Французский шпионский роман - Пьер Нор

— Значит,— запротестовал тулузец.— Уж не собираетесь ли вы стать приманкой, чтобы узнать, кто же наносит удары?

— Да, в некотором смысле именно так я и собираюсь поступить. Подумайте, за какую ниточку мы можем уцепиться?

Кассегрен задумался, теребя свою редкую шевелюру.

— Черт…— сказал он.— Лично я не вижу никого, кроме Хорны Мейсон.

— Вот именно. Первое, о чем я вас попрошу, так это найти ее адрес, и как можно быстрее.

— Это очень просто,— прокомментировал Кассегрен.— Она обосновалась здесь всего шесть или семь месяцев назад, а последнее издание ежегодника международной прессы вышло как раз в прошлом месяце. Далее?

— Далее? Я полагаю, в вашем распоряжении имеется фотокопирующая аппаратура. Вы сделаете мне по две копии с каждого документа. Одну из них вы отошлете патрону в Париж. А другую оставите у себя, она может мне понадобиться. Договорились?

— Договорились. Еще что-нибудь?

— Да. Последнее. Вы заходите время от времени пропустить стаканчик в «Гион Империаль»?

— Конечно. Тем более что я веду дела с администрацией по сдаче автомобилей внаем.

— Так вот, вы сейчас же отправитесь туда, например вместе с Одеттой. И воспользуетесь возможностью, чтобы узнать, не готовится ли мне засада. Хочу отметить, что тип, которого я уложил в комнате Загари,— иностранец, возможно, мальгаш, возможно, индус. Вы позвоните мне из гостиницы, чтобы ввести в курс дела. Я буду ждать звонка, а потом нанесу визит красотке.

Кассегрен, казалось, был раздосадован.

— Дело в том… — высказал он сомнение,— что моя жена надеялась, что вы с нами поужинаете. Сейчас, вероятно, она готовит свое фирменное блюдо.

— Дорогой мой,— ответил ему Фредерик,— я вовсе не фанагик. Окажите мне услугу, о которой я вас прошу. А я с удовольствием составлю компанию мадам Кассегрен.

— Сказано — сделано,— с радостью согласился тулузец.— Я тоже не прочь был бы составить вам компанию, но самое главное, чтобы Одетте было приятно. Тороплюсь ее предупредить. А пока бар в вашем распоряжении, сейчас как раз время аперитива.

Оставшись один, Лемуан без тени смущения смешал себе «Дюбонноф» — коктейль из вина «Дюбоннэ» и смирновской водки, чтобы немного расслабиться. На Аддис-Абебу опустилось покрывало ночи. Стемнело мгновенно, как это обычно бывает в этих широтах.

Часы показывали 20.50. Он подумал о том, чем же Хорна Мейсон занимается в Аддис-Абебе по вечерам.

Глава IX

К дому Хорны Мейсон, расположенному на севере столицы, неподалеку от университета имени Хайле Селассие, Лемуан подъехал в 22 часа 35 минут. Международные организации, обосновавшиеся в Аддис-Абебе, немало способствовали росту города. Международные чиновники, представляют они Организацию Объединенных Наций или Организацию африканского единства, обычно имеют не самые худшие жилищные условия. Многочисленные дипломатические миссии также стремятся устроиться «достойно», они обзаводятся многочисленным персоналом, роскошно обставляют свои жилища. Этот «высший свет» поощряет строительство резиденций, едва ли отдаленно напоминающих Сарсель или Женевилье.

В трех этажах дома, где жила Хорна Мейсон, размещалась всего дюжина квартир. Дом словно покоился на газоне. В ночи вырисовывались силуэты деревьев. Луна отражалась в овале бассейна, расположенного между двумя зданиями, белые массивы которых разделяло метров пятьдесят.

Фредерик задумался за рулем малолитражной «хонды», зажег сигарету. Машина являла собой образец новейших экспортных поступлений из Японии. Это был второй автомобиль, выделенный ему в тот же день Кассегреном. Он посчитал, что будет правильней оставить «фиат» на стоянке у «Гион Империаль».

Француз понимал авантюрность своего плана, поэтому, готовясь к встрече, решил заново перебрать в уме все исходные данные. Когда он завершал роскошный ужин в обществе Одетты Кассегрен, вернулся Бернар и подтвердил предположение Лемуана.

— Комитет по приему на месте,— объяснил он Фредерику.— Я обнаружил троих субъектов, дежурящих у гостиницы. Готов дать руку на отсечение, что это, как вы и предполагали, мальгаши. Четвертый стоит столбом у вашей машины.

— Вы уверены, что они ожидают именно меня? — спросил Фредерик.

— Абсолютно,— категорично заявил Кассегрен.— Я пропустил стаканчик с главным администратором, и пока мы с ним болтали, я был весь слух и зрение. Эти парни подчиняются одному из моих старых знакомцев, бельгийцу, по имени Омер Вандамм, которого я, правда, давненько не видел…

— Что за тип? «Головорез»?

— Нет. У него более высокая квалификация. В прекрасные дни независимости Катанги[56] при Чомбе[57] Вандамм был одним из самых деятельных агентов горнорудных компаний. Поверите ли, в те времена он превзошел самого себя…

— И с тех пор вы не встречали Вандамма?

— Встречал два или три раза. Аддис-Абеба, знаете ли, большой африканский перекресток. Я направил в Париж сведения об этом человеке. Я был несколько удивлен тем, что сегодня вечером увидел его в «Гион Империаль», поскольку, по последним данным, он занимает какой-то пост в администрации Яна Смита в Южной Родезии…

— Вы полагаете, он причастен к убийству Османа Загари?

— По правде говоря, не знаю. Единственное, что могу сказать, преступление наделало много шума. Эфиопская полиция весьма деятельна, а в данном случае затронута ее честь. Она рассматривает варварское убийство в одном из наиболее престижных мест столицы как личное оскорбление.

Правда, следствие идет туго. Показания свидетелей противоречивы, описания убийц расплывчаты и невразумительны. Ошибка заключается в том, что полиция ухватилась за очевидные выводы. Разумеется, преступление приписывается суданцам. Мне даже намекнули, что во второй половине дня посла вызывали в министерство иностранных дел…

На мгновение воцарилось молчание. Фредерик усиленно размышлял.

— Вы уверены,— спросил он,— что ваш Вандамм связан с людьми, дежурящими у гостиницы?

— Уверен,— заверил его Кассегрен.— Разумеется, я не поклянусь под присягой, что они там ради вас. Я не мог поинтересоваться их биографиями, но я слишком старый профессионал, чтобы не заметить красноречивых деталей. Вандамм несколько раз выходил — будто прогуляться по ночной улице. Я видел, как он проходил мимо одного из этих людей, попросил прикурить у другого. Вам ведь эта музыка хорошо известна.

Вот почему нелишне будет напомнить вам об осторожности. По-моему, если эта девица — американская журналистка — замешана в деле, направляясь к ней, вы рискуете угодить в львиную пасть.

— И все же у меня нет выбора,— тотчас возразил ему Фредерик.— Не скрываться же до конца моих дней… или, во всяком случае, до совещания руководителей арабских стран. Нет уж, поверьте, дорогой мой, у меня только один выход.

А сейчас я предлагаю вам устроить наблюдательный пункт где-нибудь поблизости. В таком случае, если со мной что-нибудь и случится, вы узнаете об этом первым.

Они договорились, что Бернар Кассегрен выедет вслед через четверть часа.

И вот момент наступил. Фредерик, сидя за рулем автомобиля, в последний раз подводил итог. Последнее сопоставление всех деталей только утвердило его решимость. Он щелчком отбросил окурок в окно, вышел из машины и направился к дому.

Стояла мягкая благоуханная летняя ночь. Сад утопал в лунном свете, деревья и кусты отбрасывали на газон длинные тени. Фредерик проник в роскошный холл, синеватый свет окрашивал мрамор и мозаику. У каждого жильца был свой почтовый ящик и переговорное устройство. Рядом с именами указывались титулы обитателей дома. Почти все работали в международных организациях. Мисс Мейсон жила на третьем этаже.

Он наудачу нажал на кнопку ее переговорного устройства, приблизился вплотную к встроенному микрофону.

— Кто там? — спросил женский голос по-английски.

— Могу я видеть мисс Мейсон?

— Мисс нет дома. Она не вернулась,— ответил молодой голос с сильным акцентом.

— У меня назначена встреча. Она просила подождать, если задержится.

— Хорошо. Поднимайтесь,— ответил голос.

Совсем не сложно. Так просто, что Фредерик даже растерялся: либо мисс Мейсон именно та журналистка, табличка с именем которой висит внизу, тогда широкое гостеприимство совершенно естественно и ее дом открыт для всех, либо это ловушка. Но ведь для того он и пришел, чтобы узнать об этом.

Он легко взбежал на третий этаж, позвонил в двухстворчатую дверь, выходящую на просторную лестничную площадку. Ему пришлось подождать добрую минуту, пока не раздались легкие шаги по ту сторону двери, наконец одна створка распахнулась и перед ним возникла милая и улыбающаяся горничная-эфиопка лет двадцати. Она смерила посетителя пристальным взглядом.