Здесь песок чище - Луис Бетанкур

Здесь раздались не аплодисменты, как в Нью-Джерси, а дружный хохот, провожавший Насарио до самого выхода.

Таков был тяжкий крест, который приходилось нести Насарио. Поэтому после стольких испытаний, стольких скандалов новая горькая чаша представлялась не более чем привычной горькой пилюлей, и выпить ее он должен был у Гошгариана.

В своем убежище на Линкольн Роуд Молл, тихой улочке "только для пешеходов", пересекающей с запада на восток сердце Майами Бич, Гошгариан вел жизнь преуспевающего человека, совмещая работу адвоката и агента ЦРУ.

Это было второе посещение Насарио его роскошной квартиры.

Улыбка Гошгариана неизменно входила в ритуал гостеприимного приема и ни в коей мере не уменьшала страха гостя. Гошгариан ежедневно подавал пример того, что "жестокость может быть и в мягких перчатках". Он предложил Насарио присесть. Почти совсем утонувший в мягком кресле, старчески скрюченный, Насарио являл собой символ полного поражения. Он сделал вид внимательного слушателя, не осмеливаясь произнести ни слова. Гошгариан сел напротив и придвинул свое кресло. Слегка наклонившись вперед со скрещенными на груди руками, он начал говорить:

— Буду краток. Речь идет о Сантосе. Настал час "Пересмешника", а он не появляется. Подозреваю, что он не появится и у судьи Итона. Что произошло?

— Очень печально говорить об этом, сеньор Гошгариан, но случилась неприятность. Наш друг Сантос уже не сможет принять участия в этой рискованной операции, не сможет он и прийти к судье Итону. Но не по своей воле. У Сантоса ее попросту больше нет. Он умер.

— Ах вот как? Не может быть!

— Я уже пережил эту неожиданность. Печальное известие полностью подтвердилось.

— Ну если дело обстоит так, как вы утверждаете, то настало время ЦРУ проверить эффективность своих каналов информации. Вы сообщаете мне "полностью подтвержденное" сообщение о смерти Сантоса, а я получил известие от ЦРУ, что он жив, хотя и вышел из-под контроля "Альфы", действует, как представляется, на свой страх и риск и просит о въезде в Чили. Скорее всего, он ищет контакт с ДИНА. Очень типично, не правда ли? Но кому же верить? Вам или моему начальству?

Насарио в лицо назвали лжецом. Он попытался защищаться:

— Неужели меня обманули? Мои люди произвели проверку на месте событий… мои люди…

— Вы совсем распустили своих людей, — прервал его адвокат, постукивая кулаками по подлокотникам кресла. — Хуже всего то, что вы сами хорошо знаете это!

Насарио сделал протестующий жест, но адвокат стукнул кулаком по подлокотнику кресла и резко выпалил:

— Если вы не будете говорить откровенно, давайте прекратим этот разговор со всеми вытекающими для вас последствиями. Я сделаю так, что вам придется отвечать за все! Сантос не был включен в число тех, кто переходит к ДИНА, но вы позволили ему уехать. Предполагалось его участие в "Пересмешнике", но вы потеряли его из виду. ЦРУ нужно было, чтобы он находился под наблюдением, но вы позволили ему уехать. Он подлежал суду, и мы были уверены, весь механизм процесса будет таким же с "Альфой", но вы позволили ему уехать. Вы!

— Он меня не спрашивал… Он просто исчез.

— Он поставил в известность ЦРУ?

— Я полагал, что там знают больше моего… я действительно думал, что это так.

— Насарио, пожалуйста, не темните. Вашу неблаговидную роль в этом деле не так-то просто оправдать. На месте ЦРУ я бы подумал, что именно вы были инициатором этого бегства. Подождите. Я вам объясню почему: Сантос в Мехико воспользовался связями и ресурсами, предназначенными для серьезного дела. Мы в курсе всего. Только вы могли помочь ему в этом. Почему?

Насарио еще глубже вжался в кресло. Несмотря на свои ботинки на толстой платформе, он не доставал ногами до пола. Его руки непроизвольно поднялись к горлу, как при удушье. "Прощай, поддержка ЦРУ", — вертелось у него в голове.

— Сантос очень переживал по поводу суда. Я предупредил его, чтобы он ждал. А разговор о планах в Мехико я завел, чтобы убедить его в том, что у нас нет ничего лично против него, что мы полностью ему доверяем. Наверное, он очень не хотел встречи с Итоном и воспользовался тем, что я ему сообщил.

— А чего боялся Сантос? Я же заверил вас, что суд не накажет его. Сам судья Итон дал гарантию. Я лично занимался этим делом и не нашел в нем ничего серьезного против них. К тому же на их стороне была поддержка ЦРУ. Ему было известно обо всем этом?

— Я говорил ему, но, возможно, не убедил.

— Не было ли чего-нибудь необычного в его страхе?

Насарио напряг память, вспоминая свои разговоры с Сантосом. Действительно, он заметил какую-то необычную для Сантоса тревогу, но не придал ей значения. Теперь он проклинал себя. Наверное, ему придется дорого заплатить за это легкомыслие.

— Да. Он был необычно встревожен. Я даже сказал ему: "Откуда у тебя этот страх, ведь в прошлые разы ничего не случилось?" Но разве я мог подумать!

— Вас это должно было бы насторожить.

— Я не отрицаю своей вины. Но в тот момент я подумал, что это вызвано новой обстановкой, новой политикой в пользу переговоров с Кастро. Есть люди, которые считают, что дело идет именно в этом направлении, ФБР, например, резко изменило свое отношение к эмигрантам, и он знал об этом. Мы много говорили на эту тему. Нам не верилось, что США, которые сами спровоцировали эту обстановку… Но не могу же я повсюду видеть оборотней… даже и сейчас я не могу поверить, что Кастро способен заслать в нашу среду своих агентов… Нельзя так переоценивать его. Сантос — боец, проверенный в огне борьбы. Нужно докопаться, что им двигало.

— Итак, в двух словах: вы целиком ему доверяете, несмотря на очевидные факты. Попытайтесь оценивать его не сердцем, а головой. Вспомните о нем все, поищите слабые места. Никто не выступал против Сантоса? Никто никогда не указывал на какой-нибудь его недостаток? Не было никаких интриг вокруг его персоны? Если у человека нет недостатков, это тоже опасно. Такие люди не часто встречаются, не правда ли? Поэтому очень может быть, что они вышли из "лаборатории" противника.

Гошгариан не мог избавиться от профессиональных привычек въедливого адвоката. Он целенаправленно выставлял ложные посылки. А может быть, он просто хотел проверить, насколько Андрес Насарио убежден в том, что говорит. Старик тщательно подбирал слова, пытался лгать как можно правдивее, постоянно опасаясь словесных ловушек Гошгариана.

— Интриги всегда есть. Где их нет? Они, видимо, присущи человеческому роду.

— А против нашего друга какие были?

— Я не хотел бы поддерживать одно несправедливое мнение. Я руковожу своими людьми в целом. В моем ведении и гражданская и военная секции мощной эмигрантской организации, которая прошла через серьезные испытания, за плечами которой долгая история. Я не детектив. Для этого есть специалисты. Я должен смотреть на вещи шире, поверх всего. Но рядом со мной есть люди, буквально зараженные манией слежки. Не спят, не едят, болеют за контрразведку. Особенно после того, как поднялась эта волна убийств.