Золотые пески Шейсары. Трилогия (СИ) - Лайм Сильвия

Пока они шли к дверям, словно оставляя позади прошлое, Иллиана вдруг спросила – совсем тихо, едва слышно:

– Как вышло, что черный огонь погас, Тор?

Царь на миг замедлился, когда врата уже оказались прямо перед ними. Он взглянул на девушку и ответил:

– Полагаю, ты уничтожила его.

– Я? – ахнула Иллиана. – Но ведь это было твое рубиновое пламя!

Торриен кивнул.

– Но без тебя оно бы не разожглось. Я уже был слишком близок к гибели, Иллиана. Мне это прекрасно известно.

Девушка опустила голову и задумалась:

– Но каким образом я могла это совершить? Я ведь… ничего не делала.

– Полагаю, что делала, – пожал плечами Золотой змей. – Обрати внимание на свои волосы, Иллиана. Ведь они не сгорели, когда ты вошла в огонь. Значит, что-то защищало тебя еще до того, как тебя коснулись остатки моего рубинового пламени. Что бы это могло значить?

Голос Торриена звучал задумчиво, но в уголках губ виднелась улыбка.

– И что же? – повторила за ним Иллиана, слушая с завидным терпением, несмотря на то, что ее буквально разрывало изнутри от любопытства.

– Знаешь, говорят, у царицы Авы, пока она еще не стала нагиней, был человеческий сын. Это не подтвержденная информация, лишь слухи. Но теперь я готов в них поверить. Мой огонь чувствует тебя. Он словно растет, когда ты рядом. Поэтому либо в тебе течет кровь потомков Иль-Хайят еще со времен, когда она была человеком, либо…

Он на секунду замолчал, а потом, склонившись к ее губам, закончил:

– Либо ты просто очень сильно меня любишь, и это спасло нас всех, – на последних словах он широко улыбнулся. – Мне нравятся оба варианта. Последний – особенно.

Иллиана тоже не смогла сдержать улыбку, хотя вряд ли этот ответ для нее хоть что-то прояснил.

А дальше огромные золоченые двери начали медленно распахиваться перед ними, являя их взглядам многотысячную толпу. Здесь были все: мираи, люди, бедняки и богачи. Они смешались в одно большое шумящее море, ожидающее появления нового царя, который спас целый народ, и его будущей жены.

– Они не будут воспринимать меня всерьез, – в последний раз прошептала Иллиана, сжимая руку Торриена, ослепленная солнцем и тысячами горящих взглядов.

– Будут. – Золотой змей крепко сжал ее ладонь в ответ, шагнув вперед. – Но лучше тебе посмотреть на все самой.

Девушка пошла следом, увлекаемая царем на широкую площадку перед замком, и вдруг замерла вместе с ним. Потому что, как только солнце осветило их фигуры, вышедшие из полутьмы зала, толпа стремительно затихла. А в следующий момент наги стали падать ниц, касаясь руками земли. Огромное мирайское море зашевелилось, опускаясь, склоняя головы и нагибая спины, а вслед за ними стали падать на колени и люди.

Это было самое невероятное зрелище в жизни Иллианы. Когда всего за какие-нибудь полминуты целая площадь народа склонилась перед ними двумя.

А потом раздался слаженный гул их голосов, твердящих всего два слова:

– Хешессей, Шелаиса… Хешессей, Шелаиса…

– Что это значит? – спросила Иллиана, повернувшись к Торриену.

Ее щеки горели, и она не слишком-то хорошо представляла, что происходит.

Торриен улыбался.

– Хешессей на языке змей означает «рубиновый царь».

– А «Шелаиса»? – выдохнула Иллиана, не понимая, почему золотые глаза Торриена так светятся.

А он вдруг прижал ее ближе и на глазах у многих сотен мираев просто поцеловал, лишь затем ответив:

– Ты боялась, что тебя не будут принимать всерьез. Но они уже любят тебя.

В этот момент он на мгновение замер, вглядываясь в ее лицо, и лишь через мгновение закончил:

– Шелаиса означает «спасительница».

Дыхание замерло в груди Иллианы.

– Спасительница? – переспросила она тихо.

Торриен прижал ее к себе, одновременно развернув к толпе подданных, на лицах которых девушка неожиданно заметила то, чего никогда не ждала увидеть.

Радость…

– Ты нашла антидот, который позволит мирайям больше не умирать при родах, – проговорил Торриен. – Они уже знают об этом. Утром эту весть огласили по всему городу. А еще им рассказали, кто вошел в черное пламя демонов по собственному желанию и благодаря кому рубиновое пламя вновь зажглось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он снова посмотрел на нее, но на этот раз совершенно серьезно. И от света его золотых глаз Иллиана вдруг покраснела.

– Но ведь я ничего не…

Торриен покачал головой и через мгновение закончил:

– Спасительница. Смотри, отныне ты не только мое чудо. Ты сокровище всего змеиного царства.

В этот момент он повернулся к толпе и приветственно поднял руку вверх.

Где-то в стороне раздался зычный голос Саримарха, усиленный рупором:

– Приветствуйте вашего царя – Торриена из рода Эннариш и его невесту – Иллиану Тангре!

И бесконечное море людей и мираев радостно закричало, подкидывая в небо шапки, цветы и монетки.

Площадь наполнилась оглушительным звуками, под которые Иллиана наконец начала улыбаться. Она прищурилась от слепящего солнца и бликов сотен золотистых кругляшков, взлетающих вверх. А потом посмотрела на улыбающегося Торриена, чьи губы едва слышно шептали:

– Рубин царя змей…

Тайна ректора Вечерней академии 

Пролог

Арлин нервно переминалась с ноги на ногу. Впервые за последние месяцы она испытывала нешуточное беспокойство перед тем, что должно произойти. Причем повода, казалось бы, никакого не было. Все шло штатно. Но смутное чувство тревоги прочно поселилось у нее в груди и никак не желало уходить, отдаваясь покалыванием в кончиках пальцев и вызывая изжогу.

Прямо сейчас она стояла в приемной Вечерней Магической Академии и ожидала. Его светлость ректор, почтенный семидесятилетний Дербиш Ласкерсон должен был вот‑вот появится и провести с ней, наконец, проклятый ритуал Черной Проверки. Эту малоприятную процедуру обязаны были проходить все соискатели на должность преподавателей академии. По ее результатам в личное дело вносилась печать чистоты крови, а будущему мэтру или мэтрессе выдавали редкую брошь в виде алой розы.

Арлин была очень нужна эта брошь…

Но время шло, а ректор все не приходил.

Ладони девушки, покоящиеся в карманах длинного балахона, уже вспотели. В одной из них она крепко сжимала маленький флакончик с жидкостью багряно‑алого цвета. Той самой жидкостью, которой во время Проверки она обязана была заменить собственную кровь. Обхитрить семидесятилетнего старика не должно составить особого труда. Тем более для нее, проходившей это испытание многократно.

Однако внутреннее чутье буквально выворачивало наизнанку все органы. Казалось, в животе все скрутилось в узел, а желудок и вовсе кто‑то обхватил ладонью и сжал.

– Что происходит, вообще?.. – тихо задала риторический вопрос Арлин, обеспокоенно потерев ладонью балахон в области живота.

Собственному предчувствию она привыкла доверять. И если ее страх и впрямь обоснован, то лучше было бы уйти отсюда прямо сейчас. Ведь если она не сможет заменить собственную кровь на подделку, или ректору удастся раскусить обман, ее просто‑напросто ждёт смерть…

Таким, как она, не оставляют права на жизнь.

Но в этот момент из живота у нее громко заурчало, напоминая, что, вообще‑то, с самого утра Арлин ничего не ела.

Девушка хмыкнула, мгновенно успокоившись. Тот вариант, что ее дурное самочувствие – лишь результат голода, нравился ей гораздо больше, чем предвестие беды. А значит, можно никуда не уходить и остаться в кабинете.

В этот момент дверь ректорской распахнулась, с грохотом ударив о стену.

Арлин подпрыгнула от неожиданности, а затем медленно повернула голову в сторону старика, которого так долго и нервно ждала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вот только на пороге оказался вовсе не он… а молодой мужчина с широкими плечами, злыми желто‑карими глазами и чеканным жестким профилем, не сулившим ей ничего хорошего.

Он взглянул на нее и тут же замер, словно молнией ударенный.