Сын теней - Джульет Марильер

— Эамон! Ради Бога, что произошло? Мне сказали, Ниав… — Это, скрипя подошвами по каменному склону, примчался Фионн. На суровом, белом лице застыла мрачная гримаса.

— Мне очень жаль, — несколько официально произнес Эамон, и я поняла: то, что подобное произошло буквально у его дверей, фактически, у него под носом, здорово уменьшает его влияние среди союзников. Неудивительно, что Крашеный заработал свою репутацию чистой наглостью.

— Похоже, ее украли, и я не сомневаюсь в том, кто это сделал. Мои люди ясно разглядели похитителей. Мужчина с угольно-черной кожей и еще один, с неповторимым рисунком на лице и руках. Это та же самая банда, что у меня на глазах перерезала моих воинов. Счастье, что мои лучники их спугнули, и они не успели забрать с собой Лиадан.

— Куда они пошли? — спросил Фионн, и выражение его лица заставило меня вспомнить, что он лорд из рода Уи Нейллов. — Я этому парню руки-ноги повыдергиваю, как только поймаю. Куда они отправились?

— Ты не сможешь пойти за ними, — резко ответил Эамон. — Это мое дело — и тех моих людей, которые знают, как быстро и безопасно передвигаться по этой местности. Я сделаю все возможное, чтобы вернуть твою жену, и клянусь, что не успокоюсь, пока те, кто сотворил это непотребство, не предстанут перед судом. А теперь я должен идти, и как можно скорее.

— Суд? — проревел Фионн. — Суд для них слишком большая честь. Оставь меня на минуточку с этими мерзавцами, дай мне топор, и я подрисую на их шкурах парочку новых узоров. Не смей говорить о суде ни мне, ни сестре Ниав.

— Ступай внутрь, Лиадан. — Эамон уже шел к краю болота. Двое воинов ждали его, вместо зеленых туник на них были грязно-коричневые одеяния, а вместо сапог для верховой езды — что-то более мягкое и легкое. Капюшоны их были плотно завязаны, на поясах висели кинжалы и метательные ножи. Они ждали, пока Эамон скинет верхнюю одежду и облачится в нечто похожее. В руках у каждого был прочный посох, выше человеческого роста.

— Отлично, — сказал Эамон. — Я поведу. Не отставайте и будьте готовы к бою в любой момент. Они не настолько опередили нас, чтобы мы не смогли их нагнать до того, как они достигнут твердой земли. Женщина будет их задерживать. Оран, твоя задача отобрать ее у похитителей. Как только она окажется у тебя, разворачивайся и иди домой. Будь осторожен, она, наверняка, напугана. Конн, ты берешь на себя черного. Второй — мой.

***

Неудивительно, что женщины традиционно обладают терпением, не присущим мужчинам. Мы столько времени проводим в ожидании! Ждем, пока родится ребенок. Ждем, пока мужчина вернется домой: с поля, из-за моря, с битвы. Бесконечно ждем новостей. Это, наверное, самое ужасное, особенно когда страх грызет твои внутренности и холодными пальцами сжимает сердце. Пока ждешь, в голове рождаются странные, страшные картины.

Эйслинг была доброй девушкой, и в тот бесконечно долгий день я это особенно оценила. Я ничем не могла себя занять. Она предложила мед и засахаренные фрукты, расположив нас в удобном, тихом уголке у небольшого очага, как могла, успокаивала нас, выражала сочувствие. Мне не было никакой нужды разыгрывать беспокойство.

— Садись, Лиадан — бросилась она ко мне, с полными тревоги круглыми глазами. — Иди сюда, сядь рядом со мной. Я уверена, Ниав вернется домой целой и невредимой. Эамон знает эти болота, как свои пять пальцев. Он мастер своего дела. Если кто и может ее найти, так это он.

Она и подумать не могла, что у меня от этих слов упало сердце.

— Я ничего не могу с собой поделать, — произнесла я. — Ведь там так просто оступиться, все так говорят. В тумане, да еще когда стараешься идти побыстрее… они запросто могут случайно сойти с тропы, Эйслинг. Сколько… сколько времени нам ждать новостей? — У меня дрожали руки, я плотно сцепила пальцы.

— Возможно, довольно долго, — участливо предупредила Эйслинг. — Фионн послал своих людей в обход, по дороге, чтобы отрезать их с другой стороны. Эамон будет очень осторожен, на том пути нельзя ошибаться. Но, так или иначе, этих разбойников схватят.

И мы ждали. Фионн ходил из угла в угол, мрачный и молчаливый. Он решил остаться здесь, в Шии Ду, ждать первых новостей, а не ехать со своими людьми. Теперь он напоминал раненого зверя: глаза горят гневом, руки сжаты в кулаки. Я размышляла, боится ли он за жену, болит ли у него за нее душа так же, как моя болит за Брана при одной мысли о том, что люди в зеленом идут за ним и несут смерть? А может, Фионн просто злится, что у него нагло украли ценное достояние, пусть он и относился к нему столь небрежно?

Время шло, не принося никаких новостей. Я поняла, что больше не могу сидеть неподвижно, извинилась и сказала, что пойду к себе. Когда я проходила мимо Фионна, он положил мне руку на плечо.

— Крепись, — тихо произнес он. — Может, все еще будет хорошо.

Я взглянула на него, кивнула и ушла. На его лице не читалось ничего, только скорбь любящего мужа, беспокойно ожидающего известий, жива ли еще его жена. Если бы не быстро заживающие синяки, не осталось бы никаких свидетельств того, что пришлось пережить Ниав, ни одного, только ее личное признание, о котором я поклялась никому не говорить. Дана, спаси нас, а что если им не удастся удрать? А вдруг окажется, что Крашеный — не лучший в своем деле, и Эамон схватит его? Такое невозможно представить. Если это произойдет, у меня не будет выбора, мне придется нарушить данное сестре обещание и все рассказать.

Я вернулась в свою в комнату и закрыла за собой дверь, в моей голове отчетливо звучал голос Брана: «Доверие. Моя цена — твое доверие».

«Ты станешь отцом еще до Белтайна». Я ничего не сказала Брану. Как я могла ему сказать? Зная, что это только добавит ему проблем? Мужчина не может быть отцом, если у него нет ни прошлого, ни будущего. Мужчина не может признать сына, в котором течет кровь ненавистной ему семьи. Лучше ему не знать. Лучше, чтобы никто не знал, чей это сын. Сын ворона. Дитя предсказания. Я не стану с этим связываться, и мой сын тоже не станет. Но как же Шон? Нельзя вечно хранить секрет от близнеца. Он уже подозревает. Довольно скоро будет знать наверняка. А теперь все еще больше усложнилось. Поскольку, каким бы ни явился исход этой гонки по болотам, он еще более очернит репутацию Крашеного, если тот останется жив. Что бы ни случилось, события сегодняшнего утра для мужчин моего рода и их союзников сделают невозможной любую сделку с Крашеным. Разве что я расскажу им правду. А я обещала Ниав молчать.

Бедная Ниав. Ей так страшно. Так одиноко. А вдруг в панике она сойдет с тропы? Что если она снова окаменеет от ужаса, и ее не удастся заставить двигаться? Я приказала себе дышать медленнее. Я очень осторожно потянулась мыслями за пределы замка.