Приключения 1972—1973 - Ульмас Умарбеков

— Все это одни предположения.

— Ну и что же? Тем не менее каждое надо проверить. По существу, вся работа следователя и состоит в преодолении сомнений.

Озоллапа не желал сдаваться.

— Теперь; когда прошло столько времени, будет еще трудней что-либо обнаружить.

— И тем не менее искать надо. Послушай дальше. Дворник на первом этаже слышит крики ночью. А Геновева Щепис утверждает, что ничего не слышала, хотя и живет в соседней комнате. Если Щепис врет, то ее можно отнести к подозреваемым.

Прокурор раздраженно грыз травинку. Что и говорить, аргументация Дзениса заслуживала внимания.

— Тебя интересуют мотивы преступления, — продолжал Роберт. — Допустим, имело место обыкновенное ограбление. Ведь пропали же из гардероба вещи Лоренц, и притом самые лучшие.

— Одежду Лоренц могла унести и сама, скажем, в химчистку, — возразил Озоллапа.

— Трубек проверил в Риге все приемные пункты, был в ломбарде. Нигде не обнаружил вещей, принадлежащих Лоренц. А комод! Ведь в нем были перерыть все ящики.

— Шкатулку с сокровищами искали?

— А ты не смейся. У таких старушонок водятся и золотишко, и прочие «фамильные драгоценности». Соседи могли о них пронюхать.

— Все это так, но не проще ли было соседям найти подходящее время днем в отсутствие Лоренц и очистить ее квартиру без помех.

— Лоренц не выходила из дому целыми днями. А если и уходила, то обычно возвращалась очень скоро.

— А ночевала она ведь тоже дома!

— Ночью человек спит. Вероятно, вор рассчитывал провернуть все втихую. Но просчитался. Лоренц проснулась, подняла крик…

Озоллапа бросил размочаленную травинку.

— Из твоих рассуждений вытекает, что Зента Саукум вообще не имеет отношения к убийству. Каким же образом она могла так подробно, а главное, точно описать картину преступления?

Дзенис ожидал этого вопроса.

— Я полагаю, ограбление совершалось с ведома девушки, возможно, даже в ее присутствии. Но Зента не ожидала, что дело примет мокрый оборот. А когда увидела кровь, бросилась бежать. В смятении заперла дверь. И потому убийца вынужден был уходить через окно.

— Но перед этим решил на всякий случай залепить бумажками дверь к соседям?

— Да, здесь действительно не все сходится, — согласился Дзенис. — Вероятней, что он бежал через окно умышленно. Да конечно же! С вещами куда спокойней можно прокрасться через соседний сад в переулок.

— М-м… — задумчиво и неопределенно промычал Озоллапа. — Если в деле участвовала Саукум, то для чего же было пользоваться дверью за шкафом? Девчонка ведь могла впустить своего дружка из коридора.

— Могла. Но для этого ей пришлось бы ночью вставать: значит, лишний шум. Надежней было заранее отпереть дверь за шкафом.

— Допустим. Но почему Саукум сама не пыталась найти эти мифические драгоценности? Ведь ей это было куда сподручней.

— Кто сказал, что не пыталась? Но, как видно, не хватало опыта.

— Почему же не выдает убийцу? Почему все берет на себя?

— Неизвестно. Быть может, любит, боится мести.

Озоллапа встал с пенька.

— А если все-таки она сама…

— У Саукум не было никакой необходимости заклеивать дверь или открывать окно. Вещи убитой у нее так и не найдены. В Норильске она ничего не продавала. Это уточнено.

— А в Риге?

— Ив Риге нет. Она уехала на следующее утро. К тому же Соколовский в оперативном порядке проверил все скупочные и комиссионки. Пропавших вещей нигде нет.

— Теперь ты сам себе противоречишь, — заметил Озоллапа. — Саукум говорит, что вещей не брала. И ты теперь это подтверждаешь. Одним словом, девушка не лжет. С какой же стати ей не верить?

— Но тем не менее вещи пропали. Кто-то их взял. Нет, Лаймон, быть может, Саукум и соучастница преступления, но ни в коем случае не его главный исполнитель.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Одному обстоятельству я и сам вначале не придал значения. Мне помог адвокат Робежниек. Почитай-ка еще раз судебно-медицинское заключение. Череп раздроблен у правого виска.

— Возможно, Саукум левша?

— В том-то и дело, что нет.

— А если удар нанесен все-таки правой рукой? Допустим, Саукум напала сбоку.

Пушистая белочка, шурша коготками по коре, сбежала вниз по стволу сосны и кинулась наутек. Дзенис следил за ней взглядом. Неожиданно он увидел за кустом кострище. На нем лежали два кирпича. По всей вероятности, какая-то компания жарила шашлык.

— Проведем небольшой следственный эксперимент. — Дзенис шагнул к кирпичам. — Алида Лоренц была убита именно таким кирпичом. Возьми его и несколько раз подряд как следует замахнись.

Растопырив пальцы, прокурор поднял кирпич, размахнулся раз, другой, третий… После пятого замаха он едва не выронил кирпич и опустил руку.

— К чертям, я тебе не Жаботинский.

— Не думаешь ли ты, что Зента Саукум — Алоиз Туминьш? Восемь, десять ударов тяжелым, тупым предметом — гласит заключение экспертизы. А у девушки рука узкая, маленькая. Вряд ли она могла нанести столько сильных ударов кирпичом даже правой рукой, не говоря уж о левой.

— Постой! А брызги крови на стене? Ведь они говорят о том, что убитую били в то время, когда она лежала в постели?

— Саукум это категорически отрицает. Вот и еще одно противоречие в ее показаниях.

Озоллапа закинул кирпич в кусты.

— По-твоему, преступник — мужчина?

— Об этом свидетельствует и окурок с характерным для мужчины отпечатком зубов. Окурок найден на месте происшествия. Если верить свидетелям, то Алиду Лоренц мужчины не посещали, по крайней мере, в последнее время. И наконец, телефонные звонки.

— Какие звонки?

— Страуткалнам несколько раз звонили и предупреждали, что врачу придется худо, если она будет вмешиваться в ход следствия.

— Звонил мужчина?

— Нет, женщина. Какая разница. Зента Саукум в это время была уже в Норильске.