Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия - Владимир Колотенко

– Вот поэтому мы и не имеем права, – сказал я, – терять то, что добыто Его тяжким трудом. Мы, знающие теперь толк в делах Его. Вот теперь-то и нужна наша Пирамида.

– Но тебе не кажется?..

– Не кажется, – оборвал я его, – нужен клон…

– Клон – это хорошее слово.

– Нужен клон, чтобы наша с тобой Пирамида засверкала всеми гранями совершенства…

Теперь Юра только смотрел на меня, он просто ждал продолжения разговора.

– Клон, – продолжал я, вспомнив рассуждения Жоры, – это ведь инкубатор, хранилище избирательных генов. И в этом его главное предназначение. Мы в любой момент можем дать развитие новому поколению, выпустить своего джина из бутылки, и пусть себе он осваивает свою Ойкумену. Но наш джин всегда будет на коротком поводке, с уздой совершенства на шее.

– Клон – это хорошее слово, – согласился Юра, – хотя жить в узде – последнее дело…

– «И будет сладко иго Мое», – сказал я словами Иисуса.

– … а вот Пирамида… Я ее не совсем понимаю.

– Это так же просто, – заверил я, – как поймать вон ту бабочку.

– Ты сначала поймай, – предложил Юра.

Я только улыбнулся.

– Слушай, – вдруг сказал он, – а помнишь у Лема, в его «Сумме технологий»…

– Это наша настольная книга, – сказал я, – «Библия», «Капитал», «Феномен человека» и «Сумма технологий»…

Юра с любопытством посмотрел на меня.

– И вы…

– Мы просканировали все, что мир постарался очень забыть.

– Слушай, – Юра неожиданно взял меня за плечо, – а что Аза, как она, где она?.. Ты что-нибудь знаешь о ней?.. Наш Гуинплен, наверное…

– Не знаю, – отрезал я и высвободил плечо.

– Интересно было бы…

– Да, – сказал я, – интересно…

И Юра, и Аня, все они, конечно, считали виновным меня в той трагедии, которая приключилась с Азой и нашим первенцем. А я так не думал. Они ведь тоже были участниками тех грустных событий. Правда, ни Аня, ни Юра, да и никто из них не могли чувствовать за собой никакой вины за случившееся. Вся вина, считали они, ясное дело, лежала на мне. Но в чем выражалась эта вина? Кто мог на это ответить? Никто. Вины просто не было.

Еще два дня мы пробыли с Юрой вместе. Мы уточнили детали сотрудничества и договорились с ним созвониться.

– Хорошо, – сказал он, – я приеду. Причешу все свои дела и…

Вот-вот, радовался я, вот ведь в чем сила Его Святого Духа!

Когда мы уже расставались, договорившись о скорой встрече, он взял меня за локоть, крепко сжал его и, сняв очки, чтобы я не смог солгать ему, заглянул мне в глаза:

– Слушай, – спросил он, – это правда?

Я сделал вид, что не понимаю его.

– Ну вся эта твоя Пирамида?

Он все еще не верил мне. Нельзя было медлить с ответом, нельзя было ни на миг посеять в его душе никаких сомнений. И я сказал, сказал просто и ясно:

– Пирамида, – я тоже сжал его локоть, – это моя кровь.

Он улыбнулся, высвободил руку и надел очки.

– Да, видимо, нанотехнологии все-таки изменят лик Земли. И твоя Пирамида вполне может быть выстроена.

– Да, – сказал я.

– Да, – сказал он.

Я в этом был уверен, поэтому не сказал больше ни слова.

– Хорошо, – сказал он, – ладно… Скажи мне вот еще что…

Он поправил очки указательным пальцем.

– Ватикан – это Пирамида? 

– Ну, конечно, нет, – сказал я, – Ватикан – это лишь одна грань Пирамиды: власть Бога. Может быть, две. Власть Бога и денег. Не нужно смотреть даже в оптический прицел, чтобы увидеть, как скособочена эта Пирамида.

Юра внимательно слушал.

– Понимаешь, – сказал я, – Пирамида – это когда все грани равны у каждого, кто наделен генофондом. От какого-то там завалящего вируса и аж до царства людей.

– От вируса?

– И до царства людей…

– Ладно, – сказал Юра, ища мою руку, – разберемся потом. И пока! Мне нужно еще успеть…

Если бы мы могли только знать тогда, если бы мы могли предположить, как все обернется… Но, как в любом большом деле, жертвы неизбежны. Нам тоже не удалось их избежать.

– Да, ты говорил…

– Это было в конце марта на Пасху католиков, а уже в начале апреля…

Глава 5

Мы еще долго не могли взять в толк: тем ли мы в жизни заняты? Знаешь, мы – мучились… Наступил 2001 год, пришла осень… Вдруг, как снег на голову, как всевселенское умопомрачение – 11 сентября!.. Это был вызов добру, справедливости, совести, наконец, вызов разуму… В самом ли деле ты sapiens, Homo? Или ты просто гомик, миллионолетия преследующий самое себя? Дикое животное, тварь, урод, гадина, мерзкая мразь…

И саморазрушение – твоя суть!

Как же построить это неуловимое, не поддающееся пока даже осмылению совершенное общество, этот Град Божий? Где взять рецепт? У Будды, у Христа, у Мухаммеда?..

Я чувствовал себя совсем раздавленным: как представить себе это Царство Небесное? Как потом оказалось, сотворить мир гораздо проще, чем его осознать. За две тысячи лет мир ни капельки не изменился, не стал ни на йоту добродетельнее, мягче, счастливее, тише… «Хлеба и зрелищ!» – это лозунг и сегодняшнего дня. Деньги по-прежнему являются эквивалентом деятельности человека. Схема жизни человечества – сделать деньги – захватить власть – покорить рабов – наслаждаться…

Мир с такими грандиозными открытиями (порох, пар, колесо, письменность, крыло, атом, электричество, ген…), мир, который кичится такой высокой организацией мозга человека разумного, его воспитанием и образованием, человека, вооруженного знаниями поражений и побед предыдущих цивилизаций, оснащенного интернетом и самыми современными достижениями науки и техники, человека, в руках которого управляемый атом и подвластный его воле ген, мир, который, казалось, так ладно скроен и крепко сшит, сегодня трещит по всем швам. По всем швам… На земле уже нет места, где бы не ступала нога человека, и где бы она не ступила, везде оставила свой замызганый и заплеванный, зловонный, черный роковой след. Ор, жор, мор, тремор, террор… Tumor, kolor, kalor, dolor, наконец, functio leze и все остальные признаки не только воспаления, но и скорой агонии. Апокалипсис, ад…

На сегодяшний день 99,9 % живых существ на земле уже вымерло. Это факт, от которого не отмахнешься. И чем мы отличаемся от Содома и Гоморры? Ничем. Чем мы отличаемся от Великой блудницы, Рима? Ничем. Люди, разлепите ресницы, расплющите очи: Армагеддон на дворе! Выковыряйте из ушей серные пробки! Разве вы не слышите зычных труб Апокалипсиса?..

– В чем же все-таки дело?

– А все дело в том, что технология естественной генной инженерии не соответствует технологии социальной инженерии, которую человек берет, так сказать, с потолка. Мы для строительства общественной жизни, человеческого муравейника, используем экономические, экологические и социальные законы и успешно пренебрегаем биологическими, потому-то и Пирамида современной жизни кривая: кособочит, дрожит, едва держиться на ногах…

– Что же делать? – спросил я у Жоры.

– Как это «что»? Нужна свежая кровь…

Глава 6 

Конечно же, все это не могло оставить равнодушным даже самого черствого из людей. Я почувствовал, что задыхаюсь, тону в этом жутком угаре. Душа моя рвалась в клочья, а ум приказал ухватиться за спасательный сук. Выбора не было, не было мочи терпеть. Это заставило присмотреться к себе и своему окружению, пересмотреть концепцию собственного существования, круто изменить стиль и траекторию жизни. Требовалось незамедлительное вмешательство воли. Я пришел к выводу, что из года в год, день ото дня, час за часом человечество деградирует. Что там деградирует – вымирает. Вымерли динозавры и мамонты, птеродактили и бронтозавры, исчезли с лица земли эти безмозглые узкоумые уроды, туда им и дорога, но ты, человек, Homo и, так сказать, очень sapiens, ты-то о чем думаешь? Что творишь на земле?! Достаточно было внимательно присмотреться к себе, сначала к себе. Достаточно было посмотреть через призму добра, да-да, через призму добра, красоты и, конечно же, совершенства, посмотреть на сей серый и убогий мир рабов плоти, роботов наслаждения… Господи, Боже милостивый! что я увидел! Царящий хаос безвкусицы, ханжества и разврата. Мир невежд и неверия окружал меня. Я был убит, потрясен, растерзан. Какой смерч, какое нагромождение неразумия и бесстыдства. Все институты, созданные человеком для защиты и услады греха просто потрясали. Про что пестрели газеты, о чем галдели радиопродукторы, что проповедовали телеведущие?.. Насилие, наркотики, террор, смерть всех искусств, гибель книги, театра, кино, поэзии и, главное, – правды. Этот зловонный мир, этот смердящий человеческий отстойник стал невыносим и уже требовал своего Везувия, своего Апокалипсиса и, наверное, своего очистительного Потопа. Очевидным знаком надвигающейся беды стали сладострастные обещания рая вождями в то самое время, когда вокруг смердело дерьмо разложения и распада. Невозможно стало слышать косноязные убогие речи наших правителей, этих жалких кротов и заик. Это не были тихие теплые велеречивые проповеди Иисуса, как не были и пламенные речи Сократов и Цицеронов, Демосфенов и Цезарей. За ними не стояли очереди в библиотеках, их не переписывали в терадки, не перепечатывали десятками экземпляров… Заики оставались заиками, фарисеи и книжники – лжепророками. С кем бы я не распечатывал эту тему, у кого бы не пытался добиться ответа на душераздирающий крик, никто внятно и членораздельно мне ответить не мог. Все только удивлялись моему удивлению, пожимали плечами, мол, нашел о чем спрашивать, разводили руками или что-то мычали… Или молчали, тупо рассматривая свои ногти. У кого-то были, правда, попытки найти выход из тупика юродливым философствованием, но эти уродцы были настолько жалки и беспомощны, что хотелось рыдать. Как-то я бросился с этим к Жоре. Я прилип к нему, как банный лист к заднице: «Ты скажи, нет скажи мне, скажи!..». Жора встрепенулся, откашлялся и вдруг загудел: