Гончий бес - Александр Сивинских

– Сильвия! Вернитесь! – в отчаянии закричал Марк. – Он опасен!

– Оставь её сынок, – сказал Дядюшка Джи. – Ещё неизвестно, кто опаснее. Влюб-лённая женщина подобна тигрице.

Он вдруг насторожился.

– Слышите? Вы это слышите?!

– Что, сэр?

Лицо Дядюшки Джи порозовело.

– Звуки победы, – сказал он и поднялся на ноги.

И стоял на них твёрдо. Как подобает Луизианскому Льву.

Сулейман был раздавлен. Спина согнута как у старца, руки безвольно болтаются. Даже борода у него потускнела, став похожей на пучок грязной проволоки. Из дыр в зали-том кровью халате торчали останки саранчуков. Они и впрямь напоминали гнилые, рас-крошившиеся корни зубов. «Гнёзда» тварей начинались на затылке и опускались до самых лопаток. В два ряда. Шестнадцать штук. Конёк-Горбунок предложил удалить их с приме-нением обезболивающего (у всё ещё беспамятного Декстера нашлась аптечка), но шеф лишь вяло отмахнулся. Сами отвалятся.

Усмирять его с помощью перстня не пришлось. Стоило дяде Мише перерубить по-следнюю «косу» из механо-инсектов, Сулейман прекратил всякое сопротивление. Сел на пол и тихонечко заныл. Вскоре выяснилось, что нытьё складывается в какой-то печальный мотив. Это была погребальная песня – такая же древняя, как сам ифрит.

Он и сейчас продолжал подвывать. Правда, уже снаружи, в холле.

А в машинном зале кипела грандиозная уборка. Братья Улугбековы под предводи-тельством вернувшего человеческий облик отца перекрывали и глушили пробками трубо-проводы, изолировали кабели и складывали в аккуратную кучку дьюары со сжиженным азотом. Раны у них успели затянуться. Да и сами они с каждой минутой всё меньше похо-дили на монстров. Отец торопил их. Став людьми, они вряд ли смогут без ущерба хватать голыми руками холодные как лёд преисподней шары дьюаров или провода под высоким напряжением.

– Угадай, что нам показали эти демонические гастарбайтеры? – спросил Жерар, кач-нув в сторону дэвов головой. – Пока вы бездушно крушили музейные экспонаты.

– Наверно, карточные фокусы, – сказал я.

– Глупо было бы… Лифт, чувачок! Они показали нам лифт. Замаскирован в одной из лабораторий под шкаф для реактивов. И знаешь, куда выходит шахта?

– Тоже мне, бином Ньютона. В их охотничий домик.

– Ё-о… – расстроился Жерар. – Чувачок, ты знал, что ли?

– Догадался. Во-первых, именно этим лифтом они могли быстро и тайно попадать сюда. Во-вторых, окрестности озера зачарованы. Какая-то причина для этого была, правда ведь?

– Н-да, действительно.

– Больше того, я даже знаю, что ты собираешься мне предложить.

– Ну-ка, ну-ка…

– Забить на всю эту суету, подняться на лифте, сесть на «Харлей» и мотнуть домой. Потому что тебе уже давно пора засандалить в попу дозу анаболиков. А ещё хорошенько пожрать.

– Не просто анаболиков, – тявкнул бес. – Анаболических и андрогенных стероидов, чувачок! Будь точнее в формулировках. Но в целом ты прав. Вижу, мозги у тебя мало-помалу приходят в норму. Ну, что ответишь на моё предложение?

– Целиком поддерживаю, – сказал я.

Жерар просиял и запрыгал на всех четырёх лапках сразу, будто на них были обуты пружинные башмачки.

– Круто! А давай, уйдём по-английски. Не прощаясь.

– Давай. Только захватим с собой одного человечка.

– Твоего папашу?

– Нет. Да он и сам откажется. Думаю, ему найдётся, что обсудить с мистером сена-тором. Раз уж афера с похищением совалась.

– Тогда кого?

– Шефа, – твёрдо сказал я.

– А вот и победители, – объявил Дядюшка Джи.

Из тоннеля показалась вереница людей. Впереди два полуголых человека восточной наружности тащили на большом листе фанеры Декстера. Он был в сознании, но не шеве-лился. Двигались только губы, бормоча слова «Hound Dog». Следом вышагивал весёлый капитан Иванов. Он поигрывал красивым сафьяновым тубусом (Марк решил, что там ле-жит меч Декстера), фальшиво насвистывал и порой подёргивал задом. Совершенно как Элвис. Но в глазах Иванова не было даже намёка на безумие. Последними, прилично от-став, шли Сильвия и Михаил Горбунов. С этими голубками всё было абсолютно ясно. Ед-ва отыщут подходящее место, устроят грандиозный секс. А может, уже успели устроить.

Ни «нудиста», ни его говорящей собачонки не было.

За пару метров до Дядюшки Джи капитан Иванов перестал свистеть и приплясывать, подтянулся и понёс тубус на вытянутых руках.

– Господин сенатор. – Он торжественно, будто реликвию, вручил тубус ЛЛ. – Собла-говолите принять чертежи ваших гениальных творений. К сожалению, оригиналы утраче-ны. Это всего лишь копии. Но выполнены они моим сыном, а значит – идеально.

Дядюшка Джи принял тубус, а потом замотал головой, будто отгоняя мух, и крепко обнял Иванова.

Марк с умилением смотрел на эту сцену, знаменующую завершение безумной экспе-диции, когда кто-то тронул его за плечо. Он повернул голову.

– Господин Горбунов велели передать эту вещь вам, господин Фишер, – заискиваю-щим голосом сказал один из восточных людей. – Вы обронили её в коридоре.

И с поклоном протянул Марку зерцало Макоши.

ГЛАВА 24

ПАВЕЛ

Мы возвращались в Императрицын. Шеф рассказывал историю своего романа с Чёр-ной Вдовой монотонным, глухим голосом, который странным образом перекрывал рёв мотоциклетного мотора.

Путь наш отмечали обломки саранчуков, постепенно выпадавших из спины, шеи и головы ифрита.

…С братьями Улугбековыми Сулейман познакомился, будучи сосланным в Среднюю Азию. Ему, привыкшему барствовать, были нужны помощники, а выражаясь прямо – слу-ги. А эти парни оказались расторопными, неплохо образованными (Искандер заканчивал технический ВУЗ, Улугбек учился на механизатора) и по-восточному почтительными. В награду за верность Сулейман даровал им длинную жизнь, способность к простейшему чародейству и умение время от времени менять облик. Внешность для превращений бра-тья выбирали самостоятельно; оба сошлись почему-то на демонической. Сулеймана это, в общем, устраивало. Случались моменты, когда нужно было кого-нибудь припугнуть, а то и попортить шкуру.

Вскоре он жил припеваючи. Числился счетоводом в хлопководческом совхозе, но за-нимался в основном раскопками древнего Хорезма. Отыскал там много интересного, а по-том наткнулся на какую-то жуть, против которой сам оказался бессилен. К счастью, в стране началась хрущёвская оттепель. Сулеймана реабилитировали, и он живенько удрал из республики, где его стараниями вырвалось на свободу тысячелетнее зло. Хорезмский Ужас помчался за ним, но перепутал направление и угодил в Афганистан, где лютовал до сих пор, порождая одно кровопролитие за другим.