Солнечные стрелы - Джудит Тарр

Я пытался противиться, убеждал Айбуран. Ради памяти твоего отца и ради тебя.

А она? Айбуран оглянулся. Возможно, чтобы поймать взгляд императрицы. Возможно, чтобы оттянуть время.

Она поймала тебя, ответил Эсториан за него. Она мудра, холодна, расчетлива. И служит не свету, а тьме. Ты пал, Айбуран, но все-таки ты должен был рассказать мне обо всем. Айбуран промолчал. Лицо его словно окаменело. Эсториан выпрямился и замер, всем своим видом показывая, что не хочет продолжать разговор. Жрец поклонился и развернул своего тяжеловоза. Он поскакал, грузно покачиваясь в седле, но не в сторону императрицы, а туда, где белели плащи магов. В сущности его произошли изменения. Их вызвали вовсе не волнения, связанные с сердечными делами вдовствующей леди Мирейн, Видимо, городок, к которому он приближался, давал о себе знать. Он поскакал вперед, не заботясь о том, следует ли за ним охрана. Сидани поджидала его на вершине небольшого холма. Там же сидела Юлия, и три мохнатых маленьких существа гонялись друг за другом, проваливаясь по грудь в снег. Когда он подъехал, юл-кошечка оглянулась и вскарабкалась по ноге Сидани к ней на колени. Котенок, зарычав, прыгнул с явным намерением перегрызть крестец Умизана, но Эсториан перехватил его в воздухе и усадил на луку седла. Сидани молчала, и, когда они тронулись с места, Эсториан, для приличия немного помешкав, перевел жеребца в галоп. При'най стоял на месте слияния двух ключевых асанианских дорог: широкой южной магистрали и ответвляющегося от нее торгового пути в Керуварион. Но обе трассы сейчас казались вымершими, на них не было видно ни паломников в темных дорожных одеждах, ни торговцев, сопровождаемых караванами тяжело груженных сенелей, ни повозок селян, спешивших на городской рынок. Домики вдоль обочин были безмолвны, но не пусты. Эсториан чувствовал это.

Они боятся тебя, сказала Сидани. После продолжительного молчания ее голос звучал хрипло. Отзвук его угас в ледяном безмолвии, нарушаемом только позвякиванием кольчужных колец, скрипом сбруи и глухим стуком копыт. Изредка всхрапывали сенели. Люди молчали, сжимая рукояти мечей. Арьергард и авангард войска подтянулись друг к другу. Один из разведчиков подскакал к Эсториану.

Ворота открыты, доложил он, и они охраняются. Однако других людей нигде не видать.

Возможно, все они там, в городе, предположил Эсториан.

Возможно, сир, кашлянув, сказал воин, но мне это не нравится. На крепостных стенах никого нет, на башнях тоже. Они что-то задумали, не иначе.

Я войду и посмотрю, что, сказал Эсториан.

Но, сир...

Я войду. Он вошел. Но не сразу. Он выждал, пока эскорт спустится с холма, и только потом двинулся по направлению к городу. Наверное, летом При'най смотрится bekhjnkeomn, окруженный кольцом парков, фруктовых садов и виноградников. Сейчас сугробы под голыми ветками деревьев напоминали могильные холмы. Северные ворота были распахнуты. Под их сводами толпились вооруженные люди, сияла бронза доспехов и сталь кирас. Если въезд в город охраняется так хорошо, то, значит, в стенах его квартируется войско, судя по темно-желтым расцветкам формы, подчиняющееся лорду Ансаваара. Но Ансаваар мятежен. Следовательно, При'най занят военным отрядом, который Эсториан должен либо подчинить себе, либо уничтожить. Он не стал высылать впереди себя глашатаев, как делал, приближаясь к другим городкам. Вряд ли его появление здесь покажется кому-нибудь неожиданным. Зимний ветерок развевал знамя над его головой боевой штандарт Солнцерожденных, не вынимавшийся из чехла со времен Варуиана. Золотое солнце пылало на ярко-малиновом фоне, Роль знаменосца взял на себя один из оленейцев, но не Корусан. Мальчишка ни на йоту не удалялся от своего господина, все время молчал и не снимал руки с рукояти меча. Он казался больным или погруженным в мрачные размышления. Придется задать ему пару вопросов. Но позже, потом, не сейчас. Эсториан расправил складки ярко-малинового плаща, срочно доставленного ему из обоза, и легким галопом подскакал к шеренге солдат, перекрывающей въезд в город. Древки копий угрожающе качнулись навстречу ему. Умизан фыркнул и остановился. Стражи стояли недвижно, но глаза их были опущены: они несомненно знали, кому преграждают дорогу, никто из них не осмеливался поднять голову.

Император, сказал он, и его голос раскатился вдоль заснеженных стен, желает войти в При'най. Кто приказал вам препятствовать ему в этом? Гробовое молчание. За спиной слышался тихий шелест вытаскиваемых из ножен мечей, потом храп сенелей. Юлия, выскользнув из-под ног Умизана, встала бок о бок с ним, подергивая хвостом, словно высматривая добычу.

Каждый город, голос прилетел откуда-то сверху, со стены, каждый город Асаниана принадлежит императору, и все мы верные его слуги. Эсториан вскинул голову, но не сумел разглядеть говорящего.

Если это так, сказал он, почему же ты, дерзкий, осмеливаешься стоять над своим императором? Ответа не последовало. Юлия медленно пошла на врагов, рыча и обнажая клыки. Умизан двинулся за ней. Толпа стражников заколебалась и стала таять. Гвалт в тоннеле, проходящем сквозь крепостную стену, показался ему оглушительным. В нем утонули рычание Юлии, взвизгивание сенелей и восклицания разбегающихся солдат. Стражники, убегая от острых копыт и рогов, жались к каменным плитам прохода, ныряли в боковые проемы, прыгали в сумрак расходящихся в обе стороны галерей. Шум доносился сюда из города, он не умолк даже тогда, когда Эсториан выехал на широкую улицу, ведущую к центру При'ная. Площадь перед двумя высокими строениями храмом и дворцом лорда была забита гомонящим людом, но лиц со бравшихся Эсториан не мог разглядеть, он видел одни затылки. Плотная цепь стражников на ступенях лестницы, ведущей ко дворцу, едва сдерживала напор толпы. Он подъехал к площади и, остановив Умизана, повелительно взмахнул рукой. Трубач, выступивший на два шага вперед, отчаянно трусил, бросая затравленные взгляды на рысь, но чувство долга в нем возобладало. Он поднес трубу к дрожащим губам, звонко и чисто затрубил. Возбужденные голоса мгновенно умолкли. Словно рассеченная надвое ударом хлыста, толпа раздалась, открывая дорогу. Люди падали ниц и покорно застывали, заслоняя головы руками. Странное выражение верности, подумал Эсториан. Он медленно ехал меж лежащих вповалку тел, ожидая предательского свиста стрелы или удара в спину. Но все было тихо. Он благополучно подъехал к шеренге солдат, охранявших дворец, и спешился. Стражники расступились, вскинули на караул копья, опустив головы, не смея взглянуть императору в лицо. Эсториан бросил поводья подбежавшему груму и зашагал по широким сту пеням вверх. В покоях дворца было темно после сверкающего солнцем и снегом простора, какие-то люди беспрестанно сновали туда-сюда в путанице комнат и переходов и либо прятались, завидев высокую, обернутую красным плащом фигуру широко шагающего человека, либо падали на пол там, где стояли, и замирали, подрагивая от страха. Наконец он достиг просторного зала, в центре которого на высоком помосте стояло широкое, выложенное подушками кресло. На нем восседал важного вида асанианин, вокруг которого сгрудились, казалось, не менее важные особы, но количество мантий на них говорило, что они всего лишь вассалы занимавшего кресло лорда. Рядом с помостом на маленьком табурете сидел узенький человечек с пером и свитком в руках, на полу возле него валялись закованные в цепи люди. Ни секунды не медля, Эсториан пересек зал и подошел к помосту. Лорд Ансаваара сполз с кресла и, подогнув колени, рухнул к его ногам. Придворные знатного вельможи проделали то же самое и распростерлись на полу, прикрывая ладонями затылки и вознося зады к потолку. Стражники, охранявшие помост, неслышно ступая, попрятались за колоннами.