"Фантастика 2023-110". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Одувалова Анна Сергеевна "О&#39

Бархат, парча, тяжелый шелк… пуговицы из полудрагоценных камней в оправе из серебра… А еще — ожерелье из жемчуга и серьги, кольца, которые были вручены мне сразу после свадьбы, как только прибыл обоз. Я подозревала, что что-то из этого давно тому назад носила несчастная Дюши. Ну и что теперь? В торжественных случаях нужно будет соответствовать, а требовать нового казалось диким и ненужным.

В общем, мы уже готовы были встретить Дешама и похвастаться домом, который сильно изменился внутри. А еще — пузом, и не только моим, а и Коринны — суки фарфоровой гончей, которая скоро должна была принести щенков.

Но прибыл незнакомый нам гражданский, который вначале шарахался по Ло и расспрашивал всех и каждого о нас с Раулем. А когда слухи о нем дошли до замка, муж через Андрэ настоятельно пригласил мужчину нанести нам визит.

Я готовилась к встрече с новым человеком. Что ни говори, а это было событие — зима есть зима, даже если округу не занесло снегами и не трещат морозы. В просторном бархатном платье празеленевого (цвета лайма) цвета, с поднятыми в высокую прическу локонами… и даже губная помада имела место — я вместе с мужем встречала гостя.

Оставив снаружи сопровождающих — двух драгун, мужчина прошел за нами в каминный зал и там вручил мне свадебный подарок от главы края. Это был небольшой ящичек, опечатанный восковой печатью. Там, в бархатных складках, пряталось короткое колье, будто свитое из цветов с лепестками из камней прозрачно-серого цвета и жемчужинками посередине. Выпив бокал вина, мужчина наговорил кучу комплиментов мне и дому и, отговорившись спешкой, сразу же отбыл. Провожая его, уже у порога я додумалась спросить — а нет ли дополнительно письма или может устного сообщения?

— Его сиятельство просил передать, если вы спросите, — чуть замялся мужчина, быстро взглянув на хозяина: — Возможно, это приглашение на будущее — я не знаю. Но звучало так — «вы могли бы танцевать в Версале и беседовать с Жанной-Антуанеттой».

— Виконтесса не интересуется, — раздалось сбоку резко и враждебно. Рауль обнял меня за плечи и положил свой подбородок мне на макушку.

— Действительно… — странно так улыбалась я, — сейчас мы ждем прибавления и нам точно не до танцев. Но передайте огромную благодарность его сиятельству за приглашение. Кто знает? Может в будущем мы с мужем и посетим Версальский парк. Говорят, там необыкновенно красиво.

— Вероятно, мадам, — махнул шляпой посыльный, — я тоже там не бывал. Счастливо оставаться. Я передам вашу благодарность маркизу. И ваши слова, виконт.

— Буду благодарен, — отрезал муж.

Дождавшись, когда конные отъедут, я хмыкнула. Надо же…

— Наверное, это благодарность за службу, Рауль, не настолько талантливо я флиртовала и не настолько неотразима была. Красивая вещь, но если для вас это так же неприятно, как для меня загадочно… Мы можем полностью оборудовать на эти деньги новые кузни.

— Не нужно, Маритт, маркиз повел себя достойно, что бы им ни двигало, — недовольно признал муж, — я не вижу причин избавляться от колье. Подарок так подарок.

Вскоре пришло письмо от Дешама. Он обещал быть к родам — часто отлучаться не было возможности.

Но на всякий случай я решила провести небольшой ликбез на тему устройства женских репродуктивных органов, самого процесса родов и способов родовспоможения.

— Это очень познавательно, Мари, — мрачно тер висок будущий отец, — но вы действительно считаете, что мне крайне необходимо все это знать?

— Безусловно, — категорично отрезала я, — потому что, если не успеет Дешам, роды будете принимать вы, виконт. Два месяца разницы в сроках определит любая повитуха. Кроме того, я подозреваю статистику послеродовых осложнений и прикоснуться к себе и младенцу позволю только тому, кому доверяю всецело. Это вы. Там ничего сложного, главное — правильно принять головку и спинку. Остальное я сделаю сама.

— Объясняйте, — крепко зачесал он ладонью волосы, отчаянно заглянув мне в глаза.

— Это серьезная ответственность. Поэтому и готовиться будем очень серьезно. Сейчас… Вот смотрите — это чрево матери и в нем матка, в которой купается в околоплодных водах ребенок… — чертила я грифелем по листу бумаги…

В середине апреля рано утром отошли воды. И я пошла будить Рауля, проделав перед этим некоторые необходимые процедуры. Мы с ним прошли в комнату, заранее оборудованную всем необходимым, а Андрэ тем временем ставил кипятить воду.

— Рауль… сейчас мы отбросим стыд и неловкость, как вещи неважные и ужасно мешающие. Я заставила себя не стесняться вас — вы мой муж и самый близкий для меня человек. Я доверяю вам свою жизнь и жизнь ребенка безоговорочно. Вы полностью готовы принять его, а помешать может только неловкость и стыдливость с вашей стороны. Еще раз — я вам доверяю. А еще я медик и понимаю, что стыд здесь неуместен — процесс естественный. И вы уже видели женщину… там.

— Я видел женщину там, — подтвердил он, — я готов, Мари. Что делаем сейчас?

— Ходим и дышим. Неизвестно на сколько это все затянется. Расслабьтесь пока — в любом случае, это будут часы, — подошла я к нему и обняла за пояс, прижимаясь всем телом. Он обнял меня в ответ. И все равно было страшно. И было больно — тело скрутила очередная схватка и я сжалась вся, кусая губы — стонать буду только в крайнем случае. А орать вообще нельзя — испугаю до смерти, он и так белее мела.

Через шесть часов кругового хождения по комнате, стонов все-таки и прочих сопутствующих типа мочи и кала на простынях, начались серьезные потуги. Я считала вслух и командовала: — Внимание — тужусь!

Потом отпускало и я расслаблялась на какие-то минуты. И тогда он давал мне пить и вытирал мокрым платком лицо, а пеленкой — там…

— Мари, — хрипло зашептал вдруг мой акушер, — видно головку, темные волосы.

— Я чувствую… сейчас… готовьтесь принимааать. Воооот! — выдула я из себя, казалось, последние внутренности.

— Есть! — торжествующе раздалось вместе с младенческим мяуканьем, — это мужчина!

— Эттоо здорово, — выдохнула я, — кладите его мне на живот. Я придержу, а вы перевязывайте. Помните? Не прорежьте пуповину насквозь, усилие должно быть небольшим. Хорошо… еще раз, а теперь режьте, — прижимала я к себе скользкое, заходящееся криком тельце.

— Теперь возьмите его пеленкой — скользкий… Уложите на столик, оботрите теплой влажной тканью… Прижгите пупок настойкой, он будет орать — это нормально.

— Он уже орет, — дрожал голос Рауля.

— Это он мяукает, сейчас будет орать… это нормально — ему опять будет очень бооольно, — задыхалась я от повторных потуг — выходило место…

— Покажите мне эту штуку, Рауль, с мальчиком ничего не случится — прикройте и оставьте его пока. Я должна видеть — все вышло или будем выдавливать?

Этого не нужно было говорить. Он мягко осел, а потом и вообще откинулся спиной, стукнувшись головой о пол.

— Бл*дство, — прошипела я, не отводя взгляда от ребенка. А он потихоньку успокаивался. Открывал и закрывал ротик, будто жевал, таращил в потолок бегающие глаза… а потом уснул. Мерзнет или нет? — дергалась я. Хотя в комнате было жарко натоплено, даже слишком жарко по ощущениям.

Молодой отец очнулся, когда я уже осмотрела послед и отложила его в сторону. Отдыхала.

— Я прошу прощения… — раздалось с пола.

— Ничего страшного, — успокоила его я, — поднимайтесь, муж мой. Малыша нужно спеленать, а то он замерзнет. Мы с вами учились на чурбачке, вы помните… сможете. А потом оботрите меня, пожалуйста и подайте то зеркало с ручкой, нужно обследовать на предмет разрывов. Если что — придется вам шить… Рауль! Не вздумайте! Даже не пытайтесь! Вы справились, у вас способности! Еще ассистировать мне будете при полостных…

Бог миловал — мальчик был не слишком крупным и меня не порвал. Вскоре я лежала в своей постели обтертая влажными полотенцами и в чистой рубашке, с пеленкой между ног — классика! В кресле рядом сидел виконт и внимательно рассматривал сына, держа его на руках.

— Сейчас вы не увидите ничего — отечность тканей лица, неонатальная желтушка, цвет глаз пока неопределенный. Но кудри мои, безусловно. Положите его в колыбель, не стоит приучать к рукам, — я хотела, чтобы и он отдохнул. Нам обоим пришлось нелегко.