу, и я сейчас нахожусь в палате реанимации. Но это была совсем короткая мысль, и я даже не успела начать беспокоиться о своем здоровье, потому что потом ко мне подошел… рептилоид.

Точнее, это сейчас я понимаю, кем было то существо. Достаточно сильно похожее на шираки — та же чешуйчатая кожа, только абсолютно белая, такие же глаза без век. И в то же время имелись отличия: форма черепа — несколько вытянутая и без гребня, полное отсутствие носа (лишь маленькие дырочки ноздрей) и наличие короткого толстого хвоста. Никакой одежды эта змеюка не носила, в отличие от шираки. Но понять ее пол было невозможно, так как внешние половые признаки отсутствовали. А в тот момент я, разумеется не поняла, что это за жуткая двуногая змея смотрит на меня, не мигая, и тянет страшные лапы, так что не нашла иного пути, кроме как потерять сознание от ужаса и шока.

Не знаю как, почему, что забыли эти чешуйчатые твари на Земле. Как не боялись показываться в светлое время суток в достаточно людном месте, хоть и находящемся в удалении от обжитых мест. Сейчас понимаю, что очнулась я уже на их базе. Не имею понятия, где она была. Скорее всего, в подземных пещерах, иначе бы их давно засекли. Даже в Камбоджи, даже в таком загадочном месте, как мертвый храмовый город. Возможно, они тоже были учеными. Почему нет? Прилетели исследовать земную цивилизацию, древние памятники культуры. Я неоднократно слышала и читала, что рептилоиды не однажды появлялись на Земле в прошлые века и даже вполне успешно контактировали с нашими предками, что нашло свое отражение в мифах и легендах, дошедших до наших дней.

Не догадываюсь и о том, зачем я понадобилась этим жутким существам. Уж простите, но не осталось во мне терпимости и толерантности по отношению к этой расе. Потому что подобрали они меня не иначе как для опытов. Языка их я не понимала, а они не собирались мне ничего объяснять. Изредка приходила в сознание, обнаруживая себя то плавающей в каком-то густом прозрачном киселе, то лежащей на ровной поверхности, а к моему телу вновь были подключены какие-то приборы. У меня ничего не болело, из чего делаю вывод, что они меня не резали и не вскрывали. Хотя, кто их знает. Может, они просто каждый раз восстанавливали мой организм в медкапсуле.

Неведомо мне и то, сколько времени я у них пробыла. Но однажды, придя в себя, выяснила, что стала понимать их речь.

— Понимаеш-шь? — спросил рептилоид, высовывая раздвоенный длинный язык и чуть присвистывая и выделяя шипящие.

— Да, — сказала я, глядя в его немигающие жуткие глаза с вытянутыми зрачками.

— Хорош-шо! Имя?

— Алеся Ветрова. Вы меня отпустите? Пожалуйста…

— Нет, — абсолютно равнодушно отказал он. — Возрас-ст?

— Двадцать четыре года. Но почему? Вы только…

— Много… — Он абсолютно не слушал меня. Отвернулся и сказал кому-то. — Полная регенерация и био-откат до с-семнадцати человеч-чес-ских.

— Что? — попыталась я привлечь к себе внимание. — Не надо, прошу вас…

— Что с-с с-сознанием? — присвистывая, спросил другой голос. — Как реш-шили?

— Да, капс-сулируем полностью. Ввод с-стандартной информационной базы. Хорош-ший материал не долж-жен пропадать.

— Не надо мне ничего капсулировать, — испугалась я. — Пожалуйста, отпустите! Я никому ничего не расскажу, даю слово.

— Нет, — снова равнодушно бросил он мне. — Мы подправили твой геном. Пора добавить в Союз ярких красок, раз уж такая добыча упала. С-спи, оранж-жевый цвет.

Он мерзко, с присвистом, рассмеялся, правда, я поняла, что это именно смех только тогда, когда к нему присоединился второй голос.

Что было потом, мне неведомо. Снова я пришла в себя уже в крохотной коморке в оазисе Патагеша.

— Как ты себя чувствуешь? — вернул меня в реальность голос Литара. — Голова не болит?

— Нет, — ответила, прислушавшись к ощущениям.

— Головокружение? Тошнота?

— Нет.

— Это хорошо, я боялся, что не справлюсь. Кто же тебе такой блок поставил?

— Знаете… Мне странно это говорить, но какие-то рептилоиды.