Дети Богов и Воинов - Шона Лоулес

закуталась в плащ. Никто не заметит, как изменилась моя внешность, если я не стану снимать верхнюю одежду. К тому же я могу предложить как можно скорее перевезти Мурху в Дублин, сославшись на нехватку трав. Возможно, он попросту съел что-то несвежее. Или виной всему недавняя кровопролитная битва, и его изможденный рассудок попросту не выдержал такого накала страстей. Я не раз наблюдала, как воины всю ночь после сражения лежали в поту и страдали от кошмаров, а на следующее утро как ни в чем не бывало просыпались здоровыми.

Пока мы плыли к острову, Тейг молчал греб изо всех сил. Его мокрые от пота каштановые волосы прилипли к шее, а лицо выглядело мрачным и предельно сосредоточенным. Я не сводила глаз с острова, к которому мы приближались с каждой минутой, и крепче держала концы платка. Ноющая боль в левой руке и плече постепенно проходила, и мне уже было не так сложно сидеть с прямой спиной.

Как только лодка пристала, Тейг схватил сумки и помог мне выбраться на берег. Затем он помчался к заброшенной церкви, даже не оглянувшись в мою сторону. В полуразрушенных стенах горел яркий огонь, разгоняющий царящую на острове тьму. Приглядись Тейг внимательнее, он наверняка заметил бы произошедшие со мной изменения. Потуже затянув платок на голове, я припустила за ним.

– Сюда, Фоула, – помахал мне Тейг. Мурха лежал без сознания на земле рядом с ним. Оха стоял на коленях перед павшим принцем. Старый конюх смачивал тряпку в бочонке с морской водой и бережно протирал лоб Мурхи.

– Как он? – спросила я, опускаясь на землю рядом.

– У него лихорадка. – Оха убрал тряпку со лба Мурхи и с приоткрытым ртом наблюдал за дыханием принца. – Никогда не видел, чтобы жар появлялся так быстро.

Я дотронулась до щеки Мурхи и тут же отдернула руку. Его кожа горела. Что же с ним?

– Что не так? – спросил Тейг, переводя взгляд с брата на меня.

– Не знаю. Такую сильную лихорадку могло вызвать только заражение раны. Он пострадал во время битвы?

Тейг провел пальцами по волосам:

– Малморда задел его кинжалом, когда брат стаскивал его с дерева. Мурха уверял, что это обычная царапина. – Он кивнул Охе: – Покажи ей.

Оха опустил одеяло, и моим глазам предстал небольшой порез на бедре – вовсе не такой глубокий, чтобы привести к заражению. Я прижала пальцы к коже по обеим сторонам от раны, и в ноздри тут же ударила отвратительная вонь. Пострадавшая плоть пожелтела, а вены вокруг разреза обрели странный сиреневый цвет. Значит, Мурху отравили, и яд уже распространился по телу. Мое сердце заколотилось с такой силой, что я чувствовала каждый удар горлом.

Наклонившись поближе, Тейг взглянул на рану.

– Когда я уходил, было не так плохо. – Он покосился на Оху, и тот кивнул. – Нашего дядю убили с помощью яда, и его рана выглядела точно так же. Ты знаешь, как ему помочь?

– Я не… – Я отшатнулась. – Я…

Я крепко схватила Мурху за запястье и дотронулась до его тела даром исцеления. Да, в крови свирепствовал сильный яд, который подбирался все ближе к груди. Как только отрава тронет сердце, оно перестанет биться. Ни одно лекарство смертных уже не помешает ей закончить начатое.

– Попробуй, прошу тебя, – взмолился Тейг, вновь повышая голос.

Как я могла сказать ему, что он просит невозможного? Как могла поведать, что мне запрещено спасать Мурху? В голове вновь и вновь звучали слова Томаса: «Того, кто нарушит законы, ждет смерть». То же самое предупреждение неотступно преследовало меня, когда погибал Лонон. Теперь я знала, что новые законы – ошибка. Много лет назад Роунат пыталась открыть мне на это глаза, но я была ослеплена любовью к Томасу и не желала слышать правду. Впрочем, какая разница, если я ничего не могла изменить? Спасу Мурху, и меня будут судить, а потом казнят. Кто же тогда присмотрит за Брокканом?

Я убрала дрожащую руку с бедра Мурхи.

– Ему уже не помочь.

Прерывисто дыша, Тейг закрыл глаза ладонями. Оха с искаженным от горя лицом смотрел под ноги.

– Ты должен рассказать королю.

– Да. – Тейг выдохнул, стараясь взять себя в руки. – Я тотчас отправлюсь к нему. Перед смертью Мурха захочет повидаться с отцом и получить благословение от священника.

Я вынула из сумки листья пижмы.

– Я сделаю все, чтобы он испытал как можно меньше боли, но у вас мало времени.

– Я тоже останусь здесь, – сказал Оха и бережно взял Мурху за руку.

– Нет, – ответила я. – Если вы хотите, чтобы король Бриан прибыл сюда вовремя, грести нужно вам обоим.

Оха молча кивнул мне, а Тейг сжал руку брата.

– Дождись меня, Мурха. Прошу, не уходи без меня. – В его глазах стояли слезы, и мне казалось, что он едва сдерживает рыдания. – А потом, клянусь Богом, я убью Малморду собственными руками.

Он вскочил и побежал к лодке, за ним последовал и Оха.

Как только они ушли, я размотала платок. Из-за морской пены и моего дыхания ткань намокла и едва пропускала воздух. Сняв ее, я потерла пальцами кожу на шее, которая вновь сделалась гладкой, но так и не сумела сделать глубокий вдох. Грудь так стеснило, что дыхание причиняло боль.

– Фоула, это ты? – пробормотал Мурха и неуверенно приподнял веки. – Перед глазами… словно пелена, – тяжело выдохнул он, оглядывая руины церкви невидящим взглядом.

Я поспешно присела рядом и взяла его за руку.

– Да, Мурха, я здесь.

Вздохнув, он повернулся на звук моего голоса.

– Лучше бы тебя здесь не было.

– Если хочешь, я подожду снаружи.

Он крепко обхватил мои пальцы своими: я не ожидала, что у него остались на это силы.

– Нет, я не об этом. Ведь если… ты здесь… вот так… значит, я умираю.

Я накрыла его ладонь свободной рукой. К этому моменту я уже дрожала всем телом так сильно, что стучали зубы.

– Да, – едва выдохнула я.

Поначалу я сомневалась, что Мурха услышал, но затем он едва заметно кивнул. Выступившая в уголке его левого глаза слеза медленно стекла по щеке.

– Ты, наверно, считаешь, что я это заслужил?

– Нет. Конечно нет.

Я обхватила его ладонь еще крепче, и он накрыл мои пальцы своими, мозолистыми и грубыми.

– Но ведь… Я же не хороший человек. Ты сама так сказала.

– Это не так. Я не это имела… Не надо меня слушать.

По телу Мурхи пробежала дрожь, и его веки вновь опустились. Подождав немного, я отстранилась. Его кожа горела вплоть до мозолей на ладонях, и я