Оливер Твист - Чарльз Диккенс

— Что это значило-бы? — сказалъ Тоби, когда они возвратились наверхъ. — Не можетъ же онъ придти сюда?… Я… я… надѣюсь, что нѣтъ.

— Если бы онъ направлялся сюда, то пришелъ бы съ собакой, — сказалъ Кэкъ, нагнувшись и разглядывая собаку, которая, задыхаясь, лежала на полу:- Эй! Дай ей немного воды. Она ослабѣла, долго бѣжала.

— Ишь какъ, вылакала все до капли, — произнесъ Читлингъ, послѣ того какъ нѣкоторое время молча наблюдалъ за собакой. — Вся въ грязи… хромаетъ… чуть не ослѣпла… Она, видно, сдѣлала длинный путь.

— Откуда она прибѣжала? — воскликнулъ Тоби. — Конечно, она побывала въ другихъ пристанищахъ и, найдя тамъ все только чужихъ, прибѣжала наконецъ сюда, гдѣ она не разъ бывала раньше. Но сперва то откуда она появилась и почему пришла сюда одна, безъ него?

— Онъ — (никто изъ нихъ не рѣшался назвать убійцу по имени) — онъ едва ли покончилъ съ собою. Какъ вы думаете? сказали Читлингъ.

Тоби покачалъ головою.

— Если бы такъ, — сказалъ Кэкъ:- то собака повела бы насъ къ тому мѣсту. Нѣтъ. Я думаю, онъ махнулъ заграницу, а собаку оставилъ. Онъ какъ нибудь перехитрилъ ее, иначе она не была бы такъ спокойна.

Такъ какъ это рѣшеніе казалось болѣе правдоподобнымъ, то оно и было принято всѣми, какъ окончательное. Собака залѣзла подъ стулъ и, свернувшись въ клубокъ, задремала, не обращая больше ни на кого вниманія.

Стемнѣло уже настолько, что они закрыли ставни и зажгли свѣчу. Страшныя событія послѣднихъ двухъ дней глубоко угнетали всѣхъ троихъ, и это настроеніе еще подчеркивалось опасностью и неизвѣстностью ихъ собственнаго положенія. Они ближе сдвинули свои стулья и вздрагивали при всякомъ шумѣ. Говорили они мало, да и шепотомъ, и были такъ безмолвны и боязливы, какъ будто тѣло убитой женщины лежало въ сосѣдней комнатѣ.

Такъ прошло нѣсколько времени.

Вдругъ внизу кто-то торопливо началъ стучать въ дверь.

— Это маленькій Бэтсъ, — сказалъ Кэкъ, оглядываясь съ сердитымъ видомъ, чтобы скрыть свой испугъ.

Стукъ повторился. Нѣтъ, это не Бэтсъ…. Онъ никогда такъ не стучитъ.

Крэкитъ подошелъ къ окну и, выглянувъ, вздрогнулъ. Они поняли, кто пришелъ. На поблѣднѣвшемъ лицѣ Тоби можно было прочесть это. Собака тоже въ одно мгновеніе встрепенулась и подбѣжала къ двери.

— Надо его впустить, — сказалъ Тоби, взявъ свѣчу.

— Нельзя развѣ не пускать? — хрипло спросилъ каторжникъ.

— Нѣтъ. Онъ долженъ войти.

— Не оставляй насъ въ темнотѣ, - сказалъ Кэкъ, взявъ съ наличника камина другую свѣчу и зажигая ее такою дрожащей рукой, что стукъ въ дверь повторился еще два раза, прежде чѣмъ ему удалось зажечь.

Крэкитъ спустился внизъ и вернулся въ сопровожденіи человѣ, нижняя часть лица котораго была закутана платкомъ, а другой платокъ былъ обвязанъ вокругъ его головы, подъ шляпой. Онъ медленно снялъ ихъ. Блѣдное лицо, глубоко запавшіе глаза, впалыя щеки, запущенная, небритая борода, истощенный видъ, короткое и частое дыханіе…. Это была тѣнь Сайкса.

Онъ положилъ руку на спинку стула, стоявшаго посреди комнаты, и хотѣлъ сѣсть, но вдругъ затрепеталъ и, глянувъ черезъ плечо, отодвинулъ стулъ назадъ вплотную къ стѣнѣ — насколько было возможно придвинуть, притиснуть къ ней — и усѣлся.

Ни одно слово не было еще сказано. Онъ молча смотрѣлъ то на одного, то на другого. Если это нибудь украдкой взглядывалъ на него и встрѣчался съ нимъ глазами, то сейчасъ же отводилъ взоръ въ сторону. Когда его глухой голосъ нарушилъ тишину, всѣ трое вздрогнули. Они никогда раньше не слыхали, чтобы онъ такъ говорилъ.

— Какъ попала сюда собака? — спросилъ онъ.

— Она прибѣжала одна, часа три назадъ.

— Въ вечерней газетѣ сказано, что Феджина забрали. Правда это или враки?

— Правда…

Опять наступило молчаніе.

— Да провалитесь вы всѣ! — сказалъ Сайксъ, проводя рукою по лбу. — Неужели вамъ нечего сказать мнѣ?

Они безпокойно зашевелились, но никто не заговорилъ.

— Ты, хозяинъ! — сказалъ Сайксъ, поворачиваясь лицомъ къ Крэкиту. — Собираешься ли ты продать меня, или позволишь мнѣ укрыться здѣсь, пока кончится травля?

— Можешь оставаться, если считаешь, что здѣсь безопасно, — отозвался вопрошаемый послѣ нѣкотораго колебанія.

Сайксъ взглянулъ, или скорѣе, попытался взглянуть на стѣну позади себя и спросилъ:

— Что, оно… тѣло… похоронено?

Они покачали головами.

— Почему же нѣтъ! — продолжалъ онъ, метнувъ назадъ тотъ же взглядъ. — Для чего они хранятъ надъ землей такую мерзость? — Кто стучитъ?

Крэкитъ, уходя изъ комнаты, движеніемъ руки далъ понять, что бояться нечего, и тотчасъ вернулся введя за собою Чарли Бэтса. Сайксъ сидѣлъ противъ двери, такъ что тотъ сразу же увидѣлъ его.

— Тоби, — сказалъ подростокъ, отпрянувъ назадъ, когда Сайксъ обратилъ на него глаза, — почему ты не сказалъ мнѣ этого внизу?

Сайкса такъ пугало то содроганіе, съ которымъ сторонились отъ него, что онъ попытался задобрить даже этого мальчика. Несчастный кивнулъ ему головой и выразилъ готовность обмѣняться съ нимъ рукопожатіемъ.

— Я уйду въ другую комнату, — сказалъ подростокъ, отступая еще дальше.

— Чарли! — сказалъ Сайксъ, выступая впередъ. — Развѣ ты… развѣ ты не узнаешь меня?

— Не подходи ближе ко мнѣ! — отвѣтилъ мальчикъ, отшатнувшись еще и глазами полными ужаса глядя на лицо разбойника. — Чудовище!

Убійца остановился, и они смотрѣли другъ на друга; но постепенно Сайксъ опустилъ глаза къ землѣ.

— Будьте вы всѣ три свидѣтелями, — вскричалъ мальчикъ, потрясая стиснутымъ кулакомъ и разгорячаясь все болѣе и болѣе по мѣрѣ своихъ словъ:- Будьте свидѣтелями: я не боюсь его! Когда придутъ за нимъ, я выдамъ ero!.. Я выдамъ! Я говорю вамъ это напередъ! Онъ можетъ убить меня, если захочетъ, или если посмѣетъ, но я выдамъ его, разъ я здѣсь! Я выдалъ бы его и тогда, если бы ему предстояло бытъ свареннымъ заживо. Убійца! Помогите! Если есть хотъ одинъ не трусъ среди васъ, то вы мнѣ поможете! Убійца! Помогите! Вяжите его!

Съ этими криками, сопровождая ихъ нервной жестикуляціей, мальчикъ вдругъ бросился одинъ на сильнаго мужчину и благодаря энергіи отчаянія и внезапности нападенія заставилъ его тяжело грохнуться на полъ.

Трое, созерцавшіе эту сцену, были ошеломлены. Они не вмѣшивались; убійца и подростокъ катались по полу, при чемъ послѣдній, не обращая вниманія на сыпавшіеся на него удары, все тѣснѣе и тѣснѣе охватывалъ руками грудь противника, не переставая изо всѣхъ силъ звать на помощь.

Однако борьба была слишкомъ неравна, чтобы тянуться долго. Сайксъ придавилъ его къ полу и наступилъ ему колѣномъ на горло. Но въ это время Крэкитъ дернулъ его и съ испугомъ указалъ на окно. Внизу горѣли огни, слышались громкіе и настойчивые голоса и топотъ безчисленныхъ ногъ на ближайшемъ деревянномъ мосту. Какой то всадникъ, очевидно, спѣшилъ вмѣстѣ съ толпой. Раздавался звонъ копытъ, ударявшихъ о неровную мостовую. Огни все прибывали; гулъ отъ топота бѣгущихъ ногъ разрастался и становился все громче. Вотъ послышался громкій стукъ въ дверь; за нимъ послѣдовалъ хриплый ропотъ такого множества гнѣвныхъ голосовъ, передъ которымъ содрогнулся бы и самый отважный.

— Помогите! — пронзительно закричалъ мальчикъ. — Онъ здѣсь! Ломайте дверь!

— Именемъ короля! — раздался повелительный крикъ, и опять толпа заревѣла, но еще громче.

— Выломайте дверь! — крикнулъ подростокъ. — Они не откроютъ вамъ добровольно! Направляйтесь прямо въ ту комнату, гдѣ горитъ огонь! Выломайте дверь!

Едва онъ умолкъ, какъ частые и тяжелые удары посыпались на дверь и ставни нижняго этажа. Толпа разразилась громкимъ ура, впервые позволившимъ составить вѣрное представленіе о ея необъятныхъ размѣрахъ.

— Откройте дверь какого нибудь чулана, гдѣ я могъ бы запереть этого дьяволенка, — яростно вскричалъ Сайксъ, бѣгая взадъ и впередъ и таская съ собой мальчика съ такой легкостью, какъ будто это былъ пустой мѣшокъ. — Вотъ сюда! Скорѣе!

Онъ швырнулъ его за дверь, потомъ закрѣпилъ засовъ и повернулъ ключъ.

— Входная дверь хорошо заперта? — спросилъ онъ.

— На двухъ замкахъ и на цѣпи — отвѣтилъ Крэкитъ, попрежнему пребывавшій, какъ и Кэкъ и Читлнигъ, въ состояній безпомощности и растерянности.

— А сама она прочна ли?

— Обита желѣзомъ.

— И ставни тоже?

— Да, и ставни.

— Будьте вы прокляты! — крикнулъ злодѣй, распахнувъ окно и угрожая толпѣ. — Бѣснуйтесь себѣ! Я еще васъ проведу!

Изъ всѣхъ ужаснѣйшихъ криковъ, когда либо поражавшихъ ухо человѣка, ни одинъ не могъ бы сравниться съ ревомъ разъяренной толпы въ эту минуту. Нѣкоторые кричали стоявшимъ ближе, чтобы они подожгли домъ, другіе приказывали полисменамъ застрѣлить его. Ни одинъ среди нихъ не проявлялъ такого гнѣва, какъ всадникъ, который соскочивъ съ сѣдла и бросившись въ толпу, расталкивая ее, какъ водный потокъ, остановился подъ окномъ и закричалъ голосомъ, заглушившимъ всѣ остальные.